Дмитрий Дашко - Подземка

— Вот и чудно, — сказала девушка и всадила ему в глаз алюминиевую ложку.

Пока тот сдавлено хрипел и захлёбывался кровью, Лило успела свалить и второго, ну а с последним уже я подсуетился, взял его на себя. Сначала врезал в солнечное сплетение, а потом зажал в стальной захват и с хрустом свернул шею. Всё произошло быстро: три секунды — три трупа. Жаль, нет у нас книги рекордов Гиннеса.

Очкарик испуганно ахнул.

— Что вы натворили?! Вас же самих убьют! Мне даже представить страшно как именно.

— Тебя разве просят представлять? — со злостью сказал я. — Кто они?

— Бандиты, бывшие уголовники, — сплюнул очкарик. — Их вместо того, чтобы в колонии срок мотать, в метро прислали всякими грязными работами заниматься, так что войну вся эта шайка-лейка в полном составе благополучно пережила. Теперь вот в силу вошли, права качают. Администрация с ними сладить не может, так что они творят что заблагорассудится. И зря вы их… Вам живыми отсюда уже не выбраться. Как только об этом узнают другие, с живых шкуры спустят.

— И много их тут?

— Достаточно, — пугливо озираясь, будто опасаясь, что дружки-приятели убитых внезапно вырастут у него за спиной, сказал очкарик.

— Что поделать, значит, маза такая, — изрёк я. — Будем сматывать удочки.

— Куда? — флегматично спросила Лило. — Назад, на Двадцатку?

— Нет, — коротко бросил я. — Возвращаться ни в коем случае нельзя. Это плохая примета.

— Неужели тебе есть дело до каких-то там примет? — удивилась Лило.

— Да, — с гранитной уверенностью сказал я.

С помощью очухавшихся хиппи мы затащили трупы в палатку, застегнули полог. Я удовлетворённо отметил, что со стороны ничего не видно. Подумаешь, лежат трое… отдыхают. Лишь бы паника раньше времени не поднялась.

— Ваше счастье, что их дружки в поезде живут, — вздохнул очкарик.

— В люксе, — хмыкнул я, вспоминая слова Шибздика.

— Что вы сказали?

— Да так. Держите язык за зубами. Хотя бы минут пять-десять, — попросил я компанию хиппи. Парни и девицы закивали, но уверенности в том, что у нас будет эта отсрочка, у меня не появилось. Скорее рано, чем поздно они проболтаются, начнётся шум, крик, а потом, бандиты, когда разберутся, начнут погоню.

Надо спешить.

— Где я могу найти Шибздика? — спросил я, упаковывая рюкзаки.

Хиппи дружно указали нужную сторону.

Схватив Лило за руку я пошел, нет… побежал в указанном направлении. От Шибздика мне требовалось только одно, и он, к счастью, смог в этом помочь.

— У тебя есть лодка, обыкновенная надувная резиновая лодка? — хрипло спросил я у него.

— У меня нет, но я знаю того, у кого она может быть, — ничуть не удивившись, ответил он.

Резиновая лодка нашлась у Мухи, бородатого типа с красным как знамя победившего пролетариата лицом. Он согласился переправить нас на тот конец туннеля после того, как я помахал перед ним заветным пузырьком, за содержимое которого все наркоманы подземки продали бы душу. Это был мой трофей с одного из последних выходов на поверхность. Я держал его на самый крайний случай, берёг как зеницу ока, даже на губу с собой протащил. Теперь этот случай настал. Муха не был наркоманом, но он знал цену пузырьку, который вмиг сделал бы его по станционным меркам весьма состоятельным человеком.

— Настоящий? — благоговейно выдохнул он, разглядывая этикетку.

— Да, — подтвердил я. — Только ради Бога, быстрее.

— А что за спешка такая? За нами гонятся?

Я многозначительно промолчал, и Муха не стал углубляться в расспросы.

— Даже на дорожку не присядете? — хмыкнул Шибздик.

— Я бы с удовольствием, да вот незадача: некогда.

Шум на станции пока не поднялся. Похоже очкарик со товарищи был куда выдержанней, чем казалось. А может накопившаяся за годы обида на Пантелея, дала о себе знать. Нам всё это было только на руку. В тот момент я даже не задавался вопросом, как буду возвращаться на Двадцатку. Здесь мне вне всяких сомнений приготовят горячий приём.

Возле задвижки стучали моторы насосов. Инженер в строительной куртке с капюшоном, в белой каске вяло ругался с работягами, перемежая сугубо технические термины трёхэтажным матом. Постовые — два парня в буро-зелёных армейских шинелях, должно быть извлечённых с какого-то законсервированного на случай войны склада, сидя на корточках, ели из котелков. Их автоматы были прислонены к стене.

— День добрый, — поздоровался я.

— Чего надо? — вытирая рукавом шинели губы, спросил парень постарше.

— Да нам бы дальше, на следующую станцию, — пояснил я.

— Ты как с Луны свалился! Проблемы у нас: плывун. Дорога перекрыта, ходу нет. Так что лучше валите отсюда, пока на какие-нибудь работы не припахали.

— Не, мужики, так не пойдёт. Нам возвращаться не в кайф. Может, договоримся? — предложил я.

— Ты, добрый молодец, сначала бы нам бумажки показал, все какие есть, а мы уж тогда и подумаем. Может и договоримся.

— Как скажете. У меня всё в порядке, можете не волноваться. Глядите.

Я показал документы, наплёл с три короба, что продвигаюсь к самому Генералу, и в итоге уговорил постовых пропустить.

— Смотрите сами. Я предупреждал, — заметил один из постовых.

Ворота открылись. И инженер, и рабочие глядели на нас как на сумасшедших, но говорить ничего не стали.

Я сделал несмелый шаг вперёд. В туннеле ощутимо пахло сыростью, гораздо сильнее, чем обычно. Воздух был влажный и почему-то с солоноватым морским привкусом.

— Я иду первым. Вы за мной. Будьте осторожны, — сказал я.

Воды сперва было по щиколотку, потом становилось всё глубже и глубже. Когда стало понятно, что брода не намечается, мы сели в лодку и поплыли. Вёслами грёб не доверявший никому из нас Муха. Он резкими толчками посылал надувное судёнышко вперёд. Лодка, покачиваясь, устремлялась к намеченной цели.

В туннеле было темно как у негра в желудке. Внутреннее электрическое освещение отсутствовало напрочь. Я включил ручной фонарик. Луч нащупал сырые стены, отразился от зеркальной поверхности воды.

— Ты вперёд свети, человече, — попросил Муха. — Неча на стены направлять, тута фресок нет, одна склизкая гадость.

— Не учи учёного, дед, — посоветовал я.

Муха обиженно засопел:

— Какой я тебе дед?! Мне всего тридцатник с небольшим. Я по всем меркам в самом соку. Это меня борода старит.

— Так сбрей её, — предложил я, — станешь молодым и красивым. Все девки твои будут.

— Вот ещё, мне с бородой удобней. Одного мыла на бритье сколько экономлю, а о том, что бородатому теплей даже упоминать не хочу. А что касается девок… Да на кой ляд они мне сдались! Один грех от них да расстройство нервов.

— Странные у тебя речи для тридцатилетнего, — проворчал я.

— Обыкновенные. Не у каждого баба под боком, да ещё такая ладная, — повёл подбородком в сторону попутчицы