Алек Майкл Экзалтер - Иная реальность

Кирилл приблизился к своему кремнийорганическому "Я". Кожа нормальной температуры, упругая и шелковистая, дыхание ровное, пульс не частит, волосы вполне натуральны, и сверху и снизу. На ощупь все, как надо. Вообще, следует хорошо присматриваться и тщательно сравнивать, чтобы отличить прототип от его подобия.

Подобное лечится подобным. Баста! Давай, Кирилл Дербанов, ближе к другому телу.

— Мэм, отправьте этого голого субъекта в спальню, пусть там подберет себе чего-нибудь из моего гардероба.

— Принято, Кирилл.

— Мэм, вы готовы продолжить эксперимент?

— Да, Кирилл. Как скажешь. Если хочешь эффектор на основе тела Даши, так и будет. Если так нужно, я могу воспроизвести половую и репродуктивную систему женского организма. Тогда ты сможешь, сам понимаешь…

— Не надо! Дашка не будет резиновой куклой из секс-шопа!!!

— Прости, Кирилл, я не хотела тебя обидеть.

— Не стоит извинений. Пусть она останется с нами. С тобой и со мной.

* * *

Кирилл откинул плед. Дашка в той же спокойной позе покоилась на диване. Кирилл осторожно снял с нее одежду, стараясь не причинить излишнего беспокойства ее изломанному телу, затем опять уложил, провел рукой по ее щеке, задержался на груди, слегка коснулся завитков в паху.

Мир праху твоему, Дашка! Ты уйдешь и снова вернешься к нам.

Затем он взял ее на руки и, медленно ступая, отнес к ванне-реактору, поцеловал холодный лоб и опустил в теплую воду успокоившееся вечным сном тело. К тому времени физраствор, наполнявший ванну почти до краев, полностью утратив былую фиолетовую глубину и матовую непрозрачность, приобрел цвета блестящей морской волны в яркий летний полдень. Тело опустилось на дно ванны на ровный слой разноцветного песка из нерастворимых минералов. В прозрачной морской воде маленькое Дашкино тело расслабилось и свернулось калачиком.

Кирилл сдержал себя и пошел на кухню. Леон неотступно следовал за ним. Физраствор в реакторе вернулся в первоначальное состояние сине-зеленого сумрака. На кухне Кирилл закурил, безнадежно пожал плечами и налил стопку водки. Заледеневшей рукой потрепал Леона по теплому загривку.

Прости и прощай Дашка! Вот я по тебе и справляю поминки. Не поминай лихом, если что было не так, как надо.

Леон положил лобастую голову Кириллу на колени. По толстым шерстистым щекам боевого пса катились крупные собачьи слезы.

* * *

— Кирилл, ты в форме? Мне сейчас потребуется твоя помощь.

— Более чем. Живу себе спокойненько, есть повод веселиться. Дашка погибла из-за меня, а я два раза убил ее тело. На том стою и не могу иначе.

— Не надо себя казнить, Кирилл, это я во всем виновата. Если бы меня не было…

— Ты здесь, вообще, не причем…

— Ошибаешься…

— На войне как на войне, сворачивают головы, стреляют и убивают. Ха и еще раз ха. Поднимем бокалы, отправим всех на… Возвращаемся к нашим играм, Вирта.

— Кирилл, для синтеза и программирования совершенно иного образца в качестве носителя моего разума мне необходим информационный контакт именно с тобой. Мы должны быть неразделимы. Ты готов к экстрансенсорике?

— Да и еще раз да. Грузи интерфейс, Вирта! От винта…

… Кирилл очутился в пыльном дворе в окружении панельных пятиэтажек рядом с черной лужей расплывшейся смолы, забытой небрежными строителями. Песочница с песком, что сопливые детеныши успели растащить по всему двору, сломанные детишками постарше качели, тощие березовые прутики, обреченные на безводную смерть. В этом дебиловском дворе он вырос в так называемом Доме ученых. Потом школа в соседнем дворе, университет, переезд в другой дебиловский квартал, служба в армии, локальная война с глобальными последствиями для воевавших.

Ничего выдающегося. Все как у других. Разве что краски воспринимаются ярче и звуки острее. Книжек прочитал чуть больше, чем другие. А в целом, все тот же житель, того же грубого и всеми зримого, тварного мира, напрочь лишенного красоты и совершенства идеального пространства-времени. Но он, Кирилл Дербанов, и другие существуют и тут и там. В обеих опциях суть их прошедшее, настоящее и будущее время, его неразделенное бесконечное пространство. Он, она, оно мыслит, следовательно существует. При этом совершенно не имеет значения, в какой реальности он, она, оно действует и существует и в данный момент времени. Он, она, оно живет в обоих мирах. Кирилл и его Вирта…

… Кирилл взглянул на монитор. Глаза Вирты смотрели на него в упор удивленно-испуганно, словно он нечаянно только что рассказал ей о себе какую-то страшную тайну. Вдруг Вирта широко улыбнулась и лукаво подмигнула ему. Тайное становится явным, а все, что должно произойти с ними рано или поздно непременно случится. Обе реальности лягут к их ногам, стоит им лишь попытаться понять друг друга. К Кириллу тоже пришло понимание, что рано или поздно он узнает о ней все. Он ей верит, на том стоит и не может иначе. Отныне она его товарищ по оружию. Отсюда и в вечность, в горести и в радости. Брак свершился не на небесах, а в виртуальном пространстве.

* * *

Кирилл вышел на балкон в ночную тишину и прохладу. Сел в кресло-качалку.

Присядем, друзья, перед дальней дорогой. Нелегким окажется путь.

Курить ему не хотелось. Так вышло, чтобы без всяких экивоков подышать прохладным воздухом и посмотреть на звезды. Небо чуть-чуть посветлело на востоке, звезды едва-едва поблекли. Он опустил незажженную сигарету в пепельницу. Все! Время вышло или вот-вот кончится — он почувствовал, что Вирта его зовет, он ей нужен. А тут еще Леон в колено мокрым собачьим носом тычется.

Вирта блаженствовала в пенно-непрозрачной морской воде, целомудренно укрывшей ее тело от нескромных взоров. Кирилл нерешительно остановился на пороге.

— Смелее, любимый, я — это я. А ты — это ты.

Кирилл приблизился и плавным движением поставил ее на ноги. Затем отошел, любуясь и сравнивая ее с Виртой на экране монитора из альбома для души, Виртой-амазонкой из темных веков и Виртой футуристического образца 1945 года. В той, что сейчас смотрела на него была частичка каждой из них, но больше всего в ней было от той соблазнительницы из виртуальной любовной игры идеальных тел. Она была великолепна там и тогда, она поистине прекрасна здесь и сейчас. Кирилл почувствовал нарастающее возбуждение. Нет, у него это не будет инстинктивным желанием. Пусть все произойдет в ином месте, в другое время, а не в концентрированной рабочей жидкости протоплазматического реактора.

Инстинкт, когда он половой не заменишь головой. Но преодолеть его можно. И Кирилл, не вытирая, завернул новорожденное тело Вирты в свой синий махровый халат, отнес в комнату, усадил на все тот же желтый диван, где час назад лежало тело другой женщины. Прах к праху, плоть к плоти. Кирилл сел в кресло. Леон пристроился рядом. Все трое молчали. Пес, женщина и мужчина понимали друг друга без слов. Они были единым целым, тремя измерениями одной сущности. И каждый был самим собой.