Андрей Стрелко - Завещание сталкера - Багряные сны

Затем Макс обследовал развалины башни, спустился в подвал, и проверил его на предмет пригодности. Подвал был просторный и когда-то имел продолжение в виде длинного подземного коридора, уходящего в сторону Припяти. Но через двадцать метров обнаружился завал, Макс прикинул расположение завала и вспомнил, что сверху в этом месте располагается неглубокая яма, давно заросшая и почти незаметная. Бетонные перекрытия над головой прекрасно сохранились, не смотря на все пережитые выбросы и катаклизмы, даже привычного запаха заболоченности всегда присутствующего в подвалах не было. Хорошее убежище. Напоследок, Макс попробовал дверь на прочность, закрылся изнутри и навалился на нее изо всех сил. Засов даже не скрипнул — от кровососа или химеры это не стопроцентная защита, но тихо никто не подберется, а твари поменьше за дверь не пробьются.

Птицу, так и не пришедшего в сознание, аккуратно спустили вниз, Санитар поколдовал над ним еще, смазал чем-то кожу на колене и подвязал к нему «душу» и «ломоть мяса». Шея, не смотря на просто ужасающий внешний вид, внушала гораздо меньше опасений, крупные сосуды не пострадали, а повредить шейные позвонки, крысе оказалось не под силу. Обработав раны спиртом, Санитар наложил несколько швов и залил раны биоклеем.

Нести дежурную вахту вызвался Серый, он один остался снаружи, наблюдать за подступами к новому плацдарму сталкеров. Пока не наступила ночь, лучше быть в курсе того, что происходит на земле. Крыс в округе стало намного больше — запах свежепролитой крови созывал их со всей округи, но на притаившегося в заброшенном здании человека они пока что не реагировали. На холме, где был расстрелян крысиный волк, было особо шумно, там крысы делили поверженного командира, так уж повелось в Зоне: мертвый — это еда для живого, кем бы он раньше не был.

Внизу Макс наконец-то отправил на ПДА Крюка ключевую фразу: «Мы на месте». Это означало, что Крюк честно отработал свой долг, дальше придется обходиться собственными силами. Жаль, что Крюк не захотел помочь Максу во второй части плана, но это его право. В конце концов, Крюк оказался не таким уж плохим парнем, просто в свое время ему не повезло.

Дан просто упал на пол рядом с каким-то стареньким ящиком. Жутко хотелось есть, но есть перед выбросом не рекомендовалось, особенно, если ты находишься близко к его эпицентру. Ничего, можно и подождать. Сил не было ни физических, ни моральных, хотелось просто уронить голову на рюкзак и закрыть глаза. Хотя, по сравнению с Птицей, он еще легко отделался от этого путешествия.

Санитар не отходил от умника, тот понемногу приходил в себя, ворочался, но глаза пока не открывал. Если он завтра не сможет хотя бы ходить, это сильно осложнит дальнейшую задачу. К утру, после выброса, снаружи будет полно мутантов, к консервам придется прорываться с боем, нужна мобильность и сноровка, Птице придется, если не бежать, то, как минимум ходить.

— Макс, — Дан аккуратно потянул Макса за рукав. — Слушай, а ты сколько в Зоне?

— Четыре года, — Макс закрыл глаза и расслабился. — А что?

— И что, все четыре года ты вот так бегаешь?

— К чему эти вопросы?

— Да просто хочу понять, зачем это тебе? Я понимаю «долг» — они защищают мир от Зоны, от мутантов. Ну, по крайней мере, они так думают. «Свобода» воюет за деньги, бандиты тоже. Про «монолит» я вообще молчу, с ними все понятно. А вы, свободные сталкеры, зачем? Вам ведь даже не деньги нужны.

— Мне только душевных излияний сейчас не хватает. — Горько усмехнулся Макс. — А тебе зачет эти вопросы? Решаешь, стоит ли остаться в Зоне?

— Мне больше некуда идти. Я думал, прорвусь в Зону, а дальше — будь, что будет. А теперь не хочу. Воевать с крысами — это не мое.

— Твое-мое, — передразнил Макс, — это жизнь, такая же, как там, по другую сторону кордона. Те же крысы, только в человеческом облике. А здесь страшно и мертво. Не хочу говорить, лучше отдыхай.

Макс развернулся к Санитару:

— Что там с Птицей? Ходить сможет?

— Не знаю. Когда очнется, посмотрим, если связки совсем не порвал, то на уколах сможет.

— Ты бы тоже отдохнул, завтра день длинный. — Макс посмотрел на ПДА и поднялся. — Через полчаса стемнеет, пора закрываться. Эх, жаль, костерка нельзя развести.

Дан пересел так, чтобы снова оказаться рядом с Максом.

— Слушай, Макс, а я вот на счет страха. Ты четыре года в Зоне, и что, здесь всегда вот так, как в этот раз? Каждый раз вот так идешь и так же страшно?

Макс продолжительно потянулся и, нехотя, сел на пол.

— Экий ты любознательный. — В полутьме, разряженной только тусклым светом фонаря, который Макс примостил в дальнем углу подвала, лица Дана почти не было видно. — Привыкаешь здесь к страху. Если в Зону пришел, то чего уже бояться? А в Зоне так — здесь либо бояться все время, либо не бояться ничего. Были в Зоне такие, кто из нее непременно живым хотел выйти, прежде чем ступить каждую кочку перед собой прощупывали.

— И что?

— Померли все. Кто с ума сошел от постоянного напряжения, кто мутантам на обед попал, потому что, когда убегаешь — так либо беги, либо и не пытайся, Зона полумер не терпит. Если каждого шага бояться, то от мутантов не убежишь.

— Выходит, в Зоне нельзя бояться?

— Да невозможно все время бояться, организм такого не потерпит. Постепенно привыкаешь, начинаешь смотреть на опасность по-другому.

— А сталкеры в баре говорили, что те, кто Зону не бояться, погибают в первую очередь.

— Погибают те, кто Зону не уважает. Кто плюет на опасность, вопреки здравому смыслу. Ходоки вроде Гаала — был у нас один такой сталкер, блин. На второй день в Зоне поспорил, что в одиночку до заставы на Копачах дойдет. Бармен с ним на двадцать штук забился, а ставки против него один к пятидесяти были. И ничего, дошел. За шесть дней дотопал. Оборванный, раненый, почти без патронов, но дошел. А через три дня снова забился, со «свободой», что за двое суток дойдет до Припяти. Так его через двести метров снайперы «монолита» положили — Зона, она два раза подряд глупости не прощает. А на счет страха я тебе так скажу: в Зону пришел, значит, и бояться уже нечего… Санитар, чего там?

— В себя приходит. — Санитар уже с минуту шуршал над Птицей, дело сдвинулось с мертвой точки. Слышались мерные хлопки ладоней Санитара о лицо умника.

— А! — Птица резко пришел в себя и заныл от боли. Воздух с хрипом вырывался из легких, а руки пытались сорвать повязку с шеи. Санитара сдержал этот порыв, дал Птице опомниться и снова легко потрепал его по щеке.

— На меня смотри! Меня видишь?

Птица сфокусировал мутный взгляд на Санитаре.

— А, рюкзак! — Умник подпрыгнул.

— Вот он, рядом с тобой, — успокоил его Макс. — Как нога?

— Болит! А с шеей что?

— Шея подождет, — оборвал его Макс, — нога как, спрашиваю?