Вячеслав Шалыгин - Перебежчик

– Брезгуете, понимаю, – Филипп усмехнулся. – Купаться в одном бассейне с человеком для вас негигиенично, и вообще это ниже вашего достоинства.

Теана взглянула на Грина почему-то не свысока, как обычно, и не снисходительно, а с легкой грустью. Как на ребенка, который замучил мамашу своими бесконечными наивными вопросами.

– Знаете, что бывает, когда в воду бьет молния, а пловцы не успели выйти на сушу?

– Догадываюсь.

– То же будет и с вами. Так что выкиньте из головы свои фантазии и плавайте спокойно. Дело не в брезгливости. Я приставлена к вам, чтобы охранять, а не убивать. Вот когда мне прикажут обратное, я выполню ваше пожелание, залезу к вам в бассейн.

– И сколько мне перепадет? Если в вольтах?

– Тысяча, полторы, примерно так.

– Какая прекрасная смерть, – произнес Филипп с притворной мечтательностью в голосе и вздохнул, – в бассейне с обнаженной красоткой.

– Я не обещала обнажаться, Грин, – Теана усмехнулась.

– А вам жалко? – Фил едва сдерживал смех. – Все равно я никому не скажу, зато умру счастливым. Обещаете?

– Вы точно сумасшедший, – Теана вздохнула. – Блогеры в Интернете не врали. А еще сексуально озабоченный. До чего же все мужчины одинаковы…

Сан Саныча, самого опытного хирурга во всей медслужбе Сопротивления, а в связи с дефицитом кадров по совместительству и терапевта, и акушера, и так далее, вплоть до патологоанатома, Учитель мог не застать на рабочем месте только в одном случае. Если бы крепко пьющий в последнее время врач выпил больше своей дневной нормы и перешел в категорию пациентов. Да и то, смотря каких. Если холодных и молчаливых, то лейтенант и доктор все равно встретились бы. Все потому, что кабинету в госпитале Сан Саныч всегда предпочитал небольшую комнатенку в морге, поскольку сам себя он считал больше прозектором, чем врачом. Пока шли активные боевые действия, Сан Саныч, всегда трезвый и деловитый, безукоризненно выполнял свой врачебный долг наверху, в операционной, но как только наступила пауза, он «развязал» и безнадежно съехал вниз. Во всех смыслах.

Однако даже пьяный Сан Саныч оставался вполне трезвомыслящим человеком, и это удивляло Учителя более всего. Как мог существовать в природе такой парадокс, лейтенант понимал с трудом. А уж как этот парадокс мог уживаться в человеке, как не сводил его с ума или не доводил до белой горячки, вообще непонятно. Это ведь что получалось – он пьет, но не пьянеет, пьет еще больше, снова впустую и потому снова вынужден добавлять…

– Никакого парадокса, Василь Иваныч, – врач усмехнулся, деловито расставил рюмки, откупорил склянку со спиртом и налил, не спрашивая, готов ли Учитель составить ему компанию. – Все нормально. Я ведь не для тумана в мозгах пью, а для просветления в душе. Но вообще-то ты прав, многовато закладываю. Организм, бывает, протестует. Хотя… чего мы мимо кассы беседуем? Ты ко мне зачем явился, про результаты вскрытия Воронцова поговорить?

– Так точно.

– Вот и давай о нем говорить. А всякие парадоксы пусть ученые обсуждают. Им за это деньги платят. Ну что тебе сказать про Магадан, мой друг? В смысле, про Ворона, светлая ему память. Огнестрельное проникающее в голову. Пуля тридцать восьмого калибра прошла через височную долю и застряла в районе продолговатого мозга.

– Тридцать восьмой? – Учитель поморщился. – Погоди, Сан Саныч, какой еще тридцать восьмой? Ты хотел сказать «ПМ»?

– Что хотел, то и сказал: тридцать восьмой.

– Ну, правильно, это те же девять миллиметров, что и у «ПМ».

– Нет, не правильно, тридцать восьмой только формально те же девять миллиметров, а реально патрон для него другой. Особенно в данном конкретном случае. Патрон короткобойный, пуля револьверная, – врач поднял рюмку. – Ну, за отсутствующих здесь дам.

– Револьверная? – еще больше удивился лейтенант. – Вообще ничего не понимаю!

– Стреляли из револьвера, вот и пуля револьверная, – пояснил Сан Саныч терпеливо и почти без иронии. Ну, так, чуть-чуть. – Думаю, «бульдог» или что-то в этом роде. Что под патрон «тридцать восемь спешиал» рассчитано.

– Почему?

– Ну, будь оружие посолиднее, пуля навылет прошла бы. А тут… стреляли метров с пяти, не больше, а пуля в черепе осталась. Значит, так себе пушка была, не боевая, для дома, для семьи. Такие обычно про запас носят, как резервное оружие, на лодыжке, допустим.

– С пяти? – вновь уцепился Учитель. – Еще одна загадка.

– Может, и с трех или, наоборот, с семи, но не в упор, это точно. Никакими штанц-марками и не пахнет. Есть, конечно, патроны, от которых и при выстреле в упор пороховых меток не остается, но это редкость в наших краях. Да и по характеру раневого канала можно судить, что с дистанции стреляли. Могу даже смело заявить, что стрелок выше стоял, допустим, на пару метров, но не контрольный выстрел делал.

– Это почему?

– При контрольном, когда жертва лежит, киллер, получается, от бедра стреляет, дистанция не больше полутора метров и пороховые следы по-любому остаются. Мизерные, но остаются.

– Погоди, а почему ты про контроль вдруг заговорил?

– Так ведь в отключке находился твой майор, когда ему череп просверлили. На затылке ссадина. По форме, допустим, от рукоятки пистолета. И кровь подтекла. Только мало ее вытекло, потому что между ударом и выстрелом не больше минуты прошло.

– Умнейший ты человек, Сан Саныч! – Учитель отсалютовал стаканом и выпил. – И разносторонний, просто ходячая энциклопедия. Чего в трупнике своем застрял? Мог бы профессором стать.

– Пью, – доктор вздохнул. – Много пью.

– Отмазка, – Учитель помотал головой. – Некоторые и побольше тебя закладывают и ничего, в тузах.

– Отмазка, – Сан Саныч, соглашаясь, кивнул. – Только другого объяснения у меня нет. Даже сам для себя не сформулирую никак. Потому, что не хочу. Живу себе, как живется, работаю спокойно… с покойниками, прости за брутальный каламбур, и ничего мне больше не надо. Разве что иногда побеседовать с кем-нибудь, чтоб говорить не разучиться. Почему так – сам не знаю.

– Нечего сказать, – Учитель развел руками.

– Ничего и не надо, – доктор вновь взялся за склянку. – А пулю контрразведка изъяла.

– С языка снял, – Учитель усмехнулся.

– Я очень старый, Вася, знаю, о чем ваш брат обязательно спросит, а чем ни в жизнь не поинтересуется.

– Здоровьем? – подхватил игру лейтенант.

– И зарплатой, – патологоанатом отставил бутылку и выдвинул ящик стола. – Вот протокол, можешь прочитать.

– Зачем? – Учитель пожал плечами. – Ты и так все объяснил. А протокол наверняка липовый.

– Обижаешь, – Сан Саныч покачал головой. – Все как есть изложено. Только насчет того, что пуля револьверная, ничего не сказано. Ну да это и не моя головная боль, а баллистиков.