Константин Игнатов - Крещение киберударом

— Правда, конечно, но я думала, что инфохомосы были, как бы сказать… обезличенными, что ли… бесфамильными… ведь все эти эксперименты с эмбрионами… коррекция ДНК… Согласись, странная забота о продолжении собственного рода… Я бы, наверное, так не смогла.

— Соглашусь лишь частично, — мягко возразил

Стрельцов. Некий этический барьер в данной ситуации, конечно, присутствует. Вернее, он имеет право на существование. Однако если встать на другую точку зрения, то сомнения можно счесть за излишнее самокопание высоколобого интеллигента, закомплексованного и забитого формальными требованиями книжной морали.

— Ну ты сказанул, — выдохнула Катерина.

— Может быть, несколько грубо, — согласился гринчанин. — Но я просто хочу, как и ты, постигнуть чувства и логику родителей первых инфохомосов.

— Интересно.

— Вот ты говоришь: «забота о потомстве».

— Правильно…

— Да. Еще в двадцатом веке юридически узаконили так называемых людей из пробирки.

— Но это же были естественные дети.

— Что значит «естественные»? — спросил Иван.

— Как и любой другой ребенок, каждый из них получал в качестве наследственной информации от родителей по 23 хромосомы. Точные копии этих 46 хромосом попадали во все клетки организма, являясь врожденной генной характеристикой данного индивидуума. Ведь так?

— Так. Но зачастую родителей больше гложет забота не столько о детях, сколько об их похожести на себя.

— Как же иначе-то, Ваня? — усмехнулась невеста. — А тебя, что ли, больше устроит похожесть ребенка на соседа?

— Кать, эти пошлости тут совершенно не к месту.

— Они везде — не к месту. — И я не имел в виду только физическое сходство.

— Я — тоже, — улыбнулась Катюша.

— Родители первых инфохомосов — в этой плоскости рассуждений — совершили где-то даже акт самопожертвования, подвиг самоотречения в пользу потомства.

— Хорош подвиг — подвергнуть своего будущего ребенка неизвестному вмешательству.

— Я никого не оправдываю, но и не осуждаю. Мы-то пытаемся понять мотивы, движущие давно ушедшими из жизни людьми — со своими мыслями, страстями, надеждами… Ведь до конца разобраться во внутреннем мире другого человека практически невозможно. Здесь уместно только предполагать.

— Иногда себя-то не можешь до конца постигнуть, — подтвердила девушка.

— Не говори. А те родители, как мне кажется, хотели дать своим детям еще на дородовой стадии мощный толчок к развитию, некий супершанс… Непредсказуемость, естественно, была, но, может быть, это увеличивало ценность лотереи до гигантской суммы чувств, выражаемой стоимостью величайшего сокровища — жизни собственных детей.

— Ваня, ты просто извращенец, — поразилась гринчанка.

— Катя, повторяю: я пытаюсь понять. Но ведь есть же такая психология: «Либо пан, либо пропал, третьего не дано»?

— Есть.

— К тому же стать родителем инфохомоса не предлагали всякому встречному. Над отбором кандидатур работали десятки психологов, аналитиков и медиков. Желающих «сканировали», «просвечивали» и «фильтровали» со всех сторон. Ты думаешь, среди них оказались какие-нибудь аферисты, стяжатели или аморальные типы, готовые пожертвовать здоровьем и жизнью своих детей ради собственного благополучия?

— Которые превратили бы эксперимент в личную пожизненную кормушку, — развила мысль Катерина. — Ведь совсем недурно «доить» до конца своих дней сердобольный Галбез с его лабораториями и стоящее за ними правительство Лиги.

Иван кивнул головой, поддержав невесту, и продолжил:

— Напротив. Это были высоконравственные люди с развитым чувством долга, которые согласились посвятить свои жизни заботе о собственных детях (пусть даже предполагаемых вундеркиндах) где-то на дальней, еще никому не известной планете, в заброшенной колонии. Ведь именно они и возмутились первыми, когда узнали про надругательство над юными Чтецами — вживление в мозг микрочипов. А ты говоришь: инфохомосы — обезличенные… Представь, что было бы с бедными детьми, если бы их действительно воспитывали где-нибудь в интернате тюремного типа, как в инкубаторе.

— Да, — согласилась Катя. — Я бы тоже никому не позволила издеваться над собственным ребенком.

— Разъяренные матери, узрев нарушение прав человека, добрались даже до Верхнего Суда Лиги. И если бы дело дошло до рассмотрения, то однозначно в Галбезе полетели чьи-нибудь головы, а для проекта была бы обеспечена преждевременная огласка со скандалом в средствах массовой информации. Естественно, «мудрые» кураторы сразу пошли на попятную и от чипов тут же отказались…

— А новорожденные на Грине инфохомосы признавались гражданами Лиги?

— Конечно, ведь родители — граждане… со всеми официальными последствиями.

— Какими последствиями? — уточнила девушка.

— И они, и их дети находились под защитой Основного Закона Лиги — Конституции.

— Понятно.

— Но, по правде сказать, с отказом от чипов в Галбезе несколько слукавили. Вернее, не с самим отказом, а с той легкостью, с которой они на него согласились.

— Почему? — снова удивилась Катерина.

— К тому времени уже обнаружили (по иронии судьбы, совершенно случайно), что модуль-сигналы действуют на гипервозбужденный мозг инфохомоса примерно так же, как и на работающий компьютер.

— То есть?

— На экранах модуль-локаторов Чтец появляется с высокой четкостью.

— Так что, с помощью системных локаторов можно запросто обнаружить его местонахождение? — Ну не то чтобы запросто. Существуют определенные методы защиты, как и для сетей. — Про себя Иван подумал: «Лучший метод — червивое дерьмо», а вслух произнес: — Ведь просидел же я несколько дней у Виртуоза в самом центре столицы, оставаясь невидимым для Галбеза.

— Таким образом, — подытожила девушка, — в чипе-маячке, как в датчике наблюдения за перемещением, необходимость отпала ввиду открытия действия модуль-сигналов на мозг инфохомоса. Так?

—Да.

— А чем они заменили чип, выступающий в роли послушного убийцы?

— Теми же модуль-локаторами, но работающими на большой мощности.

— Я знаю, что модуль-сигнал повышенной энергии выводит из строя компьютерные сети… неужели и инфохомосов… тоже… — От волнения Катерина широко раскрыла красивые глаза.

— Нет-нет, не насмерть, — улыбнувшись, успокоил Стрельцов. — Скажем так: в момент облучения мозг Чтеца интенсивно угнетается чудовищными болевыми ударами.

— Ты хочешь сказать…

— Дабы поберечь твои нервы, — перебил Иван, — я не хотел бы описывать ощущения инфохомоса, когда он находится вблизи действующего локатора большой мощности.

— Извини. Наверное, это описание повредило бы больше тебе…

— Да ладно… Кстати, за время «спортивных состязаний» с Галбезом, когда пришлось скрываться от погони, я убедился, что целенаправленными тренировками можно значительно снизить болевой шок от облучения, в идеале, вероятно, — убрать совсем. Ведь угнетается не весь мозг, а только некоторые гипервозбужденные области — так называемые киберцентры Чтеца, которые, если регулярно упражняться, можно в принципе временно. «отключать».