Василий Звягинцев - Мальтийский крест. Том 1. Полет валькирий

С лёгкой усмешкой, демонстрируя выдержку и способность принять любые чудеса как должное, она сказала:

— Чересчур аляповато. Кич, как на Западе выражаются.

Наталья Андреевна молча кивнула головой. Более неразговорчивой женщины Майя давно не видела. Хотя при её внешности и положении могла бы Ларисе дать сто очков вперёд.

Воронцов снова хохотнул.

— Что заказывали, дорогие гости, что заказывали. За шейхов я не отвечаю. У каждого свои вкусы… Но копия — один в один.

Майя, иронизируя над «кичем», одновременно испытывала что-то вроде ревности. Татьяне, значит, предложили заказать жильё по вкусу, а ей — нет. Придётся довольствоваться тем, что Ляхов без неё выбирал? Хорошо, хорошо…

— Шейхи — понятно, где им культуры набраться? — Майя потянула подругу за руку. — Посмотрим, как там у шейхов, — и начала обход апартаментов.

Вернувшись обратно в предназначенный для ужина салон, Татьяна погрузилась в глубокую задумчивость, из которой её с трудом выводили точно рассчитанные вопросы Натальи.

Майя с Ляховым и Воронцовым предпочли выйти на палубу, в тень стоящего на кильблоках моторного катера.

— Итак? — спросил Дмитрий.

— Я поражена, — первой ответила Майя. — Не знаю, как вы такое делаете, но для Татьяны — в самый раз. С её характером и комплексами этой «каютки» хватит, чтобы снова осознать себя личностью, а не несчастной жертвой обстоятельств.

— Какая жертва? — удивился Воронцов. — Мало я знаю женщин, в тридцать лет получивших то, что у неё имелось даже до появления здесь. Не хочу показаться грубым, но не зажралась ли ваша протеже?

Тон у него получился весьма неодобрительным. На самом деле, у всех, считай, рыцарей «Братства» к тридцати годам в жизни не случилось ничего подобного. Да и перспективы радужными не казались. А тут — на тарелочке с голубой каёмочкой…

— Вам не понять, Дмитрий Сергеевич, — тихо ответила Майя. — Последний год — конечно. Повезло. И случилось столько всякого… А двадцать девять предыдущих вы не берёте во внимание?

— Думаю, терапия пойдёт успешно, — прекратил их рассуждения Ляхов. — Месяц полной изоляции от собственных комплексов и земной ноосферы повлияют благоприятно. Морское путешествие, желательно — изнурительные тренировки. Как с тем красавчиком у Джека Лондона, которого капитан заставил драить наждаком якорную цепь… Тем более, как говорил мне Александр Иванович, у вас найдётся возможность приставить к ней психотерапевта такого класса, что мне и не снилось…

— Причём желательно женщину в годах, с первого взгляда подавляющую своим авторитетом и квалификацией, — вставила Майя, живо представив Прасковью Ильиничну, только в белом халате и с фонендоскопом на шее.

— И это без вопросов. Завтра с утра и найдём…

Искать Воронцову никого не требовалось, любой андроид немедленно был готов к названной функции, однако он считал, что сегодня должен состояться лёгкий и непринуждённый вечер по случаю прибытия дорогих гостей. Потом Татьяна выспится в своих апартаментах «а ля Тысяча и одна ночь», а утром или через три дня — видно будет, от чего её лечить, и стоит ли вообще, как в циничной врачебной шутке. [31] «Ну что, будем лечить, или пускай живёт?»

Девочки вернулись из своих кают, восхищённые не меньше Татьяны, но без её комплексов. Вся их недолгая жизнь прошла в казарме (как её ни назови), они и вообразить не могли, что каждой достанется столько свободного, абсолютно индивидуального пространства, оснащённого виденными в кино или вообще невиданными достижениями цивилизации.

Примерно так себя почувствовали на борту «Валгаллы» белые офицеры после эвакуации, трущоб Константинополя и жуткого галлиполийского концлагеря. [32] См. роман «Бульдоги под ковром».

За столом каждую обслуживал личный стюард. Капитан парохода, его жена (милейшая женщина) и все остальные относились к гостьям со всей внимательностью и нелицемерной заботой. Сейчас Дайяна, Лихарев, другие инструкторы казались бывшим курсанткам совершенно чужими и далёкими людьми, новая встреча с которыми представлялась чем-то пугающим и глубоко неприятным. Невыносимым даже.

Подавали жареных бекасов, сегодня только подстреленных в окрестных холмах, всевозможные паштеты и салаты, «морских гадов» в ассортименте, от крабов до трепангов, тушенных с рисом и специями, бокалы наполнялись тончайшими лёгкими винами. И никто не сказал юным красавицам, что сегодняшний вечер — первый и на очень длительный срок последний. Завтра начнётся суровая служба и питание из «матросского бачка», кстати, по вкусу и разнообразию тоже намного лучше того, чем их кормила Дайяна.

— Если ты не против, — предложил Воронцов, когда настало время покурить, — я приглашу достаточное количество офицеров с «Изумруда», чтобы они заняли девушек и женщин танцами и ни к чему не обязывающим флиртом. Парни очень соскучились по свежим лицам. А мы с тобой в другом месте поговорим серьёзно.

— Зачем — ни к чему не обязывающим? — удивился Вадим. — Пусть господа офицеры проявят себя как раз в способности изобразить обязывающие отношения, а там посмотрим, у кого из девчат какая психологическая устойчивость. Я ведь боевых «валькирий» из них мечтаю сделать, раз мы на «Валгалле» находимся, а кто иначе себя осознает — пусть будут счастливы на ином поприще.

В голове у Вадима гудел ветер свободы (захочу сейчас — тут и останусь, и гори огнём Академия и флигель-адъютантские аксельбанты!), сильно раскрученный запахом моря и приличной дозой коньяка.

Воронцов его понимал, сам чувствовал себя похоже, впервые очутившись в Замке, том, настоящем. От службы отказался ради новых возможностей, а главное — шанса переиграть прошлое. Не с Отечественной войной, а с самим собой. Не сумел вовремя, в лейтенантские двадцать три года, убедить любимую в том, что только он ей нужен всерьёз, а тут предложили попробовать снова. Тебе тридцать пять, ей тридцать один, она готова полюбить тебя нынешнего. Ты — готов? Или до пенсии будешь перед сном мусолить очередную упущенную возможность.

Дмитрий выбрал предложенный вариант. Безусловно, выбор был совсем не прост. Но он его сделал. И с тех пор ни разу ни о чём не пожалел. [33] См. роман «Одиссей покидает Итаку».

— Надеюсь, так и получится, — примирительно сказал Дмитрий. — Если даже какая-то из девушек увлечётся сегодня «не знавшим слов любви» лейтенантом, с начала Великой войны не сходившим с мостиков эсминца, артиллерийских площадок «Валгаллы» или пехотных окопов Крыма — хуже никому не станет. Не думаю, что Дайяна воспитывала своих боевых кошечек в стиле «Кирхе, киндер, кюхе». [34] Церковь, дети, кухня (нем.).

— А кто её, хозяйку, знает? Вдруг у них через раз: одним первые «три К», другим — вторые, [35] Три «К» для немецких мужчин: «Кайзер, криг, канонен» (Император, война, пушки). — возразил, как специалист психологических войн, Ляхов.