Сергей Москвин - Контакт третьей степени

Дмитрий сейчас же зажмурился, чтобы уберечь глаза от солнечного света. Но предосторожность оказалась напрасной – земной мир погрузился во тьму. Дмитрий с ужасом уставился на выступающие из мрака замшелые валуны, покрытые лохматыми шапками белой пены, и темнеющие за ними сосны с лохмотьями той же пены на разлапистых ветвях, потом поднял голову к небу и, лишь увидев на черном фоне яркие искры звезд, понял, что выбрался на поверхность ночью. В покрывающей землю и деревья пене тоже было что-то знакомое. Дмитрий зачерпнул ее и, ощутив приятную прохладу и капли талой воды на руке, с облегчением понял, что держит в ладони обыкновенный снег. Первый снег этой осени, укрывший землю после ночного снегопада.

Дмитрий долго тер снегом лицо, смывая с себя грязь и ужас подземелья, потом вспомнил про данное Ольге обещание и достал из кармана ее коммуникатор. Он наизусть помнил полученные от нее инструкции, тем не менее ужасно волновался, обращаясь с незнакомым прибором. В какой-то момент даже промелькнула мысль, что у него ничего не выйдет. Но все получилось с первого раза. Настроенный коммуникатор сразу поймал спутник, и уже через несколько секунд Дмитрий отправил в эфир составленное Ольгой сообщение. Сразу захотелось тут же, немедленно сообщить ей об этом. Он сомневался, что Ольга услышит его, тем не менее втиснулся обратно в дверь колодца и, свесившись вниз, прокричал:

– Оля! Я на поверхности! Все в порядке! Твое сообщение уже ушло в Москву!

Молчание.

– Оля! Ты слышишь меня?!

Несколько секунд стояла тишина, а потом из глубины колодца донесся усиленный эхом ее слабый голос:

– Слышу. Спасибо тебе.

Она снова замолчала, а Дмитрию показалось, что он слышит ее рыдания.

– Сейчас я спущусь к тебе! – крикнул он ей в ответ. – Только возьму в лагере необходимое снаряжение, какую-нибудь еду и спущусь.

Лагерь разведгруппы, устроенный в жилом вагончике, должен был располагаться где-то неподалеку. Однако окружающая местность выглядела совершенно незнакомой. Дмитрий отлично помнил, что на территории «Хрустального неба» не было ни сосновой рощи, ни тем более россыпи гигантских валунов, среди которых располагался незаметный вход в колодец, из которого он выбрался на поверхность. Значит, он оказался за охранным периметром. В какой стороне тогда «Хрустальное небо»? Дмитрий взобрался на камни – самый крупный из них оказался размером с небольшую скалу – и еще раз внимательно осмотрелся вокруг. Темнота и прошедший ночью снегопад мешали ориентации: скрытые снегом детали местности сливались между собой, но защищающий вход в подземный бункер насыпной курган был виден и в темноте. Даже после гибели пришельца он выглядел мрачно и угрожающе. Хотя, может быть, все дело было в связанных с ним воспоминаниях о пережитом подземном кошмаре. Как бы там ни было, Дмитрию не хотелось возвращаться к кургану. К счастью, выбранный для лагеря жилой вагончик находился в стороне от кургана.

Путь до него занял около получаса. Напрямик вышло бы быстрее, но Дмитрию пришлось сделать длинный крюк, чтобы обойти проволочные заграждения, на преодоление которых у него уже не осталось сил, и выйти к жилому сектору со стороны испытательного полигона. Там проходила всего одна линия обычной «колючки», и Дмитрий прополз под ней, забив под нижний ряд проволоки подходящий по длине сук.

Подходя к вагончику, откуда его разведчики отправились в свой последний рейд, Дмитрий испытал странное чувство. Показалось, что он отсутствовал здесь целую вечность, хотя в действительности прошло, наверное, не более суток, как он ушел отсюда вместе с остальными. Внутри все осталось по-прежнему, только в неплотно прикрытую входную дверь надуло немного снега да оконные стекла местами покрылись корочкой инея. Не теряя времени, Дмитрий сразу прошел к тюкам с нераспакованным снаряжением. Он плохо помнил, где что лежит, поэтому просто вывалил их содержимое на пол. На глаза сразу попалась литровая пластиковая бутыль питьевой воды. Но вода в бутыли превратилась в лед, и Дмитрию пришлось долго греть бутыль в ладонях, чтобы проглотить несколько оттаявших капель. Тем не менее он все-таки засунул бутыль в подобранный с пола походный рюкзак, немного подумав, добавил туда же пачку галет, несколько плиток шоколада и две запечатанных в фольгу упаковки превратившихся в камень застывших мясных консервов. В другое отделение рюкзака сложил аккумуляторные фонари: по паре маленьких налобных для себя и Ольги, два ручных для себя: основной и резервный. Туда же засунул несколько саморазжигающихся факелов и, прихватив связку высотного снаряжения и сборно-разборные эвакуационные носилки, вышел из вагончика. Пока он собирал снаряжение, снаружи стало чуть светлее – приближался рассвет, и Дмитрий посчитал это хорошим знаком.

Осталось сделать последнее усилие, и их злоключения с Ольгой наконец закончатся, подумал он, отправляясь в обратный путь.

Услышав доносящийся сверху шорох, Ольга резко открыла глаза. Она закрыла их одну или две секунды назад после того, как Дима прокричал ей, что выбрался из колодца и уже отправил в Москву ее сообщение. Неужели все наконец закончилось, подумала она в тот момент. Но, как оказалось, поторопилась с выводами. Вначале еле различимый шорох постепенно перешел в ритмичный лязг. Теперь Ольга отчетливо слышала стук металлических деталей. Или бряцанье оружия?! Она потянулась за пистолетом, но пистолета не было. У нее вообще не было оружия, даже ножа, который она потеряла во время обвала обрушившегося гнезда пришельца, а единственный человек, который мог ее защитить, находился далеко отсюда. Может быть, это он решил спуститься, подумала она, отползая в сторону. Но разве один человек может производить столько шума? К тому же Дима крикнул ей, что собирается в лагерь. Ольга вдруг остро пожалела, что отправила его от себя, и обругала себя за эти мысли. Это была слабость, обычная женская слабость. Тем более что и оставшись рядом с ней, со своей искалеченной рукой и без оружия Дима вряд ли смог бы ее защитить.

Стоило ей так подумать, как сверху донесся его голос:

– Оля! Ты здесь?

Все-таки он! Ольга облегченно выдохнула:

– Здесь. Где же мне еще быть!

Но когда Дмитрий появился из темноты, Ольга не узнала его. С налобным фонарем, рюкзаком за плечами и какой-то корзиной, обмотанной ремнями и веревками он выглядел совсем по-другому. А, может быть, из-за того, что его лицо (чистое лицо!) сияло неподдельной радостью.

– Ты знаешь, там наверху настоящая зима! – чуть ли не захлебываясь от восторга, первым делом сообщил он. – Везде снег: и на земле, и на деревьях… Да! Я же принес тебе еды и воду. Хочешь пить?