Алексей Ефимов - Макет мироздания

— Тогда я задам свой последний вопрос. Что со мной будет?

— Нельзя убить полмиллиарда человек — и остаться в живых. И ару тоже ведь люди, знаешь?

— Но они же не правят! И я не хочу!

Дэйн задумался.

— Несколько боевых платформ отказались сдаться. Они ушли к Суре, где войска Организации еще держатся. Прежде, чем они пересекут границу, к ним присоединяться еще очень многие…

— Так дай мне возможность покинуть Акталу! Отпустите меня, и я никогда не вернусь сюда, клянусь! И никто из моих единомышленников. Отпусти меня, Дэйн — хотя бы во имя того, что связывало нас раньше!

— Извини, нет. Я-то, конечно, тебя прощаю, но, кроме кровного родства, есть еще и политика. В ней приходится лавировать и платить за успех. В качестве такой платы ару я отдам им тебя — пусть они сами решат твою судьбу.

Нэйс вскрикнул, как раненый зверь.

— Нет! Они же разорвут меня в клочья!

— Да что ты! Это было бы слишком легко. Мертвым не больно. Я полагаю, они сделают все, чтобы ты жил вечно.

Нэйс застыл. Его рот широко открылся, но он не мог сказать ни слова.

— Убрать! — рявкнул Дэйн.

В комнату ворвались солдаты. Они скрутили Нэйса, вытащили на улицу, грубо швырнули в темный кузов фургона и заперли дверь. Машина ехала несколько часов, пока не достигла выжженных, мертвых развалин Ас-Акры. Испуганный, отупевший Нэйс не считал времени. Он вспоминал свое детство, пытаясь прогнать страх, но жалел лишь об одном — что не вошел в туннель мертвенно мерцавших матриц и не заглянул в жерло одной из них. Он мог вечно жить в странном, несокрушимом мире, предоставив мятежникам разбираться с тем, что вышло из ворот энергостанции в его обличье…

Потом фургон остановился у маленького белого здания в глухом дворе — именно сюда ару собирались привезти Анмая Вэру. Нэйса вытащили из машины.

Увидев на дверях надпись «Следственная спецлаборатория» он понял, какая участь его ожидает. Он бешено вырывался из рук охранников, но на это никто не обращал внимания. Его затащили в подвал, в светлое, просторное помещение, оборудованное как операционная, сорвали одежду и нагим привязали к операционному столу. Когда солдаты ушли, в комнате появился старик-ару и трое равнодушных палачей. Они подошли к Нэйсу и стали осматривать его. От прикосновений к обожженой коже он дергался, но молчал.

— Ты не испытаешь страданий всех, убитых тобой, но кое-что мы сможем возместить, — сказал старый ару. — Тебя будут пытать всю твою жизнь, так, что ты не сможешь ни убить себя, ни сойти с ума. Это же ожидает и Вэру, когда мы его отыщем. Каждый наш мужчина, каждая женщина, каждый старик и ребенок дал клятву поиска и мести. Вы считаете нас игрушками Опустошителей — да, они создали нас, но мы их ненавидим. Актала отныне проклята и ее падение будет ужасно: как ты думаешь, кто заселит опустошенные тобой земли? Нас триллионы в этом мире. У нас есть свои страны, древние и могущественные. Все люди однажды станут нашими рабами. Файа же отныне — наши вечные враги. Они тоже прокляты и все сгинут без следа и славы — даже если на это уйдут все жизни моего народа. Пусть даже они живут и на других Плоскостях — они не спасутся. Но больше всего нам ненавистен Вэру. Он думает, что он умнее всех, но он еще не знает силы нашей мести. Говорят, ты не знаешь, куда он сбежал? Что ж. Мы и это проверим, проверим очень тщательно. Но вот тебе сбежать не удастся — сейчас тебе подрежут сухожилия, чтобы ты не так дергался. А потом мы переправим тебя в одну из наших стран. Не бойся, калечить тебя мы не станем. Самое утонченное в искусстве истязания — причинять боль, не причиняя вреда и ты удивишься, узнав, как много нам известно таких способов. Ты молод, силен и много выдержишь. Лучшие наши палачи будут пытать тебя — а наши лучшие медики следить за тем, чтобы твое тело осталось полным сил, а рассудок — незамутненным. Тебе предстоит интересная жизнь.

Нэйс не ответил. Его смуглая кожа посерела, он зажмурился. Сейчас ему хотелось лишь смерти. Но склонившиеся над ним палачи уже разложили инструменты и, выбрав нужные, приступили к работе.

Через десять секунд Нэйс закричал.

Инсу очнулся в темноте. Он не знал, что его отнесли в лазарет — в Контрольном Центре он размещался под землей, в специально выстроенном бункере. Сейчас в нем было совершенно тихо и темно — весь персонал остался наверху, других раненых сюда не успели принести.

Инсу с трудом поднялся с постели. Рану его обработали, но боль была столь сильной, что даже дышал он с трудом.

Медленно, наощупь, постоянно спотыкаясь, он побрел в темноте. Наконец, ему удалось отыскать ведущую наверх лестницу. Но, едва начав подниматься по ней, он уткнулся в груду пахнущего гарью бетонного крошева. Не понимая, что произошло, но сознавая, что его мир рухнул, он побрел назад, стараясь отыскать другой выход. Он не знал плана убежища и не понимал, что кружит на месте, налетая на одни и те же углы. Ему казалось, что он идет и идет вперед в какой-то бесконечной бездне. Темнота, страх и боль все глубже въедались в его душу. Вновь добравшись до груды обгоревших обломков, Инсу истерично засмеялся — сперва тихо, а потом все громче и громче.

Разбиравшие развалины рабочие несколько дней слышали идущий из-под земли странный звук. Когда они добрались до его источника, опознать эту хохочущую, воющую тварь было уже невозможно, да никто и не стал это делать. Они схватили ее и заперли в сумасшедший дом.

В конце концов Инсу Кари действительно попал в историю — как уникальный пациент, который смеялся еще пятидесят семь лет, до самой смерти.

КогдаАнмай проснулся, занималось чистое, ясное утро. За ночь платформа пролетела почти четыре тысячи миль, пересекла океан Актала и сейчас мчалась над горами на южной границе страны. Дальше, за укрепленными перевалами, начиналась Уртама. Анмай без труда узнал это, так как спал в рубке — нервная маята бессонных суток одолела его прямо за пультом. Хорошо еще, что оснащенная автоматикой платформа сама могла выдерживать курс и огибать препятствия.

Первый день пути прошел на удивление спокойно — все отдыхали после тяжелой погрузки. Простившись с домом, молодежь стала печальной, но не отходила от окон — они первыми из жителей Акталы пересекли ее границы. Внизу, правда, не оказалось ничего интересного — те же равнины, реки, озера, холмы и леса. Пожалуй, меньше городов, не столь густа сеть дорог — вот и все отличия.

Их одолевало любопытство, но вплотную знакомиться с религиозными фанатиками никому не хотелось. Оставалось лишь смотреть, но много ли увидишь с высоты в милю?