Владимир Чистяков - М.С.

Стройна она была. Красива и изящна, несмотря на маленький рост. Её почти никто не помнил ребёнком. Уже в четырнадцать лет казалась взрослой. Да взрослой и была по сути дела. Маленькая Марина Саргон, дочь но не в коей мере не копия своей матери, легендарной М. С…

Хьюг её любит. Даже теперь. М. С. это прекрасно знает. Марина не особенно посвящала её в тонкости их взаимоотношений. Но инициатива разрыва исходила именно от Марины. Это точно. Чужая душа потёмки. У них ведь могли быть дети… А Хьюг так и не женился. И стал тем, кем стал. А Марину до сих пор он не забыл. Он и сейчас её любит. А столько лет прошло! Оказывается, и так на свете бывает. А она ведь под конец обошлась с ним довольно жестоко. Но это было их дело. А помнит ли он себя молодым? Когда он был не таким. Когда ещё была Марина. И уже подрастала Дина. Вернуть бы прошлое хоть на миг. Нет! Мига мало, хотя бы на несколько часов… А что теперь думать о пустом? Ничего уже нельзя вернуть. Но всё же, всё же….

Всё, каждый миг рядом с ней, гордой Мариной-Елизаветой Саргон он помнит. И никогда уже не забудет. Ни её, не всего с ней хоть как-то связанного. Ибо какой-то отсвет, какая-то частичка её души остались на всём, чего она касалась. Да и даже там, где просто проходила. Навеки прекрасным осталось всё то, чего ты касалась.

Марина-Елизавета Саргон. Первая и единственная любовь человека, ставшего чудовищем. И не забывшего тебя. Когда-то готового на смерть ради тебя пойти. И настолько пережившего тебя. Злая судьба. Они созданы были друга для друга. И прекрасно смотрелись рядом.

Гордая Марина-Елизавета. И непонятый тобой человек. Так и не разлюбивший тебя. Он верен твоей памяти, так же как был бы верен тебе.

Видимо, последний рыцарь этого мира. А ведь о ком-то подобном и мечтала. И не разглядела, когда был рядом. Показалось тебе… Да какая разница, что тебе показалась, гордая Марина-Елизавета. Слишком холодной и жестокой бывала ты временами. Не упрёк это. Черта твоя. И лёд застилал твой взгляд. А через него всё видится не так, как на самом деле. В холодном месяце ты родилась. И трудно было снежной принцессе быть теплой. Но ты это умела.

Отталкивала его. А он всё равно приходил. Мечтал услышать твой зов, гордая Марина-Елизавета. Но зов так и не раздался. А он словно до сих пор ждёт. И спит. И только тебе по силам было пробудить то, чему уже никогда не проснуться.

Человек стал машиной. А могло быть иначе. Человек-то тоже со странностями. Намекал, а следовало кричать. Думали об одном и том же. И не могли облечь мысли в понятную другому форму. Не могли.

И что теперь?

Осталось одно — помнить.

Благодаря тебе обрёл любовь живший только ненавистью человек. Увидел, насколько же всё-таки прекрасен этот мир. Ибо в нём была ТЫ. И стал человек иным. И увидел свет. Твой свет. Свет в тебе. И ярче всех солнц горел для него этот свет.

И только память осталось о этом свете. Таком прекрасном! И согревающим и мертвящем одновременно. И пробуждающем и убивающем. Но всё равно, таким неотразимо прекрасном был твой свет.

И последний рыцарь тебя никогда не забудет.

Пока он жив, будет жить твой образ в его сердце.

Пока он жив…

М. С. возлежит всё в том же кресле, и в той же позе, что и вчера. Саргон обратил внимание только на злорадно-довольную физиономию. И то, что смотрит с гораздо более ядовитым прищуром, чем обычно.

— С добрым утром. Твои гвардейцы взбунтовались.

Вроде как вместо утреннего душа. Холодненького, можно даже сказать, с ледком.

— Что?!

— Что слышал, стрельбы пока нет, но казарма оцеплена. Моими спецназовцами. Так что, делай выводы и дуй туда разбираться, а то уж у меня руки чешутся из твоих дармоедов окрошку состряпать. Пока. — она помахала рукой.

Ничего не оставалось делать, как развернуться и уйти.

По дороге до казарм выяснил следующие: с утра пораньше ''гвардейцы'' выгнали несколько своих офицеров. По просьбе императора ему предоставили список. Он прочёл, и удивился, ибо про всех перечисленных в нём он знал, что их авторитет в гвардии равен почти нулю с переходом в область отрицательных чисел. Заявлено было, что их обратно уже не пустят, потом гвардейцы затребовали несколько бочек стандартной зелёной краски и аппаратуру для покрасочных работ.

Ничего не дали, и выставили оцепление. Подъезжая к казарме, Саргон заметил в одном из скверов разворачивающуюся на огневую позицию батарею тяжёлых миномётов. Разворачивались они мастерски. Чувствовалась, что это настоящая кадровая часть. И не ''гвардейцам'' в случае чего, с ними тягаться. А ящики-то вовсе не с учебными минами…

Похоже, гвардия влипла. И влипла по крупному. Прославились, нечего сказать. Впрочем, непосредственно оцепление состояло пока из солдат без оружия, правда, со щитами и резиновыми дубинками. Картину дополняют несколько пожарных машин с навешанными на лобовые стёкла решётками. В стороне можно заметить и санитарные.

К счастью, к агрессивным действиям ещё никто не перешёл.

Саргон решил идти напролом. Машина остановилась у КПП. Он вышел. Стоявшие на часах гвардейцы его без разговоров пропустили. За воротами собралась вся ''гвардия'' в полном составе. К удивлению Саргона, царит полная тишина, ибо обычно при подобных сборищах стоит просто дикий ор, в котором преобладают самые нецензурные выражения. ''Гвардейцы'' расступились. Император вошёл в центр круга. Он их не боится совершенно, определённый авторитет ещё имеется.

— В чём дело?

Молчание.

Император слегка повысил голос.

— В чём дело? Я неясно выразился?

Снова молчание.

— Повторяю свой вопрос. И добавляю, что они шутить не собираются. С их точки зрения здесь бунт со всеми вытекающими последствиями, это мне Сама так сказала — после небольшой паузы добавил для поднятия значимости сказанного. Что из себя представляет М. С. в столице ещё не позабыли. Равно как, и чего от неё можно ждать. — А ребята они крутые, сами знаете, с чувством юмора у них проблемы, и шутить они не умеют. И уже миномёты приготовили, так что лучше будет, если мне объяснят, что за хрень здесь творится. Иначе от всех от нас останутся только воспоминания. Так что с большим интересом жду объяснений, ибо общаться со 160-мм миномётами мне совершенно не хочется. Да и вам перспектива перехода в состояние котлетного фарша тоже, небось, не улыбается.

Из толпы раздался чей-то голос:

— Ну, что, братва, доигрались? Слава вперёд нас прикатила! Высокого же о нас мнения!

Чуть что — сразу за миномёты. Перебить козлов, что бы жить не мешали. Прославили себя, нечего сказать!

Император разглядел в толпе кричавшего, тем более что тот не очень и прячется. Бритый детина с впечатляющей мускулатурой, татуировкой на черепе, в камуфляжных штанах и чёрной майке. Саргон ткнул в него пальцем.