Дмитрий Казаков - Идеальное отражение

Заорал что-то приор, но я уже подхватился на ноги и помчался прочь.

На ходу шарахнул очередью по стоявшему в одиночестве узловику, но позорно промазал. За спиной негромко затарахтел «карташ», шипение возвестило о том, что в дело пошли армганы.

Вот кто были те двое, что появились со стороны лагеря!

Синдбад и юный Иеровоам решили последовать за мной, и, стоит признать, очень вовремя выбрались к перекрестку улиц Свободы и Тушинской. Если бы не они, братья-рыцари либо пристрелили бы меня, либо спеленали, обезоружили и под конвоем повели к тамбуру.

«Встречаемся на Восточном мосту», – пришло на М-фон очередное послание от Синдбада.

Я взбежал по груде развалин, точно белка по стволу дерева, прыгнул в сторону как раз вовремя, чтобы увернуться от луча армгана. Перескочил через провал глубиной метра в три и побежал в сторону Большой Набережной, одновременно выискивая место для засады.

Если верить имплантам, за мной помчался всего один узловик, а уж с ним я как-нибудь совладаю.

– То, что надо, – пропыхтел я, обнаружив среди развалин очередной дымящийся кратер, а прямо за ним – уцелевшую стену дома высотой до второго этажа, с лишенными стекол окнами.

За ней я и залег и постарался дышать потише, чтобы меня не услышали.

Хотя, если судить по тому, что рыцари самым позорным образом проморгали нападение, в их команде не имелось ни одного проводника или тем более годного на всё универсала.

Что же, тем лучше для меня.

Я услышал шаги, хруст камней под тяжелыми ботинками, и закрыл глаза, полностью доверяясь тем имплантам, что способны «видеть» сквозь каменную стенку. Вот мой преследователь споткнулся, вот приостановился, оглядывая окрестности кратера и пытаясь рассмотреть что-то в дыму, вот он повернулся ко мне боком – самое время для атаки!

В последний момент он услышал меня и даже начал маневр уклонения, но не успел. Очередь из ИПП, выпущенная фактически в одну точку, пробила доспехи, и узловик упал.

А мгновением позже рядом с ним шлепнулась граната, и я юркнул обратно в убежище, спасаясь от опаляющей волны. Прозвучал и стих короткий вопль – готово, рыцарь отправился в свой Священный Узел, пить прозрачное и лапать теток. Или эти парни верят в иную загробную жизнь?

В любом случае, теперь Орден – мой враг, ведь я убил одного из братьев.

А то, что они первые начали – вовсе ничего не означает.

– Ну встрял ты, брат Лис, – сказал я сам себе и вошел в форс-режим, чтобы просканировать окрестности.

Никого, а значит, можно шагать на север, к Восточному мосту, где назначил встречу Синдбад. Или плюнуть на него, уйти в сторону Ленинградского шоссе, двинуть на восток, как я планировал?

Нет, это будет совсем нехорошо – «плюнь» чуть раньше бритоголовый на меня, я бы сейчас под конвоем узловиков плелся к тамбуру или умирал бы на месте неравного боя.

– Значит, к мосту, – сказал я.

Восточный мост через Деривационный канал совершенно не пострадал во время Катастрофы, а вот позже его почему-то облюбовали автоны. Еще года три назад они облепили его так густо, что мост стал напоминать громадного вытянутого ежа, вставшего на длинные лапы.

А летом прошлого года автоны начали отмирать.

Когда я последний раз проходил в этих местах, где-то в октябре, Восточный мост выглядел почти так же, как до сентября пятьдесят первого, разве что целиком стал серебристо-белым.

Добрался я до него без каких-либо проблем, две попавшиеся по пути ловушки аккуратно обошел, а группа стальных крыс бросилась наутек, едва обнаружив рядом сталкера. Изучил окрестности, убедился, что опасности на обозримом пространстве нет, и стал ждать – либо Синдбада с праведником, либо пышущего гневом и злобой брата Рихарда.

Кто их знает, этих «палачей», может, они научились и след на камнях брать?

Две «метки» засветились на моих радарах примерно через сорок минут, возникли из развалин на западе и скорым шагом двинулись к мосту. Через несколько минут я разглядел черные доспехи с пламенеющим оранжевым крестом и про себя выругался – неужто не догадались сменить?

Разгуливать по Пятизонью в такой одежде – мягко говоря, неразумно, да и видно издалека.

– Привет, хлопцы, – сказал я, выбираясь из убежища. – Хвоста за вами нет?

– Вроде нет, – отозвался Синдбад. – Два уцелевших рыцаря на юг пошли, к железной дороге.

– Легкой им дороги. А вам спасибо, выручили. Но как вы меня нашли?

– Бог все видит! – многозначительно изрек Иеровоам. – И велит помогать тем, кто в беде!

– Я знал, куда ты пойдешь, ты забыл? – Синдбад заулыбался чуточку самодовольно. – Добраться до Тушинского лагеря для меня – несложно, а расспросить там о тебе – еще проще. Торин мне все рассказал, и про то, что ты два раза появлялся, и странно себя вел, и куда пошел...

«Вот карлик болтливый!» – про себя возмутился я, но мигом остыл.

Не отличайся хозяин харчевни длинным языком, я из вольного сталкера превратился бы в материал для исследований, надежно запертый в лаборатории с изображением узла на двери.

– Мы прошли мимо Снеговика на пять минут позже тебя, – продолжил Синдбад. – Думали шагать следом, но пришлось почти тут же вмешаться. Иначе бы они тебя запеленали.

– А зачем вы решили шагать следом? – подозрительно осведомился я.

На чем столковались эти двое, беглый праведник, решивший уйти из-под тяжкой длани Дьякона, и вольный сталкер, чудом оставшийся в живых после уничтожения собственной группировки? Не решили ли они под шумок захватить меня в плен и продать какой-нибудь исследовательской конторе, которая отвалит за прошедшего через «Мультипликатор» человека немалые деньги?

А на эти деньги оба они смогут начать новую жизнь.

– Честно говоря, я не очень хотел, – признался Синдбад. – Но Колючий меня уговорил.

Значит, наш религиозный приятель решил вернуться к кличке питерских времен.

– И зачем ты это сделал? – Я посмотрел на мальчишку с любопытством.

Он набычился, нахмурился, сжал кулаки и заговорил горячо, точно обращающий неофитов миссионер:

– Тому, кто страждет – помогай! Так заповедал Господь, и мы должны следовать его путем! Каждое доброе дело десятикратно воздастся тебе, если ты сотворишь его от всего сердца! Синдбад мне поведал о том, что с тобой случилось, в какую ловушку завлек тебя Нечистый! И в тот же миг я понял, что должны мы помочь тебе уничтожить его порождение!

Доброе дело – ну-ну, выглядит красиво, звучит искренне, да только я еще с детского дома привык к тому, что доброта – обычно лишь красивая оберточная бумага, внутри которой прячется нечто иное: расчет, обман, жажда признания, попытка загладить собственные промахи или искупить злодейства.

Но сейчас совершенно неподходящий момент, чтобы высказывать подозрения – выручили, и ладно.