Олег Верещагин - Не вернуться никогда

Окто поднялся им навстречу. Вадим заметил, что и пати и оба сидевших тут же ратэста были хоть и без шлемов и щитов, но в броне. Разбойника мальчишка раньше не видел ни разу и удивился тому, как он молод — едва на пару лет старше их троих, лет шестнадцати-семнадцати. Окто улыбался, но глаза у него были бешеными не хуже глаз Синкэ. Правда, когда кэйвинг заговорил, голос его звучал вполне спокойно:

— Что же ты оскорбляешь меня, пати Окто сын Кенери, анлас без зинда? Или боишься, что худо приму? Заехал бы ко мне на стан, я бы принял тебя по чести…

— Верно, кэйвинг Синкэ сын Рады, анлас из анла-тэзар, — не менее спокойно отозвался Окто, — далеко слава о твоём гостеприимстве идёт, и говорят, что не худо у тебя за столом сидит убийца твоего брата. Но что мне-то за таким столом?

Синкэ остался спокоен. Незачем сейчас было горячиться. Их было трое — бездоспешных, с мечами и саксами, даже охотничьи копья остались на поляне у кабана. А двое с копьями уже подходили сзади, было видно в распахнутую занавесь, и раненый у дерева приподнялся — с луком…

— Кого я за столом угощаю — то моё дело, — Синкэ улыбался. — Но и не по нраву мне, когда к моему столу подсаживаются не те, кого я звал, — голос сего стал вкрадчивым. — А тех, кто подсел, да ещё и берёт, не спросясь, бывает, учат. И я считаю, что это разумно и справедливо.

— Что, такая дружба — не на жизнь а на смерть? — спросил Окто. — И сильно уж обеднеешь, прокормив шесть ртов? — и он тоже улыбался. — Или жадность родилась прежде тебя, кэйвинг?

— Не лопнешь ли — жрать с трёх столов, не имея своего?! — рявкнул Синкэ, не выдержав и вдруг ударом ноги в низ живота достал стоявшего слева ратэста, выхватывая Секущий Вихрь.

Вадим, мгновенно развернувшись — он спиной чувствовал прицел жала — свистящим, как проклятье, ударом Сына Грома сшиб летящую стрелу и захохотал. Ротбирт с хэканьем подсёк шест — и часть шатра осела на Окто и двух его людей.

— Наружу! — заорал Синкэ. Извернувшись, перехватил копьё, которым его ударили, за самым наконечником. — Йыхх! — Вадим метнул саксу — и лучник, захрипев, осел к корням дерева — тяжёлое лезвие ушло ему прямо в горло. — Стрелок, людей освободи!

Надо было действовать быстро — очень быстро. Ткань шатра билась, будто наружу рвался дракон. Ротбирт перескочил оглобли и побежал вокруг повозки к связанным. Второй ратэст метнул в Вадима копьё — мальчишка увернулся, но оно пробило куртку на боку и пригвоздило его к борту повозки. Противник кэйвинга выпустил своё копьё и отскочил, выхватывая меч, но Синкэ, перехватив трофей, метнул его, и ратэста отшвырнуло — наконечник утонул в груди по втулку, пробив кольчугу. Синкэ издал восторженный вопль и метнулся было на помощь Вадиму, но тут ткань шатра с треском лопнула, и из дыры, как подброшенный катапультой, выскочил Окто с двумя мечами, за ним лезли оба его воина.

— Ну что, сопляк, — хрипел Окто, крутя мечи так, что они превратились в серебряное сияние, — ты справедливые слова говорил насчёт урока. Видят боги, справедливые — вот только учить тебя буду я!

— Что ты можешь мне сказать такого, чего я не знаю? — Синкэ отступал так, чтобы оказаться спиной к деревьям. Один из воинов обходил кэйвинга слева, второй остановился на секунду в растерянности — помочь пати или нападавшему на Вадима? Тот бешено рвался с копья, отбивая удары — с губ капала пена, но толстая кожа не рвалась. И ратэст начал обходить Синкэ с другой стороны.

— Сказать — ничего не могу, а вот показать — сейчас! — засмеялся Окто.

И он прыгнул вперёд, подняв один меч и отведя для укола второй. Но его левая рука вдруг бессильно упала — в плече торчала длинная стрела. Окто зарычал, кусая её, как раненый волк.

— Вот теперь всё честно, клянусь луком Вайу! — крикнул мальчишка, стоявший на повозке. — Укороти его на голову, кэйвинг!

Двое анласов — один с копьём, другой с топором — появились из-за повозки. Ратэсты растерялись… правда — лишь на миг. Один из наступавших на Синкэ бросился наперерез. В одиночку он вполне мог справиться с двумя простолюдинами… но тут из-за повозки выскочил скалящийся Ротбирт, и ратэст заорал…

— Помоги ему, я справлюсь сам, клянусь топором Дьяуса! — крикнул Окто второму воину. Тот бросился на помощь — и рухнул на спину — стрела, пущенная мальчишкой с повозки, вошла в грудь, пробив кольчугу.

— Ты мне что-то хотел показать, славный пати-ворюга? — засмеялся Синкэ. — Ну, я смотрю во все глаза!

— Сейчас я тебе их прикрою! — зарычал Окто, бросаясь вперёд.

Вадим наконец прорвал куртку. Его противник пятился, не сражаясь в полную силу, чтобы не попасть под стрелу. Упал ратэст — Ротбирт отвлёк его выпадом, а один из простолюдинов свалил топором.

— Брось меч, и ты останешься жить, — предложил Вадим, наступая.

Ратэст мотнул головой, успевая отбиваться сразу от четверых, но дышал он уже тяжело, по лицу тёк пот.

— Брось меч! — крикнул ему Окто и добавил не без юмора: — Мне и одному-то тут делать нечего.

— А ты далеко не трус, пати Окто, — сказал Синкэ. — Вот если бы ты ещё не был таким законченным мерзавцем…

— Тогда это был бы не я, кэйвинг! — смеялся Окто. Стрела качалась у него в плече, словно невиданное украшение. Бойцы кружили друг возле друга, нанося лёгкие дразнящие удары. Вдруг Окто метнулся в сторону. Молнией сверкнул меч… Синкэ упал на колено, инстинктивно схватившись за левое плечо. В последний момент он успел ослабить удар, но из рубленой раны живо побежал алый ручеёк.

— Вот теперь в самом деле честно, — выдохнул Окто. — У нас по мечу и по одной руке.

— Да, — скрипнул зубами Синкэ, — но у меня есть ещё и голова… — он присел, отбивая удар вверх, потом прыгнул… и закончил спокойно: — А у тебя её нет.

Кольчужный шарф Окто был расстёгнут. Впрочем, будь он запахнут, удар всё равно переломил бы пати хребет — с такой силой, точностью и яростью ударил юный кэйвинг. Голова пати соскочила с плеч и упала на землю, быстро моргая закатившимися глазами. Из обрубка шеи вырвались и опали две красивых алых дуги, а потом Окто мягко упал на грудь, не выпуская меч из руки. Стрела в его плече сломалась с отчётливым хрустом.

— Перевяжи меня, Ротбирт, — Синкэ вонзил в землю меч и зажал рану в плече ладонью. — Кажется, крепко он меня достал.

Между пальцами у него быстро сбегали ручейки крови. Одна из женщин бегом принесла льняные тряпки. Ротбирт, спустив с плеча кэйвинга куртку, принялся туго бинтовать глубокую рану.

— Что с этим-то делать? — Вадим, вбросив в ножны меч, кивнул в сторону последнего ратэста, стоявшего с безразличным лицом, руки за спину. Синкэ внимательно смерил его взглядом и вдруг спросил:

— А не пойдёшь ли служить ко мне?

В лице воина что-то дрогнуло, но тут же оно вновь стало спокойным, равнодушным. Он вёл себя так, словно не в плен попал, а пришёл отдать свой меч вождю, пришедшемуся ему по нраву. Оценивающе смерил Синкэ взглядом, словно ещё думал, соглашаться или нет. Наконец кивнул: