Уильям Форстен - Боевой гимн

Хотя Гаарк страстно мечтал о том, чтобы иметь в своем распоряжении современное вооружение, — например, бомбардировщик, который уничтожил бы этот форт за считанные секунды, или хотя бы какой-нибудь завалящий пулемет, чтобы поливать стены крепости смертоносным огнем, — все же и это зрелище доставило ему удовольствие. Пять лет назад дикари, которыми он правил, атаковали бы эти стены верхом на лошадях, размахивая над головами своими железяками и выпуская в небо бесполезные стрелы, а теперь они шли вперед как настоящие солдаты, держа винтовки наперевес. Несмотря на то что этим воинам было далеко до его отборных уменов, проделанная им работа не пропала даром.

— Они не пускают в ход батареи, — заметил Джамул.

— Ганс не хочет распылять свои силы, — ответил Гаарк. — У него нет людей, обученных управляться с тяжелыми пушками. Я вообще сомневаюсь, что они их зарядили. Все его мысли только о том, чтобы сдержать натиск нашей пехоты.

Воины его первой шеренги произвели залп из своих ружей, и Гаарк поднес к глазам бинокль, желая рассмотреть все в подробностях. На его взгляд, они остановились далековато от стен. Вполне можно было пройти еще сотню ярдов — в конце концов, им противостояли перепуганные скоты, и этот первый залп, пусть и с пятисот шагов, должен был их ошеломить. К тому же дым укроет его солдат от людей Ганса. Наконец-то здравый смысл и навыки, приобретенные в ходе длительных учений, начали одерживать верх над дурацкой бантагской гордостью. Некоторые воины орды стреляли из положения лежа или хотя бы сидя и тщательно выбирали свою мишень. Вторая волна атакующих прокатилась над ними и устремилась к стенам. Подойдя на пятьдесят ярдов ближе к крепости, они остановились и произвели свой залп. Вскоре их обогнала третья шеренга бантагов, которые повторили тот же маневр, а через пару минут целых пять шеренг расположились на участке равнины длиной в двести пятьдесят ярдов и поливали форт свинцовым дождем. Остальная часть войска Гаарка остановилась в шестистах ярдах от крепости, выжидая того момента, когда защитники начнут поддаваться и кар-карт отдаст приказ о штурме.

— Вот так, клади ствол своего ружья на бруствер.

Подойдя к дрожащей от волнения чинке, Ганс поправил прицел на ее винтовке. Встав позади женщины, он плотно прижал приклад к ее плечу, положил ее палец на курок и отошел в сторону.

Чинка пошатнулась от отдачи, но тут же радостно улыбнулась Гансу. Пробормотав себе под нос английское ругательство, сержант выдавил из себя ответную улыбку и пошел дальше. Бантагские пули свистели у него над головой, а иногда отскакивали от стен бастиона, но, к немалому удивлению Ганса, потери защитников форта пока что были совсем мизерными. Ему пришла в голову мысль, что их противники вовсе не так искусны в стрельбе, как можно было подумать.

Неспешное течение боя позволяло Гансу переходить из бастиона в бастион и показывать своим людям, как перезаряжать пушки и стрелять из них. Впрочем, его канониры тоже не могли похвастать особыми успехами — сквозь клочья дыма, заволакивавшего равнину, он смог разглядеть всего тридцать-сорок неподвижных бантагских тел.

Очередная волна атакующих была уже всего в двухстах ярдах от стены, и Ганс скривил губы в усмешке.

— Смотрите, как это делается! — воскликнул он, облокачиваясь на бруствер. Полтора десятка находившихся рядом защитников форта ловили каждое его движение. Вскинув ружье, он навел его на ближайшего к себе бантага и спустил курок. Вражеский воин завизжал и рухнул на землю, держась за живот. Быстро перезарядив винтовку, Ганс уложил следующего воина выстрелом в грудь, потом еще одного.

Чины встретили его успех восторженными криками, которые, впрочем, сразу же стихли после того, как бантагская пуля снесла одному из них половину черепа. Бросив взгляд в ту сторону, Ганс увидел, что это та самая девушка, которую он всего пару минут назад учил обращению с ружьем.

— Убивайте эту сволочь! — заорал он. — Убивайте их!

Ганс побежал в юго-восточный бастион, подвергшийся усиленному обстрелу бантагской артиллерии. Григорию удалось неплохо пристрелять орудие, и, хотя при каждом попадании вражеского снаряда в бастион на его канониров обрушивался земляной душ, они продолжали поливать наступавших бантагов картечью, усеивая округу вражескими трупами. Промахнуться с двухсот ярдов было невозможно.

— Мои ребята вошли во вкус! — сообщил Григорий Гансу в момент редкого затишья между взрывами.

Выглянув из-за стены, Ганс едва успел пригнуться, чтобы избежать свистнувшей над ухом бантагской пули. Но он увидел, что пехотинцы Гаарка начали атаку с южного направления, так что теперь и Алексею представился случай попрактиковаться в артиллерийской стрельбе. Пока что защитники южной стены сделали залп из ружей, и несколько бантагов упали и больше не поднялись.

— Мы можем держаться так целый день, — заметил Григорий.

— Это не будет долго продолжаться. Гаарк быстро сообразит, что нас на испуг не возьмешь. Готовься к штурму. И помни, что из тяжелых пушек стреляем только по моей команде!

В следующую секунду до них донесся гнусавый рев нарг, традиционных боевых труб орды. Воины Гаарка разразились яростными криками и перешли на бег.

Добежав до заграждений и рядов острых кольев перед рвом, бантаги начали сбиваться в кучи. Защитники крепости встретили их ружейным огнем, с такого расстояния даже самые неискушенные в стрельбе люди имели неплохие шансы на точный выстрел. Идя вдоль линии своих стрелков, Ганс поправлял им прицелы, так как многие чины забыли переставить их после того, как расстояние до врага резко сократилось. Вражеские воины, размахивая топорами, начали прорубать себе дорогу ко рву. Отряд бантагов попытался добраться до рва по железнодорожной насыпи, но заряд картечи из орудия Григория заставил их отступить.

Ганс носился взад-вперед по стене, переступая через тела мертвых и умирающих, подбадривая своих людей и чувствуя, как, несмотря на отчаяние, в них пробуждается пьянящее чувство радости оттого, что они наконец сбросили с себя ярмо рабства и смогли достойно ответить ненавистным врагам.

— Артиллерия!

Услышав крик одного из зулусов, Ганс бросил взгляд вниз и увидел, что по обе стороны от железнодорожной насыпи к крепости несутся две конные упряжки с пушками. Остановив лошадей менее чем в четырехстах ярдах от ворот, канониры развернули пушки дулами к форту и быстро начали снимать орудия с передков. Ганс метнулся к бастиону Григория и увидел, что расторопный суздалец уже заметил новую угрозу и подгоняет криками своих людей. Заряжающий неуверенно склонился над зарядным ящиком, но Ганс опередил его и вытащил заряд со шрапнелью. К его облегчению, взрыватели были ударными, и ему не пришлось тратить время и силы, объясняя свежеиспеченным артиллеристам, как подрезать и вставлять запалы замедленного действия. Ганс передал снаряд заряжающему, который подбежал с ним к Григорию.