Алексей Пехов - В поисках рая

возвышающемуся столбу.

Существо так и продолжало сидеть на самой верхотуре, вот только глаза были уже

не красные, а золотистые, настороженные. Его почти не было видно. Я определил

размер существа на глаз. Небольшое, величиной с кошку.

— Привет! — Ничего умней я придумать не смог.

Тварюшка молча взирала на меня, и я начинал чувствовать себя полным дураком, в

этом мертвом кровожадном мире, разговаривающем с загнанным зверем, которое и

говорить-то не умеет.

— Слушай, это ты меня звала?

Опять молчаливая игра в гляделки. Лишь глаза стали еще более золотистыми. Меня

все это начинало злить. Я убрал пистолет в кобуру и пожал плечами.

— Ну, как знаешь. Я дальше пошел. Удачи и смотри, чтобы другие Большие зубы тебя

не слопали.

Я отошел, наверное, метров на тридцать и уже стал подниматься на очередную

каменистую гряду, когда раздался тот же голосок.

— Погоди!

Смешно подпрыгивая, существо неслось ко мне. Оно довольно быстро покрыло

расстояние до меня и присело у ног. Теперь я смог рассмотреть его внимательней.

Комичная пародия на кошку, с огромными ушами и голубыми сомневающимися глазищами.

Гибкий хвост. И шкура, прекрасно сливающаяся с окружающим миром. Великолепный

образчик белой горячки алкаша из Дена.

— Я Алекс.

— Я это Я.

Снова то же самое.

— Понятно. — Изрек я, хотя уже не фига не понимал.

— У тебя есть пища?

Я достал из рюкзака свой скудный запас и протянул существу кусок вяленого мяса

гекко. Оно волшебным образом исчезло у зверька в пасти.

А зубки-то о-го-го! С такими не пропадешь, если, конечно на тебя не нападают

Инопланетные Гости.

— Еще? — спросил я, протягивая очередную порцию.

— У тебя, небось, самого мало?

Тварюшка голодным взглядом покосилась на лакомую порцию.

— Ешь, пока дают.

Заставлять ее не пришлось. После очередной порции, она облизнулась, протерла

мордочку лапками и в мгновенье ока вскарабкалась мне на левое плечо. Вес как у

кошки, вполне терпимо. В первый миг я опешил.

— И как это понимать?

— С тобой безопаснее, и еда есть.

Ну что ж. Вполне разумное объяснение. Вначале я хотел вежливо отказаться от

такой компании и уже поднял руку, чтобы снять бесцеремонную нахалку. Но что-то

меня остановило. Идти будет не так скучно.

— Ладно, пойдем. Я Алекс.

— Я это Я!

Я посмотрел в огромные изумрудные глаза, в которых отражалось мое небритое лицо.

— А называть-то тебе как, прелестное создание?

— Сциллой. Называй меня Сциллой..

Вы когда ни будь, видели самолет? Не то ржавое, корыто которое валяется по хвост

зарытым в песок, или является домом для местных аборигенов, а настоящий самолет,

летящий в небе? Скажете, что в 2237 году таких чудес не существует? Ну что ж. Я

склонен был поверить вашим словам. До сегодняшнего дня.

Сейчас я стою у разбитой покореженной машины, час назад парившей в воздухе, и

думаю, что там, за горизонтом, есть жизнь. Значит, еще не умерла моя надежда,

значит не зря, я протопал в своих старых ковбойских сапогах из шкуры гекко

столько миль, терпя лишения, голод, жажду и смертельный жар радиации. И меня, и

мою невольную напарницу, мирно сидящую на левом плече, еще ждет холодная вода и

зеленый покров мягкой травы под звездным небом, которые где-то, там, за

горизонтом.

* * *

До наступления ночи было еще несколько часов. Я сидел, спрятавшись в тени,

которая падала от гигантского камня, напоминающего поднятый в небо палец. Жара

спала, и воздух уже не обжигал мои легкие. Я взглянул из-под низко надвинутых на

глаза полей панамы на солнце, клонившееся к закату. Огромный белый шар медленно

уходил за горизонт.

На данный момент у меня было крайне важное занятие — смазывание.223 пистолета.

Оружие требует ухода. Только следя за своей пушкой можно выжить в этом опасном

мире. Я надел верхний кожух, защелкнул фиксирующую планку, передернул затвор и,

направив дуло винтовки, превращенной неизвестным умельцем в пистолет на тонкое

ближайшее деревце, нажал на курок. Раздался мягкий и приятный щелчок бойка,

ударившего пустоту. Сегодня это деревце еще поживет.

Я вставил свой последний магазин, передернул затвор и поставил пистолет на

предохранитель. Затем с любовью мамаши-наседки оглядел оружие. Грубые массивные

формы, тупое короткое дуло, вороненая сталь и отполированная временем и десятком

моих предшественников деревянная рукоять. Я знал это оружие как самого себя.

Знал, что при выстреле пуля смещается немного вправо, а если слишком резко

нажимать спусковой крючок, то он может запасть.

Эта мысль дала мне повод вспомнить старое и весело усмехнуться. Видели бы вы

лицо того парня, который навел на меня мою же пушку, и резко нажал на курок.

Выстрела не произошло, и горе-убийца остался с отвисшей челюстью и неработающей

игрушкой в руке. А у меня еще был нож….

Долгий и тоскливый вой койота прервал мои мысли. Я повернулся на звук и увидел

целую стаю этих мерзких и трусливых тварей. Они стояли далеко на равнине,

опасаясь моего оружия, и смотрели на меня, понимая, что ужина сегодня не будет.

Вчера я подстрелил одного из них, а затем пол ночи слушал, как стая дерется из-за

останков своего бывшего компаньона.

Местность постепенно менялась. Солнце палило так же нещадно, но песок пропал,

сменившись ровной каменистой почвой, на которой кое-где произрастали чахлые и

кривые деревца. Попадались колодцы с водой, и разрушенные города. Ночью их

останки светились во тьме. Я думаю, радиация еще не скоро покинет эту землю.

Неделю назад мы со Сциллой набрели на поляну помидоров. Ну, я думаю, что это

были помидоры, они были метра по два в высоту и чуть побольше в обхвате.

Внутренний счетчик Гейгера Сциллы просигналил об опасной дозе облучения, и мы

побыстрее унесли от туда ноги. Появились и животные, кроме гекко и пустынных

крыс мы однажды чуть было не стали обедом Нью-Мамонта Алекса. Это я его так

назвал. Должно же быть у твари хоть какое-то имечко?

Мы натолкнулись на него внезапно. Я шел, обходя развалины мертвого города, когда

нос к носу столкнулся с Нью-Мамонтом. Произошла секундная немая сцена, затем

тварь взревела, подняла хобот и бросилась на меня. Дико заверещав, Сцилла

спрыгнула с моего левого плеча, где мирно дремала и рванула между повалившихся

каменных домов. Я отличаюсь большой сообразительностью и поэтому, презрев

гордость, устремился за убегающей помощницей.

Я и кошка засели в развалинах старого дома с разрушенным вторым этажом и

просидели, не дыша там до самого утра, слушая сердитое пыхтение зверя,