Андрей Круз - Я Еду Домой 3

- Они там людей поселили, кажется, - сказал я, передавая девушке бинокль.

Она тоже пригляделась, кивнула, отдала бинокль обратно. Затем сказала:

- Наверное, там даже неплохо, верно?

- В такое время везде неплохо, если в этом месте никто не может тебя съесть.

- Да, пожалуй, - согласилась она. - А почему ты про амстердамский порт спрашивал? Думаешь, там тоже могли люди уцелеть?

- Вполне, - кивнул я. - Чем Амстердам хуже Антверпена?

- Он лучше, - убежденно ответила Дрика. - Намного. Если бы Антверпен был лучше, мы бы в нем жили.

- Логично, - кивнул я с уважением.

В последние пару дней Дрика начала постоянно и как-то нервно шутила, чего до этого за ней не замечалось, молодая художница была девушкой серьезной и обстоятельной. Похоже, что в такой форме проявил себя мандраж, чем ближе к дому, тем больше она боялась столкнуться с реальностью, и при этом все же надеялась на лучшее. Она то замолкала надолго, то вдруг становилась болтливой, а то шутила вот так как сейчас, некстати.

- И все же?

Я пожал плечами и ответил:

- Ну, если здесь сумели занять такую территорию и отбиться, то почему не могли там? В порту есть все для выживания, причем этого хватит на долгие годы, за такой ресурс люди наверняка будут бороться. Вам же совсем недалеко до порта от дома, верно? - прикинул я расстояние от Дам.

- Да, пешком за несколько минут можно добраться. Правда, там улочки узкие и каналы, если мертвецы столпятся, то уже не прорваться.

- К морю можно и по каналу ведь прорваться, верно? - вспомнил я карту города.

- Да, можно, они все туда ведут, и по Амстелу можно, но только на чем?

- Ну, не знаю... экскурсионные баржи ведь катаются туда-сюда, вполне могли людей собирать, - импровизировал я на ходу. - Да на надувном матрасе хотя бы, зомби в воду не лезут.

Импровизировал, но вообще-то это было бы разумным решением. Каждое такое суденышко, широкое и плоскодонное, может взять чуть не сотню человек, а шкиперы их водят по каналам виртуозно, кажется, что вот-вот в каменную стенку уткнется, а не тут-то было, громоздкое судно чуть не на месте разворачивается и идет туда, куда и требуется. Помню, что с удовольствием сыпанул горсть монет в деревянную туфлю у места шкипера, предназначенную для чаевых - поразился такому отточенному мастерству.

- Да, наверное, - согласилась она. - Их очень много, если успели организовать, то они весь город могли бы вывезти в порт.

- Конечно, - закивал я.

У Информцентра скопилась небольшая толпа, человек двадцать, явно чего-то ожидавших. Рядом с входом за сетчатый заборчик пристроился небольшой киоск, из которого торговали водой, пивом, сигаретами - кто-то уже сообразил открыть бизнес среди ожидающих. Этот кто-то был белобрыс, красноморд и толстопуз. Он сидел в киоске и смотрел на людей ничего не выражающим взглядом белесых глаз под покрасневшими веками с рыжими ресницами.

Я заметил, что платили какими-то жетонами, больше похожими на "собачьи бирки" военных, похоже, что придумали некий эквивалент местной валюты. Не удержался, подошел и спросил.

- Вон там, - указал он толстой веснушчатой рукой, - в том корпусе есть местный банк. Они принимают всякий товар и взамен дадут таких жетонов.

- Какой товар?

- Оружие, патроны, топливо, консервы, алкоголь и сигареты в основном, - ответил рыжий. - Если ничего этого нет, можете попробовать менять то, что есть на блошином рынке.

- Далеко?

- Вон там, на складах на Кетинслаан, - он опять, не жеманясь, указал направление пальцем, потом добавил: - Но если что, то я могу взять патроны, они тут как деньги.

Не оригинально, хотя и более чем логично. Патроны - жизнь, они действительно сейчас чуть не главная валюта в природе. А пить хочется, кстати, сюда весна тоже уже в полный рост пришла, даже лето. Нет, лето завтра, а сегодня последний день весны. Пожалуй, что хуже весны в истории человечества пока не случалось, так чтобы сразу всем раз - да и погибнуть. И чтобы уцелевшим потом прятаться по таким промзонам. Плохая была весна, очень плохая.

В Информцентре, а точнее - в той бытовке, что стояла на самом проходе, нас приняла деловитая женщина в очках, с длинным лицом и лошадиной улыбкой, открывающей не только зубы, но и верхнюю десну, широкую и бледную. Кроме нее в бытовке было еще двое - молодая конопатая курносая девушка с идеально круглым лицом, и средних лет мужчина, похожий на примерного банковского служащего.

- Что вы хотели? - спросила женщина с лошадиной улыбкой, и я только в этот момент сообразил, что мы шли сюда, так толком и не сформулировав наших вопросов.

Спросила она на фламандском, разумеется, вопрос я понял из контекста, содержание разговора мне уже позже рассказала моя спутница.

- Мы едем в Амстердам, - заговорила Дрика. - Я сама из Амстердама... не была там с того момента, как все началось... в общем...

- Не знаете, что вас там ждет? - закончила вопрос за нее собеседница.

- Ну... да, верно, - закивала Дрика.

- Город сильно пострадал, как и Антверпен, - ответила женщина, глядя Дрике в глаза. - Очень сильно. Здесь тоже была настоящая резня. Порт отбили военные, причем не сразу, спасли уже кого получилось.

- Там... было так же?

- Абсолютно. У вас там кто-то остался?

Дрика вздохнула судорожно, кивнула, зажала ладони между колен. Пальцы у нее заметно дрожали и она вообще не знала куда девать руки. Когда стояла, она клала их на автомат, а сидя так не получалось.

- Да, мама осталась.

- У нас пока нет полной базы данных по всем анклавам, - ответила женщина, глядя в экран монитора и щелкая "мышкой". - Но мы стараемся такую создать, связь есть уже почти со всеми. Люди стараются перебираться на Остершельде и Вестершельде... это здесь, в Бельгии, - добавила она, перехватив уже мой взгляд.

- Это такие острова большие у самого берега, с дамбами, - добавила Дрика для меня.

- Да, верно, - кивнула женщина, сняв очки и разминая пальцами покрасневшую переносицу. - Туда советуют всем переселяться. Море прокормит в любом случае, и оно же не пустит мертвых с материка.

- А как там с зомби? - уточнил я.

- Их уже уничтожают, - пояснила она. - Скоро, наверное, ни одного не останется. Здесь остается только анклав в порту, вот этот самый, и отдельные группы людей, которые не хотят ни с кем объединяться.

- А что в Нидерландах? - спросила Дрика.

- Почти то же самое, - ответила женщина.

Она взяла из коробки на столе салфетку и начала протирать стекла очков, и без того сверкавшие чистотой. Надев их снова, она добавила:

- Там хотят очистить всю северную часть, от Амстердама до Ден Хельдера. Провести границу по каналу, опутать все проволокой и там жить.

- Много людей осталось? - спросила Дрика.

- Не знаю как в Голландии, но в Бельгии не больше семи процентов, - как-то сухо, глядя при этом не на нас, а в окно, ответила женщина.