Дэн Абнетт - Двуглавый орел

Шесть самолетов. Только шесть. Все, что осталось после этого воздушного боя. Остальные погребальными кострами усеяли заснеженные вершины Маканайтских гор. И их вполне могло остаться пять. Дэрроу прекрасно понимал, что тот белый как снег убийца наверняка бы пополнил свой счет сбитых самолетов, если бы ведущий «Охоты» в отчаянной попытке собрать немногие уцелевшие машины в последний момент не пришел бы к нему на помощь и беспорядочной стрельбой из всех орудий не отогнал бы «летучую мышь».

Майор Хекель, ведущий «Охоты», пока они вместе пытались стянуть то, что осталось от летного звена в единый строй, не переставая запрашивал, все ли у него в порядке. Его голос звучал крайне обеспокоенно, как будто он думал, что эта отчаянная гонка могла довести Дэрроу до сердечного приступа. Но, вероятно, это были всего лишь последствия шока и осознание личной ответственности. Так много курсантов погибло! Один из черных дней эскадрильи.

И их было так много за последние несколько месяцев! Как только такие офицеры, как майор, выдерживают? Кроме того, Хекель был всего на три года старше Дэрроу и получил свое звание лишь в результате стремительного продвижения по службе, когда офицерский корпус нес ужасные потери.

— «Охота Два», отвечайте!

Даже искажения звука в поломанном воксе не могли скрыть очевидную тревогу в голосе Хекеля.

— Ведущий «Охоты», со мной все нормально.

С ним не все было нормально. Дэрроу находился под выгодным углом и прекрасно видел, что происходит. Помимо того что из «Охоты Два», как из трубы, уже тянуло грязным дымом, этот самолет к тому же терял высоту и скорость.

Что с ним случилось? Воспламенилась смазочно-охлаждающая эмульсия или замкнуло электроприборы? А может, какое-нибудь другое роковое стечение обстоятельств, о котором Дэрроу даже не мог подумать?

Как далеко их занесло? Судя по его карте и навигационным приборам, они сейчас были в сорока шести минутах лета от Северной ВВБ Тэды, может быть, больше, если «Охота Два» продолжит в таком же темпе терять скорость. Счетчик горючего все еще показывал полные баки, но, по расчетам Хекеля, ни у кого из них, скорее всего, не могло быть топлива больше чем на пятьдесят минут. Особенно у Дэрроу — из-за его воздушной акробатики.

— Звено «Охота»… — донесся голос Хекеля через коммуникационное устройство. Тут он осекся, как будто майору потребовались усилия, чтобы принять решение. — Звено «Охота», мы меняем курс и идем на Южную ВВБ, Так мы сократим пятнадцать, может быть, двадцать минут полета. Подтвердите получение информации, а затем держите равнение на меня.

Дэрроу подтвердил и услышал, как остальные сделали то же самое. Это было хорошее решение. Командование Полетами скорее согласилось бы вернуть своих шесть «Волчат» не на ту ВВБ, чем не получить вообще ничего.

Дэрроу переключил коммуникационные каналы, и ему стало слышно, как Хекель перебрасывался шутками с наземными диспетчерами, пока решение о перенаправлении самолетов на другой аэродром утверждалось командованием.

Тут до него опять донеслось постукивание в корпусе.

Дэрроу уже собрался сообщить об этом, когда «Охота Восемь» вдруг пронзительно закричал по воксу:

— «Охота Два»! Посмотрите на «Охоту Два»!

Пилот вытянул шею, стараясь разглядеть, что происходит вокруг. Поврежденный «Волчонок» выбился из общего строя группы и теперь снижался по пологой дуге. Хвост дыма, который тянулся за ним, стал еще темнее и гуще. Самолет выглядел тяжелым и медлительным, как будто гравитация действовала на него намного сильнее, чем на другие машины.

— «Охота Два»! Отвечайте! — услышал Дэрроу ведущего «Охоты». — «Охота Два»! Отвечайте!

Слабое потрескивание в воксе:

…думаю, я смогу удержать…

«Охота Два»! Ради Трона Земли, катапультируйся! Эдри! Курсант Эдри… немедленно покиньте самолет, пока вы еще на достаточной высоте!

Никакого ответа. «Волчонок» Эдри теперь казался лишь точкой на конце линии дыма, далеко позади и уже значительно ниже их.

— Эдри! Курсант Эдри!

«Давай, Эдри! Выбирайся оттуда, — подумал Дэрроу, напрягая зрение. С такими запасами горючего никто из них, конечно, не рискнет повернуть назад. — Ну же, Эдри! Давай! Раскрой парашют! Раскрой парашют, Эдри, пока…»

Маленькая вспышка далеко внизу, посреди лоскутного серо-зеленого одеяла Полуострова. Маленькая огненная вспышка — и ничего больше.

Тэда. Южная ВВБ, 07.40

Ко времени, когда транспорт с летчиками свернул с главной дороги на подъездной путь к авиабазе, он уже двигался в колонне из четырех машин. Все они по очереди были проверены у западных ворот изможденными стражниками ПСО и затем с грохотом съехали по пологому спуску на поле аэродрома.

Командир Бри Джагди приподнялась на жестком, неудобном сиденье транспорта, который уже успел утомить их всех своей беспрерывной тряской, и огляделась по сторонам. Южная военно-воздушная база Тэды располагалась на каменистой равнине и занимала более двадцати квадратных километров к юго-западу от города. Здесь уже можно было почувствовать запах моря, идущий от побережья, всего в нескольких километрах к северу, и теперь, когда солнце еще только начинало медленно поджаривать поле аэродрома, легкая дымка морского воздуха слоями нависала над его поверхностью.

Сложная система фортификационных сооружений окружала аэродром: рвы и траншеи, частоколы и насыпи, укрепленные гнезда для батареи «Гидр» и специальные дзоты для цилиндрических реактивных установок. По самому периметру шла залатанная во многих местах новым асфальтом дорога, и в этот час множество военных грузовиков и транспортеров создавали там оживленное движение в обе стороны. К внутренней стороне дороги прилегало уже более узкое кольцо батарей противовоздушной обороны. На южной оконечности аэродрома располагались внушительные крытые ангары и камнебетонные укрытия, а на северной — бункер Командования Полетами и неподвижные вышки и пирамиды воксовой, ауспексной и модарной систем связи.

Запутанный рисунок пересекающих друг друга под разными углами взлетных полос заполнял всю внутреннюю часть Южной авиабазы, и наиболее значительные из них, очевидно, предназначались для тяжелых поршнемоторных бомбардировщиков, все еще стоящих на вооружении местных ВВС. Их Джагди заметила несколько. «Магогов» — больших, устаревших и безобразных — нетрудно было узнать даже издали, стоящих на замках на месте долговременной стоянки. На Фан-тине их использовали только во время последнего ре шительного наступления, когда в воздух подняли все, что могло хоть как-то летать и сражаться. Здесь же они представляли собой главную ударную силу парка бомбардировщиков. Неудивительно, что Энозис был так жестоко наказан.