Владимир Ильин - Сеть для игрушек

Вообще, троица была разнокалиберной. Один был молодым парнем в надвинутой на глаза каскетке. Другой, плотный и приземистый, осклабивший пасть в нехорошей ухмылке, выглядел ровесником Клура. Его лицо я смутно припоминал: кажется, он живет этажом ниже. Третий находился в том возрасте, когда нянчат внуков и днями напролет дышат свежим воздухом в сквере, заодно одаривая случайных собеседников устными мемуарами.

Впрочем, движения у всех троих были одинаковыми – одновременно разболтанными и по-кошачьи мягкими. Чувствовалось, что в жизни им довелось драться не раз. И выражения лиц у них были одинаковыми – как бы замороженными.

Оружия как такового у «незваных гостей» не было. Были подручные средства: у молодого – увесистая стальная цепочка, у ровесника Клура – нож, которым мясники разделывают туши, а седой поигрывал тростью с большим и, наверное, тяжелым набалдашником. Поэтому держались они весьма уверенно.

Я взглянул на Клура и подумал, что сейчас нам придется несладко. Оружия у моего нового знакомого из Интерпола не было и в помине. Он стоял посреди комнаты, свесив руки вдоль бедер и тяжело дышал. Лицо его и лысина покрылись мелкими бисеринками пота. Теперь понятно, почему борьба с мафиозными структурами в мире обречена на вечный провал, если Интерпол использует для выполнения заданий таких вот мешков с дерьмом!..

Надо что-то предпринимать, иначе пришельцы сейчас кинутся на нас, и хорошо, если они только попытаются скрутить нас, чтобы доставить в полицию.

Я шагнул вперед и громко сказал:

– В чем дело, господа? Вы, случайно, не перепутали квартиры?

Никто из них не удосужился ответить, зато каждый приготовил свое нехитрое вооружение к бою.

Вместо них мне ответил знакомый голос из прихожей:

– Нет, не перепутали. Я тебя уже второй день разыскиваю, Маврикий.

Говорящий вошел в комнату, и мне показалось, что потолок сейчас обрушится на меня. Передо мной стоял мой отец.

На нем был его лучший костюм с галстуком, но было в отце и нечто незнакомое и чужое. Уже потом до меня дошло – манера говорить. Он никогда так не разговаривал раньше со мной. А в первую очередь мое внимание привлекли две вещи: пистолет в его руке, нацеленный, между прочим, на нас с Адрианом, и свежая глубокая царапина на правой щеке.

– Папа, – сказал я, – что все это значит?

Он усмехнулся.

– По-моему, об этом должен спросить тебя я. И я спрашивал – вчера. Но ты мне ни словом не обмолвился о том, что твоего дружка Слана убили. Почему ты скрыл это от меня, Маврикий?

– Пап, – сказал я. – Ты что? Неужели ты подумал, что я?.. Ты же знаешь, что я никогда бы не совершил такого! Зачем ты привел с собой этих? – Я кивнул на троицу, равнодушно внимавшую нашему разговору.

– Да, – подтвердил с непонятной интонацией отец, – я знаю, что раньше ты бы не поднял руку на человека. Но в последнее время ты очень изменился, Маврикий. Ты шатаешься днями напролет по городу, занимаясь неизвестно чем. Ты связался с какими-то темными личностями – вроде этого. – Он показал пистолетом на Клура, стоявшего с опущенной головой. – Ты стал пить как лошадь. Возможно, ты употребляешь наркотики. И поэтому я совсем не удивлен, что ты совершил столь тяжкий грех, как убийство. Как ты мог, Рик, ведь Слан был твоим другом?!

Я лишился дара речи. То, что говорил сейчас мой отец, было не просто чудовищно. Скорее, мир перевернулся бы вверх дном, как ведро, и мы все высыпались бы из него, как этого опасался мой приятель Вел, чем Любарский-старший мог прибегнуть к насилию – тем более, по отношению к собственному сыну!.. Он и в детстве-то за всякие шалости и проступки никогда пальцем меня не тронул! И откуда у него, интересно, пистолет?..

– Узнав о том, что Слана убили, я стал тебя разыскивать, Маврикий, – продолжал отец. – Но никто из твоих дружков не мог мне сказать, где ты. Я то и дело пытался связаться с тобой по визору, но ты почему-то последнее время перестал пользоваться комп-очками… Объяснение твоего странного поведения могло быть только одно: ты убил своего друга и теперь скрываешься от полиции. И тогда я решил сам отыскать тебя. Потому что я все тщательно обдумал и принял решение. – Последняя фраза была больше в духе отца, чем все предыдущие, но пистолета он так и не опустил, и это мешало мне кинуться мне к нему, чтобы потрясти за плечи в надежде, что он очнется. – Рано или поздно, тебя все равно поймают, Маврикий. Весь город узнает о том, что мой сын – убийца. Тебя приговорят к тюремному заключению и лишат права на проживание в Международном после того, как ты отсидишь свой срок. Но что будет с нами – со мной и с матерью? Ты подумал об этом? Наверняка – нет… А я подумал, очень хорошо подумал, сынок. Позор за то, что мы не сумели сделать из тебя человека, будет тяжким ударом для нас. Понимаешь, Маврикий, когда мы с твоей матерью приехали сюда, мы были полны радужных надежд, что уж здесь-то, где созданы все условия для нормальной, спокойной и честной жизни, мы заживем по-иному. Так оно и вышло. Каждый наш день был наполнен тихой радостью от того, что мы живем среди людей, которые относятся к нам, как к своим близким родственникам, и к которым можно так же относиться и нам. Мы изо всех сил старались привить тебе, едва ты появился на свет, эту доброту и внутреннюю чистоту… Надеюсь, ты представляешь, как это больно – понять однажды, что то, ради чего ты, в сущности, жил, оказалось иллюзией…

Смысл его слов с трудом доходил до меня. Я неотрывно смотрел на его правую щеку.

– А что у тебя с лицом, папа? – спросил я, показывая на царапину. – И где ты раздобыл пистолет?

Он опять незнакомо усмехнулся.

– Я знал, что мне придется убить тебя, Маврикий и что я смогу сделать это только посредством огнестрельного оружия… Поэтому пришлось позаимствовать оружие у первого же патрульного полицейского, который попался мне навстречу в безлюдном месте. Правда, он не согласился одолжить свой пистолет, и мне пришлось применить силу. В самый разгар нашей борьбы с ним мне на помощь подоспел Альб с приятелями, – отец кивнул на того типа, чье лицо было мне слегка знакомо. – А потом они согласились проводить меня до твоей квартиры, поскольку я резонно опасался, что ты способен не пустить меня на порог…

– Папа! – в который уже раз воскликнул я, делая шаг к отцу (он тут же проговорил: «Не подходи, Маврикий!» – и пистолет в его руке даже не дрогнул). – Что за чушь ты несешь?!.. Я клянусь тебе: не убивал я Слана, не убивал! Послушай, вот господин Клур может подтвердить! Он, кстати, никакая не темная личность, а работает в Интерполе! – Клур резко обернулся ко мне, собираясь что-то сказать, но только махнул рукой. Мне же было в тот момент абсолютно наплевать на все его поганые секреты. – Адриан, ну скажи ты ему, что я – не убийца!.. Ты же знаешь, кто на самом деле убил Слана!..