Уильям Форстен - Сигнал сбора

Перевал был чист, и Эндрю вздохнул с облегчением. Некое подобие порядка наконец восстанавливалось. Люди Киндреда, вызволенные из их опасного положения, бежали мимо него в сторону Суздаля.

Был напряженный момент, когда их выводили с передовой. Только артиллерийское искусство О’Дональда, которого тугары, по-видимому, боялись, удержало их в отдалении, пока теснимые врагом полки отходили по перевалам.

Враги шли в основном в пешем строю, а артиллерия, которая, отступая, не прекращала боевых действий, не позволяла им приблизиться. Слава Богу, тугарская кавалерия, зажатая в узком проходе перед перевалом, еще не дышала в спину.

Взойдя на вершину следующего холма, Эндрю увидел Суздаль в нескольких милях впереди. Повернувшись в седле, он вдруг осознал, что доносившаяся с перевала канонада смолкла. Он подождал минуту и, развернув коня, поехал за своей армией.

Он отвоевал городу одиннадцать дней. Оставалось только молиться, чтобы цена не оказалась слишком велика.

— Пора! Теперь бегите! — закричал Готорн.

Побросав свои мушкеты, солдаты нарушили строй и изо всех сил помчались к реке, до которой было пятьдесят ярдов.

Он на минуту остановился рядом с Данливи.

— У меня нет шансов, мальчик, — сказал артиллерист, держась за свой бок. — Я подарю им прощальный подарок. А теперь уноси отсюда свою задницу.

Готорн потряс его руку и, глотая слезы, бросился как сумасшедший к реке. Дмитрий, который ждал его, побежал рядом.

«Оганкит» стрелял частыми залпами, сметая ряды тугар, подходивших с севера. Но те, которые наступали с юга, были уже близко.

Ему казалось, что он бежит по какой-то каше, его ноги увязают в ней, и он двигается страшно медленно.

За ним послышался треск. Оглянувшись через плечо, Готорн увидел, как легкое орудие подпрыгнуло и перевернулось, выпустив тройной заряд картечи в противника, окружившего позиции Данливи. Размахивающий орудийным шомполом Данливи скрылся из виду.

Люди прыгали в воду, а команда «Оганкита», громко крича, бросала им с борта канаты. Залп стрел просвистел мимо них, пустив по воде круги. Дмитрий споткнулся и упал.

Готорн остановился, схватил его и потащил.

— Оставь меня! — кричал Дмитрий, держась за ногу.

— Иди к черту! — заорал Готорн и, почти неся своего друга, свалился с ним в реку.

Все еще держа Дмитрия, он ушел под воду, вынырнул на поверхность и сделал бросок вперед. Стрелы дождем сыпались вокруг него, в то время как он, держа свой груз одной рукой и изо всех сил перебирая ногами, продвигался прочь от берега.

С корабля сбросили конец, и, ухватившись за него, он вместе с Дмитрием повис на нем, а один из матросов тащил их к судну.

Град стрел стучал о борт «Оганкита», и корабль бил похож на гигантского дикобраза, из которого во все стороны торчали иглы.

Вокруг него в воде барахталось более сотни человек, судорожно цепляясь за канаты.

— Оставайтесь в воде! — прокричал кто-то сверху. Судно содрогнулось, когда заработал единственный винт, отводя его к середине реки. Все еще держа Дмитрия, Готорн крепко вцепился в канат. И почему это с ним вечно случаются какие-нибудь неприятности, когда он оказывается около воды, подумалось ему.

Огромный корабль покачивался, развернувшись кормой вниз по течению и прикрывая, как щитом, людей, прижавшихся к его правому борту.

Еще десятки канатов были брошены в воду, спустили также шлюпки. Некоторые моряки даже прыгали за борт, пытаясь спасти людей, которые вот-вот могли утонуть. Сильные руки схватили Готорна и втащили его в шлюпку вместе с Дмитрием. Отплевываясь и задыхаясь, он прислонился к борту, хватая ртом воздух. Шлюпку подняли на корабль. Оказавшись на палубе, он едва смог передвигаться на ослабевших, дрожащих ногах.

Дмитрий измученно посмотрел на него.

— Выходит, я все-таки научился плавать, — прерывисто дыша, проговорил крестьянин.

Стараясь не заплакать, Готорн огляделся. Выживших было меньше сотни. Это было все, что осталось от восьмисот солдат двух полков и тех ста, которые обслуживали батарею.

Он должен держать себя в руках, подумал он угрюмо. Повернувшись, он направился к корме и поднялся на ют. Сжав губы, Тобиас смотрел на него. Готорн отдал ему честь.

— Полковник Готорн, командир Пятого и Одиннадцатого Суздальских полков, докладывает, — произнес он слабым голосом.

— Вы отвечали за это? — спросил Тобиас, показывая на то место на берегу, где теперь уже тысячи тугар сплошным потоком двигались к югу.

Палубная батарея разразилась еще одним залпом. Теперь, когда оборонявшие перевал были спасены, артиллерия стремилась уничтожить как можно больше врагов, но они продвигались вперед, несмотря на потери.

— Да, сэр, я, — ответил Готорн спокойно.

— Сколько вам лет, мальчик? — спросил Тобиас.

— Восемнадцать, сэр.

— Черт меня побери, это было самое глупое из всего, что мне здесь довелось повидать, — буркнул Тобиас.

Готорн напрягся, взгляд его стал суровым.

— Но также и самое смелое, — ворчливо добавил после паузы Тобиас.

— Благодарю вас за вашу поддержку и спасение, — невозмутимо проговорил Готорн. — Я отмечу это в моем докладе.

— Чтоб мне сдохнуть! Доклад восемнадцатилетнего мальчишки, подумать только!

— Сэр, теперь я — полковник Готорн. Я заплатил за это звание там, на поле боя, и Бог свидетель, сэр, я имею право ожидать, что ко мне будут относиться с соответствующим уважением.

Все еще качая головой, Тобиас одобрительно посмотрел на паренька, который весил всего сто двадцать фунтов и стоял перед ним, промокший до нитки.

— Думаю, тебе было бы неплохо глотнуть чего-нибудь, сынок.

— Возможно, вы правы, — ответил Готорн, тщетно пытаясь удержаться от слез.

— Вон они!

Мэлади высунулся из кабины паровоза и взглянул туда, куда показывал кочегар.

Темная масса всадников появилась на дальнем берегу Вины. Подстегивая своих коней, они обогнули стороной городские укрепления с бойницами и пересекли высохшее русло реки, которая после возведения дамбы превратилась в узкий ручеек.

— Где, черт возьми, Майна? — завопил Мэлади.

— В последний раз я его видел на пороховом заводе, — ответил кочегар.

— Будь он проклят!

Открыв дроссельную заслонку, Мэлади запустил колеса «Бангора», и поезд, который до сих пор прятался под защитой стены, рванулся вперед. Поднимаясь на холм, поезд набирал скорость, так как Мэлади продолжал держать заслонку широко открытой.

Паровоз с ревом тащил состав, не сбавляя скорости даже на поворотах, вагоны позади него тряслись и грохотали.

Десяток тугар выскочили сбоку и осадили коней у железнодорожной колеи.

Открыв рты от изумления, они жестикулировали, показывая на приближающийся поезд.