Крис Иванов - Все будет хорошо...

— У вас есть то, что нам нужно. Костюмы, оружие, маски…. У нас дети и жены в подвалах сидят, зная, что только мы, ценой своих жизней можем добыть им надежду, — его глаза сверкнули от злобы, он попытался сесть, но был остановлен ударом ноги в грудь. Я не собирался выслушивать его рассказы о бедных детях, бабушках и остальных. Пропитание можно найти и, не убивая проезжих, поэтому жалости я к нему не испытывал.

— Понятно, лейтенант…. Значит, хотели по-легкому себе на жизнь заработать? Не вышло, — я присел рядом с ним на корточки и заглянул в глаза. — А про нашу подготовку вы и не подумали. Видели же, как в городе мы вас раскидали, вот надо же было второй раз попытаться…

— И попытаемся! У нас еще достаточно человек чтобы выпускать наружу. Нашим детям нужна еда! И им без разницы как мы ее добудем….

— Нет, лейтенант, вряд ли вы проживете долго, — я с сомнением покачал головой. — Ну, выйдите вы на поверхность, наберете еды на неделю, на две, а потом опять же идти придется. И так с каждым выходом вы будете терять людей. Не от таких, как мы, нет…. От радиации. Она вас убьет. Вам и так повезло, что вы можете находиться на поверхности целый день практически, а потом будет сложнее. Даже если бы вы сегодня вернулись, большая часть к завтрашнему дню умерла бы. Вот так, лейтенант.

Я встал, подобрал его автомат и пошел к Сереге, который уже загрузил нашу машину собранным оружием. Рассказывать я ему про милиционеров не стал.

Сел в машину и завел двигатель. Серега плюхнулся рядом. Я аккуратно, стараясь не съехать в кювет, объехал лежащую фуру и плавно набрал скорость. Глянул в зеркало заднего вида — бывший лейтенант ППС поднялся через силу на ноги и махал нам вслед, что-то крича. Останавливаться я не стал. Впереди еще трудная дорога.

- Подъем!!! Хватит спать, маменькины сынки!!!! А, ну, бегом!!! — голос нашего замкома роты раскатывается по казарме, поднимая сонных, разомлевших от тепла и снов, парней.

— Первый взвод, подъем!!! Строится на ЦП! — я, как командир взвода подхватываю сигнал. Я уже одет в походный камуфляж, мой вещмешок стоит собранный в каптерке. Командиров взводов и командиров отделений дежурный поднимает пораньше. А меня просто вызывает по мобильнику. Я же не в части ночую, а дома.

— Второй….

— Третий

Возглас подхватывают за мной остальные командиры взводов.

— Учебная тревога — сигнал «Вихрь», — старлей Сергеюк поправляет портупею и смахивает с мятого мундира какие-то крошки. Он давно проходил все сроки в старших лейтенантах и поэтому недоволен жизнью, и в особенности мной.

Меня всем ставят в пример, может потому, что мне не двадцать и даже не двадцать пять лет, как многим парням с моего курса. Учиться я пошел в двадцать семь, а сейчас уже почти тридцать. Мы с женой долго стремились к этому. Отец у меня потомственный военный или как их еще называют — кадровый. Всегда хотел, чтоб его сын, то есть я стал военным. А тут подвернулась возможность поступить в институт ФСБ, да еще и выйти лейтехой с большими перспективами. Вот мы и сорвались. Я ни о чем не жалею, сам этого хотел, поэтому стараюсь делать все по уму. Поэтому и за командира роты остаюсь и за заместителя в их отсутствие. А старлей бесится потому, что возраст. Еще пару лет и все — гражданка. А кому он нужен такой? Только в охрану, либо за границу подастся. Но за бугор его не пустят, наша контрразведка за такими, как он, следит вовсю — обижен, значит, может предать. А в охранники возьмут…. Если еще при увольнении скажет что «ксиву» потерял. Тогда и денег нормально получать будет. Только все равно останется чмом. Даже при больших деньгах будет ходить в засаленном пиджаке и грязных туфлях. Таких не переделаешь.… А еще при каждом случае будет совать в нос «корку», возможно даже подтертую и переправленную на полковника или майора….

Мой взвод первый и по номеру и по подготовленности, поэтому через несколько минут все уже стоят возле оружейки и получают свои АК-47. Потом так же по порядку, не суетясь, идут на склад за техническим вооружением. Кто-то получает тяжелые тридцатикилограммовые наспинные радиостанции, кто-то портативные рации — это группа боевого охранения. У меня только автомат и комплект ОЗК — общевойсковой защитный комплект, правда, усиленный новым модифицированным противогазом.

Мы строимся в походный порядок, впереди и сзади боевое охранение, посередине — радисты, телеграфисты и прочие связисты.

— Вперед! — я говорю негромко, но мои парни привыкли к моим командам, они все слышат. И взвод, как один организм, делает шаг вперед, в темноту. На часах пять утра.

У каждого взвода свое задание. Для своего я получил пакет перед самым подъемом, по прибытии в роту.

«Занять высоту 202. Передать сигнал — «Вихрь», частота …, выйти на место эвакуации, координаты …., …..»

— Правое плечо вперед, бегом марш, — взвод набирает ход. Сзади бегут два сержанта — командиры отделений. Они подгоняют отстающих злым шепотом — «не растягиваться!!!»

По карте определяю маршрут и на ходу его корректирую. Ага, вот и высота.

— Три человека — охранение. Подступы перекрыть. Два человека — наверх, разведка. — Тут же от общей массы отделяются пять силуэтов, и исчезают во мраке. Парням предстоит нелегкая задача — валяться на, еще не успевшей прогреться южной земле, и следить за каждым шорохом. Но это на самом деле намного лучше чем то, что предстоит связистам.

Вершина горы. Я помню это место — тут было мое практическое задание на первом курсе. Тогда я, еще ничего не понимающий первокурсник, пытался наладить ЗАС связь с катерами боевого охранения. И тогда же — мой первый конфликт с третьекурсником Леней Огурцом. Он считался одним из самых перспективных курсантов, уже собирался на распределение в Питер, когда так же прозвучала сирена тревоги.

Леня был мастером спорта по русбою, высокий, немного полноватый. Всегда исполнительный перед командирами, но сука по жизни перед остальными курсантами. Есть такая категория людей, их всегда выдаст мелкий взгляд и подлость. В свои двадцать три он пытался навязать свою точку зрения мне и моему другу Сашке. Сначала службой, а потом, когда не вышло, силой.

Сашка Ларионов, как и я, изначально жили отдельно — у обоих семья и дети, возраст примерно одинаковый. В общем-то, по жизни мы были одинаковы — пытались пробиться наверх, на воздух, из этой мутной жижи жизни. Только Леня это делал через головы и по головам других, мы же старались поддерживать друг друга.

— Мудаки! Кто так ставит антенну? Алексашка — следи за тросом, Ивашка — сигарету мне! — это и были в принципе его слова, которые ему не стоило произносить. Неделю назад в Анапу пришел грипп — дети лежали с температурой, жены возле них, а тут еще учения. Нервы и так на пределе…