Автор неизвестен - Песни южных славян

Два могучих поссорились ветра,
Замутили реку, переправы,
Лишь колодец царский пощадили.
На колодце том сидит султанша,
А при ней три сына-одногодка:
Одного звать: Солнце от Востока,
Сын второй зовется: Ясный Месяц,
Третий сын, любимый: Частый Дождик.
Молвит старший — Солнце от Востока:
«Любят все меня и почитают,
Больше всех же — бедняки в лохмотьях».
Говорит брат средний — Ясный Месяц:
«Любят все меня и почитают,
Больше всех же — путники в дороге».
Говорит брат младший — Частый Дождик:
«Любят все меня и почитают,
Больше всех же — травы и пшеница».

Гнал-подогнал Тодор
Буйволов четыре пары,
Хотел он загнать их в воду
У брода на водопое.
Средь брода сидит бродница, [19] Бродница — это колдунья, владеющая силами природы. Ее способности описаны в начале песни. Околдованный ею месяц приходит к ней в виде коровы, которую она безжалостно выдаивает: этим объясняли багровый цвет луны в полнолуние. Встреча с бродницей в ночную пору приводила, по верованиям, обязательно к смерти человека. Бродницу нередко отождествляли или смешивали с вилой (см. ниже).
Собой запрудила воду,
Ее решетом сеет,
У ней на коленях месяц,
Звезды у ней в подоле.
Кричит она Тодору с броду:
«Тодор, птенец ты теткин,
Теткин птенец ты, сестрин,
Назад поверни упряжки,
Тетка тебя не узнала,
Тетка околдовала!
Издалека матушке крикни,
Пусть она собирает,
Собирает всякую траву,
Собирает пижму, и донник,
И тонкую горечавку, [20] Пижму и донник, и тонкую горечавку … — Эти травы болгары считали универсальным средством, защищающим от змеев, вообще нечистой силы, колдовства. Ими лечили «от испуга», как именовалось любое шоковое состояние или нервное заболевание.
Пускай их сварит, Тодор,
На нежилом огнище,
Пускай отвар отцедит
Сквозь брошеные колеса
И тебя искупает, Тодор».
Тодор к дому вернулся,
Звал он мать, не дозвался,
Покуда с душой не расстался.

Гордился князь Петр, хвалился:
«Нет любы моей прекрасней!
Краше вилы моя люба!»
Услыхала вила лесная,
Во двор к Петру прилетела,
Вызвала Петрову любу:
«Выходи, Петрова люба,
Давай рассмотрим друг дружку!»
Отвечала виле Ела:
«Подожди немного, вила,
Пока я, молодая, оденусь!»
Надела червленое платье,
А на голову — бисерную корону,
На руки перстни златые,
Бока затянула шелком.
Словно солнце из-за леса,
Так и Ела к виле вышла.
Увидала Елу вила,
Сказала белая вила:
«Прочь поди, Петрова люба,
Ведь ты мне ранила очи!
Когда мать тебя породила,
В золотой люльке качала,
Самого лучшего шелка
Твои пеленки были,
Укачивали тебя братья,
Они с тобою играли,
Кормилицы грудью кормили,
Гулять тебя выносили.
А меня родила вила,
Завернула в лист зеленый;
У меня пеленки были
Из этой травы зеленой;
Для меня были постелью
Тонкие веточки ели;
Какой ни задует ветер,
Тот меня и качает,
Какой ни падает камень,
Тот со мной и играет;
Какой ни польется дождик,
Тот меня и накормит!»

Горы высокие, горы,
А Ловчен-гора [23] Ловчен-гора — небольшой горный массив севернее Будвы. всех выше;
На ней дремучие чащи,
Снега на ней и морозы
Во всякое время года;
Живут там горные вилы,
Водят свои хороводы.
Поехал юнак на Ловчен
Искать дорогое счастье.
Его увидели вилы
И кличут, манят юнака:
«Сюда иди поскорее!
Здесь счастье твое родилось,
Солнечным светом повито,
Вскормлено лунным сияньем,
Звездной пролилось росою!»

Йова, ты девица Йова,
Неужели в другом месте
Нет воды и нету тени,
Чтобы ты лицо отмыла,
Белое лицо от пыли,
Чтобы очи ты отмыла,
От слез твои черные очи?
Чуть проснулась, и пошла ты
На планину, на Влаину, [25] На планину, на Влаину … — Имеется в виду Влахина-планина в Пиринском крае, разделяющая реки Струму и Брегалницу. Ее название, видимо, связано с кочевавшими валахами-скотоводами.
К самовильскому озерку.
Были там две молодицы,
Молодицы-самовилы,
Малых детей там купали,
Малых детей из люлек.
Они говорили Йове:
«Слушай-ка, сестрица Йова,
Ты пойдем-ка, Йова, с нами,
Наших детей купать будешь,
Купать будешь, качать будешь,
Малых детей качать в люльке,
Подносить нам будешь луки,
Подносить луки и стрелы!»
«Ах же вы, две молодицы,
Молодицы-самовилы,
Коль так долго меня ждали,
Еще чуток подождите,
Как минует день Лазаров, [26] День Лазарев — исключительно девичий праздник в апреле, во время которого совершались обряды и действа, схожие с русскими девичьими на троицу и в семик. Подобно колядпикам-юношам в рождество, девушки также обходили дворы и «лазарували», пели величальные песни в обмен на подарки. Помимо других подношений, им обязательно дарили яйца как символ нарождающейся жизни и круговорота жизни.
И как Велик день минует,
Велик день, Святой Георгий,
На Спасов день [27] Спасов день — праздник в мае, знаменующий собой переход от весны к лету. В этот день все обряды посвящались вымаливанию тихих, теплых и обильных дождей. Иногда при этом девушки совершали обряд «пеперуда» (буквально: бабочка). «Пеперудой» называли и девушку, игравшую в обряде главную роль. Эту девушку, как и в Полесье девушку-«куст» или девушку-«русалку» на Ивана Купалу, украшали с ног до головы зеленью. Обходя с «пеперудой» село, девушки обливали всех встречных водой, пели особые песни. Иногда в Спасов день или позже, иногда в Лазарев день, в зависимости от местности и от того, есть ли засуха, нередко чувствительная в Болгарии, девушки совершали обряд похорон чучела или куклы с заметно выраженными фаллическими признаками. Кукла имела собственное имя (чаще Герман, Лазар). Обряд сильно напоминает русскую Кострому. приходите.
На Спасов день, на забаву,
На забаву к большим качелям,
Мглой покройте, пыль пустите
И поднимите Йову
Высоко, под самый облак.
Кто увидит, тот заплачет,
Кто услышит, загорюет».
Подождали самовилы,
Миновал уж день Лазаров,
День Лазаров и Велик день,
День Георгия Святого,
А на Спас они явились,
На Спасов день, на гулянье,
На собор к большим качелям,
Мглой покрыли, пыль пустили,
Подняли они Йову
Высоко, под самый облак.
Кто увидел, по ней плакал.