Владимир Михайлов - Королевы Маргины

– Интересно – вот как это тебе представляется. Тупое мужское мышление.

– Такими уж созданы. Слушай: та баба, которую обвинили в убийстве…

– Вахлак! Тупица!

– Сана, что ты вдруг так?

– Не баба! Если женщина смогла вызвать к себе любовь такого мужика, как тот, то она женщина классная, где-то, может быть, даже ровня мне. А я что – баба, по-твоему? Смотри, Рогнед, сильно рискуешь, могу твое мужественное личико так разрисовать, что свои не узнают!

Мастер, глянув на ее ноготки, поверил.

– Сана, мои глубочайшие извинения. Позволь поцеловать ручку.

– Не заслуживаешь. Да уж ладно – я отходчива.

Рогнед прильнул к руке надолго. Сана улыбнулась:

– Ну все, все. Прошло и забыто. Знаешь, а я хотела бы познакомиться с той женщиной. Это было бы интересно. Как там ее зовут?

– Я не сказал? Зора Мель.

– Как? Ка-ак?!

– Что – знакомое имя?

Сана, отвернувшись от него, смотрела куда-то – вверх и в сторону, словно именно там был начертан невидимый простым глазом ответ на этот непроизвольно выкрикнувшийся вопрос: как? Рогнед ждал, не торопя.

– Моя сестра. Правда, что беда не приходит одна: и ты пропал, и вот сестричка попала в такую переделку, что врагу не пожелаешь, а ведь тоже была на пороге счастья…

Рогнед встрепенулся:

– Ты ничего не говорила, что у тебя сестра есть. Постой, постой…

– Близняшка. Просто не успела рассказать, разве нам до того было?

– Значит, не зря мне почудилось… О, господи боже…

– Рогнед, все. Предисловия кончились. Давай строго по делу. Где, что, как? Я уже готова.

– Но о тебе не может быть и речи. Я на это не пойду.

– Интересно. По-твоему, мне деньги не нужны? Готов взять меня на полное обеспечение?

– Хоть сейчас.

– Не получится, милый. Я еще не созрела для отказа от своей независимости. Да и ты – не уверена, что готов для роли верного супруга. Это еще надо посмотреть. А рисковать я привыкла. И ради заработка, а еще больше – если речь идет о моей сестре, ты понял – о родной сестре!

– Денег я тебе и так готов дать.

– Ты ведь не знаешь, сколько мне нужно. Очень много. Потому что сейчас уже не думаю ни о чем другом, кроме того – как вытащить мою младшую из того варенья, в которое она вляпалась. А это обойдется недешево. Я уже прикинула.

Сана вскочила: просто не в состоянии была усидеть на месте. Подбежала к Рогнеду так стремительно, что он чуть было не испугался.

– Рогнед! Как ты собираешься ее вытащить?

Он ответил не сразу:

– Да вытащить я ее уже вытащил и переправил в другое место – только не знаю, откровенно говоря, какой вариант для нее лучше. Может, ей разумнее было бы оставаться в камере, ждать суда. Но что сделано – сделано. Жаль, что я в это ввязался, но пришлось. Мне надо было обеспечить ее доставку из тюрьмы на Маргину, а вовсе не выпустить на все четыре стороны.

– Вот как? А зачем?

– По каким-то делам «Маргина Гравин».

– Очень интересно. Ты сейчас же мне все расскажешь.

– Зачем?

– Ты сам бывал на Маргине?

– Никогда не доводилось.

– Ну вот. А я – была. И в том, что там творится, на самом деле разбираюсь неплохо. Слушай, все складывается не так уж плохо. То, что Зора на Маргине. Она и сама хотела туда попасть. Ей это нужно, просто необходимо. Рогнед, теперь ты просто никакими силами меня не выбросишь из этого дела. И не пытайся.

– Ты бывала на Маргине?

– У тебя плохо со слухом? Я ведь только что сказала.

– Так. Сядь, устройся поудобнее. И рассказывай. Все, что знаешь о Маргине. Все подряд.

Маргина. Днем 16 меркурия

– Дальше придется ножками, – сказал Лен Казус, когда оба скайскутера по его знаку приземлились на свободном от деревьев пятачке. – Они там наверняка как-то подстрахованы: лоцируют пространство, а может, и какие-никакие ноосканеры в их составе имеются. До сих пор лес нас экранировал, но опушка уже рядом. Может быть, даже охрана выставлена.

Штель кивнул, соглашаясь. Спросил только:

– Отсюда что-нибудь подробное различаешь?

– На это сейчас не надейся, – ответил Лен откровенно. – Устал, а для такой работы нужны свежесть, бодрость, прилив сил и так далее. А потому придется нам сейчас вести себя как обычным разведчикам. Дозорным. Пока все наше преимущество в том, что мы знаем об их присутствии, а они о нашем, как я надеюсь, еще не ведают. Так что нам по возможности следует себя не обнаруживать до последнего.

– Опыта у меня в таких делах маловато, – не стал скрывать Штель. – Так что командуй, я сыграю вторым номером.

– Ладно. Начнем, однако, не с продвижения, а вот с чего: какова, по-твоему, наша задача в этой разведке? Что установить необходимо, а с чем можно и повременить?

– Ну, прости: это ведь ты сыщик, а не я.

– Ты что, привык уклоняться от ответственности?

– Нет. Привык рассуждать разумно: рисковать в строгом соответствии с моими возможностями. И потому практически никогда не проигрывал.

– Похвально, ничего другого не скажешь. Тогда вот что…

Лен Казус собирался начать с обзорной фразы: «Общая картина представляется мне такой…» Но, для самого себя неожиданно, сказал нечто совершенно другое:

– Слушай, у меня такое ощущение, что эти дыхательные фильтры нам на фиг не нужны. Что без них будет куда лучше.

– Э, постой. Постой, я говорю! Не делай этого. И не думай даже…

– Ого! Ограничение свободы мысли? С этим я, знаешь ли, никогда не мирился и не собираюсь.

– Я запрещаю!..

– Кто это тебя произвел в командиры и когда? Я не слышал.

– Слушай, я серьезно прошу!

Наверное, Лен с такой просьбой донельзя взволновавшегося партнера по приключению и согласился бы: портить отношения сейчас было ну совершенно ни к чему. Однако внутренняя, подсознательная, интуитивная потребность избавиться от намордника оказалась настолько сильной, прямо-таки неодолимой, что он пренебрег возможными последствиями. Чтобы смягчить ситуацию, объяснил:

– Я это не по блажи… У меня от рождения вроде аллергии на все, мешающее свободному дыханию. Воздуха не хватает, и чем дальше, тем больше. Понимаю, что этого быть не должно, фильтры рассчитаны с запасом, но организму не прикажешь – он гнет свою линию. Да ты не беспокойся, если почувствую, что что-то не так, хоть самую малость – верну на место. Правда, действовать станет куда затруднительнее…

И, не дожидаясь очередного возражения, сорвал маску и медленно, как бы дегустируя, всосал воздух ноздрями. Немного задержал в груди, прежде чем так же медленно выдохнуть.

– Нет, знаешь – даже приятно вроде бы…

Штель не ответил – только едва слышно простонал, словно впал в полное отчаяние.

Казус задышал спокойнее – но все так же глубоко. Прошла минута, другая, прежде чем он проговорил:

– Просто благодать. Удивительно. Да ты попробуй сам, приятель, не казнись, не знаю, как кому, а мне это нравится. Кажется – век бы дышал таким воздухом и не надоело бы. Ну, прояви смелость, ты же сейчас разведчик, а разведчик бывает просто обязан рисковать!