Андрей Левицкий - Варвары Крыма

Дневной свет лавиной обрушился на меня. От темени к затылку скатилась волна боли, я застонал, не понимая, что происходит, схватился за голову и нащупал рану на затылке. Все вокруг качалось, громко плескалась вода. Боль усилилась, под веками поплыли круги, и вдруг сквозь них проступила картина: комната с низким потолком, надо мной склонился неясный силуэт, рядом жужжит искрящий прибор.

Приступ прошел. Боль уменьшилась, и картина стерлась, оставив ощущение темного глухого ужаса. Это было всего лишь воспоминание, сейчас меня окружало что-то другое…

Ломило шею и плечи, болела грудь, ныла спина. Я понял, что лежу на дне лодки, в которую просачивается вода. Волны с плеском били в борта, рядом валялся обломок весла.

На мне была рубаха с оторванными рукавами и широкие дырявые штаны, на ногах стоптанные сандалии из грубой кожи.

Упираясь локтями, я сел и скривился от боли в пояснице.

Было светло и жарко, солнце плавилось в серо-голубой небесной дымке. Вода бурлила, пенилась между каменистыми берегами, взлетала фонтанами у валунов. Позади лодки на длинной песчаной косе лежал передним колесом в реке мотоцикл, из двигателя его сыпались искры и шел дым.

Я огляделся, ничего не понимая. Лодку несло по стремнине, ее догоняла пара таких же посудин, в первой находился один человек, в другой двое.

Нет, на людей они мало похожи. Великаны с высокими бугристыми лбами, сутулые, с ненормально толстыми руками и приплюснутыми ушами. Одеты в меховые безрукавки и штаны, двое лысые — кожа на голове серая, морщинистая; у того, который в передней лодке, грива густых черных волос. На плече его пристроился большой лохматый ворон.

Когда я сел, волосатый бросил весло, схватил дубинку и с рычанием ткнул в мою сторону.

«Верзилы», — всплыло в голове. Их называют Верзилами. Братья, я знал их раньше. Но их же должно быть четверо!

Тот, что с дубинкой и вороном на плече, повернулся к берегу и снова зарычал. Между деревьями появились несколько человек, впереди шла молодая черноволосая женщина — в бриджах, сапогах и кожаной куртке, очень коротко стриженная, с волевым лицом. От линии волос по левому виску и скуле до самого подбородка тянулась татуировка.

Один из мутантов в последней лодке замахнулся копьем, и женщина вскинула карабин. Из-под короткого ствола торчал штырь с приваренным клинком охотничьего ножа без рукояти. Мужчины, высыпавшие на берег позади татуированной, тоже подняли оружие, а она почему-то убрала карабин обратно за спину и сняла с пояса тускло поблескивающий металлом предмет, похожий на очень большой пистолет, но с двумя рукоятями.

Когда женщина выстрелила, на конце ствола замелькали вспышки, частый стук покатился над рекой.

Копье воткнулось в дерево возле нее и упало, когда сломался наконечник. Татуированная оказалась точнее. Две или три пули попали в Верзилу, он пошатнулся. Второй попытался ухватить его, но не успел, и раненый перевалился через борт. Стремнина подхватила тело, закружив, утянула под воду.

Странное оружие продолжало выплевывать пули. Верзилы упали на дно лодок, а ворон взлетел, хрипло каркая. На берегу дружно громыхнули ружья и пистолеты, эхо покатилось по каменистой пустоши с редкими развалинами, через которую протекала река. Взметнулось облако перьев, и птица свалилась в реку. Остальные пули ударили в борта, а потом течение пронесло нас мимо людей, и они побежали по берегу следом.

Опершись о лавку, я выпрямился. Лодки приближались к обрыву, за которым было лишь высокое голубое небо. Недалеко от водопада плыл дирижабль. Газовая емкость, перетянутая сетью канатов, состояла, казалось, из сплошных заплат, причем большинство были разного цвета, отчего рябило в глазах. Гондолой служил обитый жестью остов автобуса с медленно вращающимся сзади винтом.

Лодки преследователей подплыли вплотную. Верзила с длинными волосами ткнул дубинкой в мою сторону. Быстро нагнувшись, я достал из-под лавки обломок весла. Из-за резкого движения в темени запульсировала боль, я покачнулся и едва не упал. Сжал зубы, тяжело дыша, расставил ноги пошире.

Мутант прыгнул, и я встретил его размашистым ударом. Потеряв равновесие, он повалился за борт. Вторая лодка стукнулась о мою, и Верзила попал в нее, опрокинув лысого. Вскочив, тот занес над головой топорик, но я метнул в него весло, как копье, и тоже сбил с ног. Сердце бешено заколотилось в груди, перед глазами поплыли круги, я привалился коленом к борту и сильно ударил себя ладонью по щеке, чтобы привести в чувство.

Из воды у обрыва торчали поросшие мхом валуны, лодку несло между ними. Гул водопада стал громче, сквозь него донесся крик бегущей по берегу татуированной женщины:

— Альбинос!

Верзила поднялся, с мычанием протянул ко мне руки. Я поставил ногу на борт, чтобы выпрыгнуть из лодки и ухватиться за валун. Посудина достигла водопада, нос выступил за край, на мгновение зависнув над пропастью. Стало видно, что обрыв тянется в две стороны огромной пологой дугой. Поток воды ниже рассеивался, она шелестящим дождем падала к далекой, покрытой трещинами земле.

Я не сумел толком оттолкнуться от борта — подошвы скользнули по влажным доскам, но зато, когда нос лодки врезался в торчащий из склона прямо под обрывом валун, мне удалось соскочить на него. Затрещали, ломаясь, доски. Вверху показались лодки преследователей, их закругленные носы тоже сначала на мгновение застыли над бездной, а после резко качнулись книзу.

Я машинально шагнул в сторону, и нога провалилась в пустоту. Перед глазами мелькнула перекошенная рожа Верзилы с гривой темных волос, ноги другого, корма… Потом лодки вместе с мутантами рухнули в бездну, почти мгновенно растворившись в светлой синеве под ногами, а я повис на длинном узком валуне, далеко выступающем из склона.

Он надвое рассекал поток воды. Брызги били в лицо, пальцы сползали по влажному камню. Меня мутило, голова раскалывалась, но главным было другое: я не понимал, где нахожусь и что происходит! Не помнил своего имени. Ни лица, ни возраста… Будто черная пустота позади — и вдруг меня вырывают из нее, бросают в этот яркий солнечный день, полный непонятных, опасных событий!

В воздухе висела густая водяная пыль. Фыркая, захлебываясь ею, я подтянулся, кое-как улегся на валун животом, потом, едва не сорвавшись, повернулся и сел верхом, крепко охватив камень ногами, спиной к водопаду.

Дирижабль подлетел к обрыву. Сбоку на автобусе-гондоле большие кривые буквы, написанные ярко-красной краской, складывались в слово:

КАБОТАЖНИК