Дмитрий Дашко - Подземка

— Когда выходим? — спросил я.

— Часа через три инструктаж.

— Понятно.

Я зевнул. Значит, скоро на поверхность.

— Ты подремли чуток, — глядя на мою сонную физиономию, сочувственно предложил Антон. — Не беспокойся, я твоё снаряжение подготовил. Всё в полном абажуре.

— Ага, сначала разбудил, теперь предлагаешь подрыхнуть. Да здравствует здоровая логика! Нет уж, я тогда лучше книженцию почитаю, раз делать больше нечего.

— Нормальный человек всё равно нашёл бы чем заняться, а ты сразу за книжку, — недовольно пробурчал сосед. — Порти глаза, раз такой грамотный.

— Спасибо за разрешение!

Я стал листать принесённую с прошлого выхода на поверхность книжку. Сам сдал в библиотеку, сам оказался единственным читателем. Народ у нас занятой, люди во время короткого отдыха предаются иным развлечениям и не все из них одинаково полезны как йогурты (Кстати, что это такое? Слово помню, а что под ним понимается ни в зуб ногой).

Кто-то отключает сознание при помощи разнообразной гадости, притащенной поисковиками в обход всех инструкций, кто-то клеит подружку из девок подоступней, а кто-то разбирает и собирает автомат с закрытыми глазами как Игнатов, у которого всё равно других радостей в жизни нет.

— Слушай, приятель, перестань издеваться над железками, — вяло попросил я, когда очередные «шлёп-шлёп» и «бац-бац-шёлк» меня доконали.

Сосед отложил собранный «калаш» в сторону, снял повязку и пробасил:

— Отвянь, Лось! Чего пристал к хорошему человеку?

— Не было бы причины, не стал бы приставать. Автомат твой жалко. Сделал из боевого оружия набор «Юный техник», прости Господи!

— Автомат надо холить и лелеять, тогда он не подведёт, — заключил Игнатов.

— Тебя подведёшь! Мозгами пораскинь, дружище: зачем тебе автомат? Ты кого угодно голыми руками уделаешь!

Польщённый Игнатов улыбнулся, но просьбе не внял и продолжил терзать многострадальный «калаш». Ну вот, никакого авторитета у товарищей. Сплошной игнор.

Я вернулся к прерванному занятию. Книга, вопреки многообещающей обложке, была скучной. Главный герой от страницы к странице прокачивал себя и, когда стал таким же мегакрутым как старшина нашего каравана Димка Петренко, с чего-то вдруг решил, что напрасно потратил лучшие годы и, что надо жить в гармонии и согласии с окружающей средой. С такой философией на поверхности и пяти минут не протянешь, не то что максимальные четыре часа без всяких там хвостиков.

Занавески раздвинулись. Появился улыбчивый, мелкий, похожий на хорька Толик. Ещё один поисковик из нашего каравана, чтоб ему на том свете ни дна ни покрышки!

— Лось, Антоха, чего застряли? Топайте на инструктаж. Там Козлов уже весь на дерьмо изошёл.

— Передай товарищу господину Козлову, что мы скоро будем, — сказал я, закрывая книгу.

Вот уж сподобило такую муть прихватить. Польстился на завлекательную обложку. Жизнью рисковал за ради такой чуши. Эх, попадись мне сейчас этот автор (если он выжил, конечно)! Я бы показал ему, где раки на пару с кузькиной мамой зимуют.

— Щаз! — осклабился Толик. — Хочешь, чтобы мне Димка все зубы пересчитал? Валите на инструктаж, парни, да поживее.

— Ну вот, как всегда: придёт Толик и всё испортит, — отложил автомат в сторону Антоха. — Ты у нас прям как герой.

— Какой герой? — не сообразил «хорёк».

— Обычный, из анекдота, — пояснил сосед. — Слышал о поручике Ржевском?

— Не-а, — замотал головой Толик.

— Я потом о нём расскажу, — пообещал Антон. — Тебе понравится.

Нас было шестеро: обычный состав каравана. Оптимальный, проверенный многолетней практикой. Поисковики подобрались тёртые, не раз и не два бывавшие на поверхности, а это, дорогого стоит. За каждого я готов отдать правую руку… ну, разве что за Толика половину мизинца и то при хорошем расположении духа. Почему? И так ясно.

Не понятно, о чём думал Создатель, наделяя Толика на редкость говнистым характером и длиннющим языком без костей. Наверное, хотел, чтобы мы чаще молились и испили горькую чашу до дна. Путь в рай лёгким не бывает. Толик, очевидно, догадывался о столь высоком и важном предназначении и старался за троих. Вот и недавно не смог удержаться, сострил и, как всегда, пошло. На то он и Толик, такова его природа и тут ничего не исправишь.

Старшина каравана Димка Петренко, по прозвищу Ботвинник (ну любит он шахматы) скучным тоном рассказывал прописные истины, а мы стояли вокруг со скучным видом и зевали. И не Димкина это вина, что мы едва не вывихнули челюсти. Уж кто-кто, а Ботвинник, разбуди его ночью, прямым текстом отчеканит, что мы, бывавшие на поверхности каждые две недели, давным-давно вызубрили все инструкции и понимаем, когда можно просто испортить воздух, а когда наложить полные штаны.

Что поделать, порядки у нас на станции почти военные. Полковник, хоть и в армии никогда не служил, любил дисциплину со страстью истинно штатского человека, то есть следовал исключительно букве устава. Если перед выходом положен получасовой инструктаж, значит, команда получит его в полном объёме. А чтобы мы не филонили, приходил лично или присылал заместителя — Козлова. Кстати, впервые наблюдаю столь потрясающее совпадение характера человека и его фамилии. Пожалуй, правы те, кто считает, что последняя откладывает отпечаток на психотипе. Впрочем, у меня фамилия из той же звериной оперы. Лосев я.

Вокруг каравана, готовящегося к выходу на поверхность, всегда собирается малышня. Детишки крутятся, понимая, что могут рассчитывать на добытую там, наверху, плитку шоколада или горсть засахаренных карамелек. Под землёй, на «вкусняшки» надеяться нечего. Самая калорийная еда идёт тем, на ком собственно Двадцатка и держится: администрации, бойцам охранения, поисковикам.

Станция давно на самообеспечении. Весь найденный на поверхности улов полагается сдавать на склад, оставить чего-то себе мы не вправе. Всё в общий котёл, а там Полковник распределит кому, что и сколько. Разумеется, есть ещё и налоги. Двадцатке приходится платить дань как и всем остальным «цивилизованным» станциям.

На Двадцатке талонная система, привет из советского прошлого. Аккуратно нарезанные разлинованные кусочки бумаги: белые в клеточку — на продовольствие, в полоску — на витамины, без них в подземелье не протянуть. И зелёные, тетрадочные, на которых можно прочесть отрывки из таблицы умножения, правила грамматики — самые заветные для некоторых не пользующихся спросом у прекрасного пола бабников вроде Толика.

А вокруг нас вертятся дети. И разве мы, караванщики, не люди? Разве, глядя на чумазые личики тех, кто никогда не видел солнце, родился в вонючем и мокром туннеле, и, наверное, проведёт в нём всю оставшуюся жизнь, не дрогнет рука и не захочется припрятать шоколадную плитку в потайном кармане, чтобы потом втихаря вручить очередному любимцу и, с грустной улыбкой смотреть, как он запускает острые зубки в растаявшее лакомство.