Владимир Чистяков - М.С.

Сейчас Линк просто преступник. Числится за ним столько… Суд будет простой формальностью. Если вообще состоится. Не будь приказа М. С., его расстреляли бы сразу после захвата. Ну, в крайнем случае, собрали бы военно-полевой.

Она и сейчас может позвонить в третий сектор безопасности и приказать оформлять документы на перевод. И всё. Свои тайны Линк унесёт в могилу. И сам вскоре исчезнет.

— В твоем аппарате у кого-то специфическое чувство юмора.

— В чем именно проявляющееся?

— Да вот пришло мне письмо с кучей печатей и курьером. А в нем сказочка похлеще лучших новогодних наших и довоенных мирренских фильмов. Свежепойманный мной уголовничек оказывается-то братец мой родной без вести скопытившийся. И как всё убедительно расписано! Чуть было не поверила. Только глянула на дату, и обнаружила первое четвертого, тут же вспомнила о твоей второй национальности. Смеялась жутко. Так тонко меня ещё никто не разыгрывал! Но всё равно: можно я шутника побью как-нибудь?

М. С. даже не улыбнулась. Барабанит пальцами по столешнице.

— Это чистая правда, Дина. Я давно уже утратила чувство юмора.

— Что!?!?

— Этот Линк и в самом деле твой брат. Внимательней читать отчёт надо было.

— Он сломлен. Ещё не с нами, но уже и не с ними.

— Не верю я в подобных союзничков.

— Он пока не союзник. Но постановление об амнистии не отменено, и при определенных обстоятельствах вполне к нему применимо. Ибо он выложил уже столько… В общем, сейчас с большой помпой идут похороны всего того, что колонисты и всякие бывшие оппозиционеры создавали почти десять лет.

Человек вошёл в приемную М. С… Внешне совершенно обыкновенный капитан МВД. Немного постоял, словно раздумывая, потом подошёл к одной из приёмных книг. Писал не долго.

На приём записаться мог любой. Естественно, что не любой попадал. Часть дел шло для разбирательства в местные администрации, часть — в другие ведомства.

Но каждый чиновник в канцелярии знал список имён и номеров дел, относительно которых было дано указание — этих людей или по этому вопросу — на приём немедленно! В любое время суток!

Человек пришёл перед самым закрытием приёмной. Обычно разбираться с записавшимися начинали на следующий день с утра. Но закрывая книгу, чиновник машинально взглянул на последнюю запись. У него хорошая память на параграфы должностных инструкций. Он сразу вспомнил указанный в одной из них номер дела. И то что любого пришедшего на приём по этому делу следовало вызывать немедленно. Чиновник также знает, что именно скрывается за безликим номером. Насколько этот вопрос важен. Начальства уже не было, а человек тот ушёл. Чиновник позвонил начальству домой. Начальник сначала взвился, но едва услышал номер, как тон немедленно изменился, и сказал, что немедленно доложит министру; непосредственного выхода на М. С. он не имеет.

Министр безопасности идеальный исполнитель. Он по сегодняшний день ощущает себя словно вроде заместителя у грозного предшественника. Перед М. С. до сих пор откровенно робеет. Его самого побаиваются подчинённые. Дело слишком серьёзное. Начальник приёмного отдела попал на заместителя министра. Тот тоже не в восторге оттого, что побеспокоили после завершения рабочего дня, но узнав, о чём речь, и он сразу переменился.

Любое другое сообщение, попавшее в канцелярию, доходило до М. С. сквозь самые различные фильтры. Это же прошло словно горячий нож сквозь масло. На то есть причины.

Министр несколько минут сидит в раздумье, потом поднимает трубку телефона.

Секретарь вежлив и хотел назначить министра на приём первым на завтрашнее утро. Но министр назвал номер. Соединили немедленно.

М. С. в кабинете одна. Никто не мог видеть, какая гримаса боли исказила лицо. Но министр слышал, как она почти прошипела в трубку ответ.

Приказы, как известно, надо выполнять.

— Странный у неё сегодня взгляд, — сказал один из секретарей.

— Да. С утра она не так смотрела. И рука у неё немного трясётся. Может, стоит вызвать генерал-полковника. — это тот секретарь, которому вчера позвонил министр. Он весьма и весьма осведомлённый человек. Прекрасно понимающий, какие эмоции вызвал у М. С. тот звонок.

— Пожалуй, но дело надо представить так, словно он приехал по своей инициативе.

— Об этом он и без нас догадается.

— Говори! — почти прохрипела М. С., или это капитану так показалось.

— Так не о чем говорить. Он ведь и так у вас.

Она рухнула в кресло и сдавила пальцами виски.

— У меня это где?

— Вчера я видел его в центральной тюрьме.

Не убирая рук от лица, М. С. сипло сказала.

— Уверен?

Он кивнул, но сообразив, что М. С. не видит чётко сказал.

— Абсолютно. Он шёл под конвоем от блока ''А'' к блоку ''С''. Время- около 15. 30. Это он. Заматерел только, но не слишком изменился. У меня очень хорошая память на лица.

Она смотрит взглядом, переполненным бесконечной мукой и ничем больше. Сипло не сказала, а выдавила из себя.

— В настоящее время в тюрьме нет подозреваемых по этому делу.

— Я абсолютно уверен. Я видел его там и смогу опознать.

М. С. ещё раз взглянула, но теперь уже взглядом затравленного зверя и хлопнула по кнопке вызова машины.

Значит, ещё раз встанет та ночь. Перед самым рассветом. Дождь. Девять тел, лежащих в ряд. Раскисшая земля на берегу реки. Капитан, тогда лейтенант. Смертельно белое от потери крови лицо. Он даже не стоит, а висит на плечах двух солдат. Один из этих девятерых застрелен им несколько часов назад. Он ранил второго. Тот ушел. Второго НАДО достать из-под земли. Лейтенанта подводят к каждому. Он еле шепчет: ''Не тот…'' Следующий, ещё один.

Чей-то голос: ''Ещё двое прыгнули в реку. Мы стреляли по ним. Там глубоко. Течение сильное, и река после дождей разбухла. Вода уже холодная. Не уйти им…'' Одно тело вскоре нашли. Другое же…

Всем, абсолютно всем хотелось, что бы он утонул. Она сама тоже надеялась. Была бы хоть какая-то крошечная доля справедливости. Справедливости из древних времён, когда схваченный с поличным убийца не доживал до следующего рассвета. М. С. ощущала довольно большую долю своей вины в произошедшим. Дочь ведь была очень похожа на неё. Они обе не боялись гулять по ночному городу без охраны. Одна — потому что ни черта не боялась, и свято верила, что всегда сумеет выхватить пистолет первой… Другая — просто она считала что если не делать людям зла, то и тебе не сделают… Странная немного реакция на мир для человека, выросшей среди если и не злых, то безусловно очень суровых и жёстких людей. Но такой была. Марина Саргон.

Её ведь именно поэтому и застрелили. Фигура, черты лица — всё одно. Дочь приняли за мать. А мать слишком многие ненавидели, и очень много у неё врагов. А смерть не стёрла с лица Марины какого-то странного неподдельного удивления с примесью испуга. Она так и не успела понять, за что? Так и не успела…