Ганс Грохман - Американский рейд

С Брестом вышла несколько другая ситуация, во время нападения, он вообще находился вне боя, расстреливая из крупнокалиберного блока атаковавшего противника. Сколько на его счету было уничтоженной техники и бронекостюмов противника, не знал никто, однако удалось выяснить, что две последние «Свирели», окончательно прогнавшие американские вертушки, выпустил именно он. Один из разозленных пилотов, уже улетая, разрядил весь немалый ракетный запас своего вертолета по предположительному месту пуска последних ракет. Сергея спасла лишь особенность запуска «Свирели» — ракета пневматикой выбрасывалась на пятиметровую высоту, и только потом, включался ее двигатель, если не видеть непосредственно самого пуска, а отслеживать траекторию полета по следу, то казалось, что стрелок находится несколько дальше, чем это было на самом деле. Таким образом, пилот выпускал свой боекомплект немного не в то место, где находился Брест, именно это и спасло последнего от неминуемой гибели, но защиту скафандра потрепало здорово. А поразил Сергея снайпер противника, подкалиберным выстрелом из крупнокалиберной винтовки с расстояния полутора километров. Меткого стрелка противника уничтожили из автоматической пушки «Варана», но Брест был плох — подкалиберная стрелка из вольфрамового сплава, при пробитии брони ШСД, раскололась на несколько частей, и просто чудом не зацепив сердце, поразила грудь. Первую помощь оказал встроенный в Штурмовой Скафандр медицинский блок. Теперь жизнь Бреста поддерживалась только за счет реанимационной камеры «Варана», но долго продолжаться такое положение вещей не могло, и следовало срочно решить вопрос с эвакуацией и оказанием квалифицированной помощи.

Зачистив территорию, а также собрав убитых и раненых, Старик с Кедром решили немного удариться в мародерство. Пока «Варан» прикрывал пути отступления, они собрали на поле боя несколько десятков, относительно слабо поврежденных бронекостюмов противника, попутно прихватив некоторое количество трофейного оружия и боеприпаса.

У нас тоже не все прошло так просто и однозначно, как мне показалось на первый взгляд. И не удивительно, ведь пока я занимался выяснением отношений с внезапно нарисовавшимся драчуном, успели произойти некоторые интересные подробности.

Мастер ждал до последнего, и выстрелил только тогда, когда был окончательно уверен в неотвратимости боя. Патроны всех четырех своих основных револьверов, он расстрелял за первые десять — пятнадцать секунд боя, и когда уже отбросил последний, собираясь перейти на автомат, получил очередь в защищенный бронежилетом корпус. Мастера отбросило назад, и он, лежа на полу, достал подаренные мной обрезы. Первый же выстрел показал всю эффективность экспансивной картечи при бое против численно превосходящего противника, особенно в ограниченном пространстве на ближних дистанциях. Сам Мастер подобного эффекта не ожидал вовсе — если картечина попадала в незащищенный участок тела, то ее воздействие было сравнимо с пулей сорок пятого калибра. Дело в том, что каждая из шестимиллиметровых картечин, имела внутри двухмиллиметровый стальной шарик. При столкновении с преградой, стальной шарик продолжал движение вперед, деформируя и увеличивая фронтальную площадь свинцовой картечины, следовательно, увеличивалось и входящее отверстие, со всеми вытекающими. В каждом патроне шестнадцатого калибра, помещалось порядка двадцати таких картечин, и каждый выстрел по плотности огня превышал очередь из автоматического оружия. А пока Мастер развлекался с обрезами, он забыл про подвижность во время боя, за что и получил две пули в ногу. Ранение было не опасным, так как пули прошли через мягкие ткани, не задев при этом ни кость, ни крупные кровеносные сосуды, но ходить, он теперь не мог.

Одна из самых невероятных историй приключилась с Чикой. Одновременно с выстрелами Мастера, он начал массовую резню среди людей Черного, в окружении которых находился. Я даже затрудняюсь ответить, кто оказался опасней на дистанции двух — трех метров, Чика или Мастер. Негры просто не успевали ничего сделать, и массово умирали в считанные секунды, а Владимир шел вперед, как комбайн по ниве. Сам Чика клялся и божился что, когда в него стреляли, он видел пролетавшие пули, не так конечно как в «Матрице», они летели гораздо быстрее, но он их видел, и мог от них уворачиваться, правда, отметины на его бронике свидетельствовали о том, что если это и получалось, то далеко не всегда. На мое предложение повторить то же самое перед всеми, я был отправлен по общеизвестному адресу. Исходя из слов Чики, он не видел, что происходило ни с Сэмом, ни со мной, ни с Мастером, и был всецело увлечен происходящими лично с ним событиями.

Нам необходимо было ждать — вскоре должны подойти Сэму подкрепления, и тогда, воспользовавшись общей шумихой, мы сможем проскочить. Это был наш единственный шанс, так как над нами то и дело сновала авиация федералов, а в том, насколько она может быть эффективной, я уже имел удовольствие убедиться. Делать было откровенно нечего, так что пообедав, я решил связаться с Кириным.

Потери пришлось списать на внезапную засаду, и выслушать от Валеры по этому поводу воспитательную речь. В общем, поругавшись со своим куратором, я все же получил от Валеры информацию о местонахождении остальной части нашей группы. Зато Кирин пообещал подкинуть мне еще пятерых бойцов, на этом мы и завершили разговор.

О погибших я старался не думать, но мысли все время возвращались к ребятам, особенно хреново было из-за погибшего Кнута. Перепробовав все средства от чистки оружия, до попытки изучения американских костюмов, отвлечься от подобных мыслей так и не смог. Тогда я взял оставшуюся бутылку водки и выпил ее в гордом одиночестве. Не потому, что жлоб, просто надо было выключиться, ОЧЕНЬ надо было. Но меня после выпитого спиртного так и не отпустило, и я пошел бродить по окрестностям.

Было хреново, очень хреново. От пешей прогулки, и выкуренной пачки сигарет, меня начало мутить. Поэтому придя через два с половиной часа, обратно к машинам, я завалился спать. Проснулся уже утром следующего дня на очередном привале, с квадратной головой и смердящей пастью. Зато стало ощутимо легче, так что позавтракав американской тушенкой, я попросил Чику уступить мне место за рулем.

Владимир спал, а я вел машину и думал.

Почему смерть всегда забирает от нас самых лучших? Почему мы никогда не можем сказать человеку все что хотим, еще при жизни, а стоит ему умереть, как в нас сразу же просыпается красноречие? Почему именно Кнут? Почему не кто-то другой? Почему не я?

Вечером, в Санта-Фе, мы встретились с остальной частью группы. Отправив раненных и убитых медицинским вертолетом в Даллас, мы расположились лагерем на берегу Рио-Гранде, в нескольких минутах езды от города. Техникам надо было произвести необходимые операции по починке и перевооружению, а нам, просто отдохнуть, и собраться силами.