Владимир Чистяков - М.С.

— Нет уж, увольте. Подумала бы сама, не подрывают ли подобные выходки моральных устоев общества.

— Да что подрывать-то? И так уже всё… подорвано! Зато как повышают такие выходки мою популярность…

— Особенно у лиц подросткового возраста. Сомнительный комплимент — у меня на дочь императора стоит, — недовольно пробурчала Марина

— Комплимент ничем не хуже любого другого. Когда тебя несколько миллиардов хочет…

— Некоторым приходится отказывать, — закончила фразу Марина.

Запущенный Софи персик с трудом избежал столкновения со лбом Марины.

— Смотри, твои достоинства я тоже неплохо помню.

— Я и не сомневаюсь. Правда, гожусь на модель только для пьяного авангардиста/кубиста/абстракциониста, выгнанного с первого курса академии по причине полного отсутствия каких-либо способностей.

Кэрдин прыгает. Не столь грациозно, как Софи, но куда изящнее Марины, по крайней мере, она в этом уверена.

— Он не раз говорил, что очень многим тебе обязан. И это как-то связано со мной.

— Было дело… Знаешь моё первое прозвище?

— "Министерша".

"Министерша"- так её называет пресса. Так шепчутся за её спиной, не забывая льстиво улыбаться в лицо.

Шипели старики, восторгалась молодежь. Один из самых молодых министров в истории. Над ней втихаря посмеивались, считая выскочкой, занявшей должности через императорскую постель.

Одной из причин расставания послужило осознание ими того, что будучи императором и императрицей они банально не смогут вместе работать. Император должен быть один, он и только он должен олицетворять государственную власть. А супруга или супруг должны быть просто блестящей декорацией. Так считали они оба. Две волевые, сильные и амбициозные личности. В стране многое надо было менять. Императрица Кэрдин так и не появилась. Появилась "министерша".

Кэрдин приехала с еженедельным докладом. Император на отдыхе, и она единственная из министров, докладывающая ему в обычном режиме. На деле, в этом месяце должно пройти немало балов и официальных приемов, где по протоколу обязательно присутствие императора. Саргон нашел благовидный предлог, что бы уклонится от участия в них.

"В кругу семьи видите ли он решил побыть — усмехалась мысленно Кэрдин, идя по анфиладе Загородного дворца — он тут, жена на Западном побережье, дочек вроде на Восточное хотел отправить. Идиллия!!! Однако, слащавые фотографии августейшей четы с детками в журналы поставлять не забывает"

В комнатах пусто. Протокольные гвардейцы будут только перед дверями кабинета.

Кэрдин заходит в Голубую комнату, где все стены обтянуты синим шелком.

На подоконнике сидит маленькая темноволосая девочка в черном платье. В первый момент Кэрдин решила, что это ребенок кого-то из обслуживающего персонала (слова "прислуга" Саргон не выносит). Император вовсе не возражает, что бы такие дети играли во дворце и парке.

Девочка взглянула на неё. Кэрдин сразу поняла, кто перед ней. Глаза цвета морской волны. Взгляд Еггта. На подоконнике сидит младшая дочь Саргона Марина. Непосредственного детского любопытства нет во взгляде, нет жизнерадостных искорок в глазах. Закрытый, холодный, изучающий взгляд почти взрослого человека. Кэрдин чуть не поежилась "Ей же нет ещё и пяти!"

Вспомнилась живая, вечно смеющаяся, яркая, словно тропическая птичка Софи. Порхающий по Загородному дворцу сгусток живой энергии. Этакая беззаботная то ли колибри, то ли шаровая молния.

Кэрдин церемониально склонила голову.

— Приветствую вас, Ваше Высочество.

Девочка ответила таким же кивком.

"Она не умеет говорить… Её считают слабоумной… Похоже, те кто говорят что великий род вырождается — правы"

Только сейчас Кэрдин обратила внимание на лежащие перед девочкой листы бумаги. Ровными рядами бегут по ним какие-то закорючки. Рядом лежат два бумажных самолетика. "Разные- отпечаталось в мозгу у Кэрдин — если их сделала она, то я что-то не понимаю… Хотя нет, понимать нечего, его семейные дела меня не касаются"

— Почему она одна?

— Она терпеть не может, когда вокруг неё суетятся. Плачет, старается убежать. Присмотр за ней постоянный, она не замечает просто. Любит быть одна.

— Как-то странно она одевается… Вся в черном.

— Пару месяцев назад Сордар приезжал. Он ей явно понравился. Она ему, как ни странно, тоже. Когда уехал, почему-то не захотела обычной одежды надевать. Нашла у Софи черное траурное платье. Влезла в него. Снимать не хотела. С той поры только черный цвет и признает.

Он вздохнул.

— Просто больно за неё. Несчастный ребенок… Приходит… Ластиться, словно котенок. Показывает эти свои бумаги… Не говорит… Иногда плачет… Никто не может понять что с ней… Керетта махнула рукой — она уже решила, что появился ещё один Еггт из тех, что не появляются на публике. Только Софи говорит — "Она умненькая и всё-всё понимает!"

— А врачи что говорят?

— Головами качают, да всякие разные хитрые термины выдают, за которыми скрывается "Ни х… мы не знаем. Светило этот говорит что есть сильнодействующие препараты, помогающие в подобных случаях, но применять их можно только лет с десяти, и они сильно влияют на репродуктивные функции.

— Хм… Насколько я понимаю, психиатрия ещё только нащупывает пути, есть куча разных школ…

— Мы не о подопытном кролике говорим!

— Я помню. Только я ещё знаю, что в соответствующих журналах между нашими светилами и мирренами идет такая война, что генералы позавидуют.

— И что?

— Где-то через месяц открывается Первый Всемирный конгресс психиатров. Он будет в столице.

— Знаю. На днях из МИДа был запрос — в группе мирренских ученых есть парочка деятелей, известных антигрэдскими высказываниями. Думали, давать им визу, или срывать конгресс. Направили на Высочайшее усмотрение. Я распорядился выдать визы всем.

— Ну ещё лучше, покажешь им девочку?

— Тебе-то что?

— Я не верю что у неё проблемы с головой. Да ещё помню, что светило этот в родстве с бывшим министром МИДв и приятель министра земледелия. А они сам знаешь с какой армейской группировкой связаны.

— Это что значит?

— Ничего. Пока. Проверять стоит все варианты. Вполне возможно, что недостаточно эффективно леча девочку они стремятся поддержать у родителей нервозное состояние, что может привести к совершению каких-либо непродуманных действий.

— Тебе всюду заговоры мерещатся… А насчет мирренов — спасибо за идею. Подумаю.

Выйдя, Кэрдин застает Марину на том же подоконнике. Только теперь девочка лежит на животе и очень быстро заполняет листы все теми же закорючками. Осторожно заглядывает через плечо. Девочка настолько поглощена своим занятием, что ничего не замечает. "Похоже, Саргон прав, — разочарованно думает Кэрдин, — Хотя…"