Владимир Чистяков - М.С.

И иных и вправду затаптывают.

Иных. Но не её.

Она выберется.

Даже отсюда.

Тем более, тут только дерьмо скотов. И даже нет их самих.

Мысли о конце… Значит вот каким он будет — задохнуться от вони или быть сожранной крысами в канализационном коллекторе. Финал! Путч подавлен, М. С. пропала без вести.

Но она ещё жива. Знает, что если и ранена, то не тяжело. Но не пошевелиться. Крови потеряла вроде не много. Но очень холодно

Пришла в себя. Сколько прошло времени? Всего наверное, сутки, пошли вторые. Крыс пока нет. Но вроде поднялась вода. Значит, есть ещё и перспектива захлебнуться. Что же с ней? Ноги, руки, чувствует, но шевельнуть ими не может. С места не сдвинуться никакими силами.

Снова очнулась. Тьма не проходит. Шум в ушах. Сквозь него — голоса.

— У стены.

— Где?

— Там.

Вроде вода плещется. Не пошевелить ни рукой, ни ногой. Боль постоянна. Голоса приближаются. Темень не рассеивается.

— Черный. Баба.

Ломающийся голос великовозрастной шпаны.

— Живая? Глянь.

Этот намного старше, судя по голосу — дядька лет сорока. Мобилизованный, наверное… Хотя какая теперь разница?

Кто-то стоит над ней. Странно пыхтит, шаря по карманам. Ничего не видно. Тьма стоит по-прежнему.

— Вроде. Добить.

Тишина. Рук не чувствуешь. Неужели конец? Быть пристрелянной каким-то недоноском?

— Подойди-ка сюда

Шаги. Звук удара. И падения. Полный недоумения и какого-то скулежа голос.

— За что?

— За то, что дурак. Тащи носилки.

Ворочают. Как куль взваливают. Куда-то тащат. Долго. Хлюпанье и приглушенная ругань. Трубы тянуться на многие километры. Она помнит. Почему тащат? Почему не добивают? Или же… Догадались. Тогда. Что тогда?

Язык ещё ворочается во рту. Нащупала ампулу с ядом. Сейчас? Или ещё немного? Смерти боишься? Да, боюсь. Но она неизбежна. Я давно уже к ней готова. Только пришёл ли мой час? Или ещё нет? И почему не проходит темень?

Снова кто-то берется за подбородок, поворачивает голову. Переполненный сочувствием вздох (и не поймешь, настоящим или как!)

— Да… Слышь, Чёрная, говорить-то хоть можешь?

Язык шевельнулся во рту. Она и сама не знает.

— Да.

— Крепко же тебя приложило!

''Какого тебе надо? Хочешь поиздеваться перед тем, как добить?''

— Эй, Чёрная, а муж-то твой чего тебя сюда отпустил? Не бабье же это дело.

Чёрная. Значит, пока всё-таки безымянная Чёрная.

— Убит он.

— Сейчас?

— Давно… Ан д Ар…

Молчание. Только вода хлюпает.

— Детей видать, у тебя нет, раз в такие дела полезла. Со сволочами этими власть делить.

— Да ваши сволочи не лучше наших.

— Это точно.

По разговорам поняла, что из канализации выбрались. Так сколько же она провалялась? Чувство времени не подводило никогда. Должно быть светло. Должно.

— Сейчас ночь?

— День.

— Почему темно?

Склоняются над ней. Поворачивают голову грубыми заскорузлыми пальцами. Зачем-то терли щёку.

— Да… Довоевалась ты Чёрная. Ослепла теперь.

Значит вот так. Совсем выбили. В самый необходимый момент.

— Совсем?

— Кожа как изнутри сожжена. С глазами не пойму что. Зрачок весь чёрный. И все сосуды полопались.

— Дай воды.

К губам приникла фляжка. Глотнула. Водка.

— Глотай, глотай. Успокаивай нервы. Чем это тебя? Никогда подобного не видал.

— Автомат чужаков у меня был. С лучевым прицелом. Взорвался в руках. От этого наверное.

Какой-то странный смешок.

— Что веселого?

— Да подумалось вдруг. Сколько лет прошло, а на свет люди всё одним путём появляются. И нового придумать не могут. А вот как убить человека или покалечить — каждый год что-нибудь новенькое придумают, да и из старенького ничего не забывают.

— Ну, а мне что подберёшь? Новенькое или так, штыком обойдешься? Или руки самому лень марать. Что не дал щенку меня добить? Пожалел?

— Нет. До крови жадный. Трус. Убивать нравится. А как под ваши гаубицы угодил — дерьмо только из ушей не текло. Сидит и трясется почти всё время. А раненых добивать — тут он первый… Чую — будь нормальный бой — стрельнул бы его. Мразь, а не человек.

— Вот значит у вас как…

— Пока учу. Может, и сгодится на что. Тебя вот тащим… А может, скоро ваши нас также поволокут.

— Может, и так.

— Думаешь, не кончились ещё ваши?

— Не кончатся.

— Не кончились, — и не поймёшь, зло или разочарование в голосе, — А ты, Чёрная, много наших положила?

— Хватает. Добить повода ищешь? Бей без повода. Без глаз я не боец. И вас убивать не смогу.

— Я ваших тоже немало уложил. Стала бы меня добивать, будь наоборот?

— Я в плен не беру.

— Ну, да зачем спрашивал. Ты же Чёрная, я и забыл.

Стало как-то неловко за своих. И перед кем! Перед врагом!

— Я за себя только сказала. Счёт у меня к вам большой.

— Счёт, счётом, это твое дело. Все мы хороши. А приказ номер 907 позабыла? Для прочтения во всех частях. Пленных не брать. Убивать всех. Кто с оружием, и без.

— Не было такого приказа.

— Так он же секретный, но наши текст достали. И мы прочли в листовках.

— Ты вроде умный мужик. И прочел в листовке, что кто-то украл текст секретного М. С.-овского приказа. А секретный приказ, судя по этой же листовке у саргоновцев знает последний стройбатовец. Зачем красть, когда можно всё узнать от языка? Зачем нам вообще убивать пленных? Этот же приказ, имейся он на самом деле, работал бы на ваших колеблющихся. Деритесь! Хотя бы за свою шкуру. Разбирать не будут. М. С., что дура, чужую армию усиливать?

Ну, вот и подумай сам, в чьем штабе этот приказ сочиняли.

Призадумался.

— Может, Чёрная, ты и права. Вроде и привык никому не верить, а нет-нет, да и попадаешься на красивые слова. А вы… Всяких Чёрных видал… Но с враньем у вас плохо. Только теперь понял.

— Лес рубят, щепки летят. Так кажется, ваша главная говорит.

— И вовсе не она это первая сказала.

— Пусть кто-то другой. Похожий. И такой же безжалостный. А ты её даже сейчас защищать готова.

— Любое дело мертво без идеи.

Этот ушёл. Пришли другие. Кажется, трое.

— Имя. Звание. Номер части.

Гавкает, как усталый пёс под дождём. И надоело уже всё, и всё равно надо лаять.

— Лейтенант Аррант. Седьмая стрелковая дивизия.

— Документы у неё были?

— Нет. Как и у всех.

— Из седьмой приведите кого-нибудь. Вдруг признает.

Несколько минут слушала, как опрашивают других. Не вызвала интереса. Ни малейшего. Неплохой признак. Похоже, одна из последних пленных. А они уже подустали бумажки заполнять. И собственно её вовсе не ищут. Почему? Вроде говорит радио. Естественно, парадные сводки. Прислушалась. Знакомый голос диктора жирно и самодовольно вещает: ''Как уже сообщалось в утреннем выпуске, нашими доблестными войсками в Северном районе обнаружены останки генерал-полковника Дины дерн Оррокост, известной также как М. С.''. Всё понятно. Ей, похоже наконец-таки повезло. Пока они будут разбираться, с поисками особо усердствовать не будут. Но разберутся. Не на столько же идиоты! Хотя, как знать.