Сергей Москвин - Контакт третьей степени

Он молча посмотрел на нее, а когда молчание стало невыносимым, сказал:

– Сейчас поздно об этом говорить. Надо найти людей и выбираться отсюда.

– Ты все еще считаешь, что их можно найти?

По лицу Дмитрия пробежала тень. Взгляд из участливого сделался холодным и жестким. Ольге даже стало немного не по себе.

– У меня пропало двое бойцов, и я не уйду отсюда, пока не выясню, где они и что с ними стало.

– А… – Ольга поискала взглядом других разведчиков, но увидела только двоих: Жилина и Злобина. – Как же остальные?

– Мы одна команда, или вы забыли? – ответил Дмитрий.

После того как Глухарев направил на нее пистолет и наверняка бы застрелил, если бы Рогожин не успел ударить его по руке, Ольга так не считала. Но спорить с ним было бесполезно, поэтому она просто кивнула.

– Может быть, мне поговорить с ними? Я ведь все-таки психолог.

Дмитрий задумчиво посмотрел на нее.

– Пожалуй, не стоит. Особенно сейчас.

После того как щенок обезоружил его, они собрались на совещание. Встали в круг и стали решать, что им делать дальше. Глухаря никто не прогонял, но и не пригласил принять участие в обсуждении. Ясно: он стал для них чужим. Как и они для него.

Минувшей ночью у Глухаря заново открылись глаза. Он вдруг ясно понял, что не имеет с окружающими его жалкими людишками ничего общего. Долгое время им как-то удавалось скрывать свою ущербность, но ночью весь их подлый обман раскрылся. Понять это Глухарю помог просочившийся в вагончик светящийся туман. Чудесный туман! Туман освежил ему голову, очистив ее от внушенных обманщиками лживых мыслей. Глухарь наконец понял, кто они – жалкие, безмозглые твари, не способные разобраться ни в себе, ни в окружающем мире, и кто он – избранный, которому открылась Истина.

В силу своей ограниченности другие не могли этого понять, они только мешали Глухарю на пути его становления. Сегодня они не дали ему пристрелить гадину-врачиху, которая уже давно напрашивалась на пулю. Этого не случилось, если бы не Чугун. Чугун всегда строил козни против него, а ночью решил окончательно разделаться со своим командиром, когда заперся с врачихой в ее спальном блоке. Пока они трахались, как пара обвивших друг друга змей, у них созрел план, как наилучшим образом сделать это. План, записанный в тетради с мятой бордовой обложкой. Без этого плана они были ничто, не опаснее пары вонючих клопов, которых ничего не стоило раздавить, но со своими записями представляли серьезную угрозу. Не случайно ночью врачиха пришла в настоящий экстаз и буквально набросилась на Чугуна, стоило ему помахать у нее перед глазами своей заветной тетрадочкой. Если бы Глухарь смог выкрасть тетрадь и уничтожить, это решило бы все проблемы (эта мысль пришла к нему из тумана, а мыслям, приходящим из тумана, следовало верить), но Чугун постоянно таскал тетрадь с собой, засунув в нагрудный карман.

Поначалу Глухарь думал, что их план касается всей группы, но последняя стычка с Чугуном все расставила по местам, избавив его от иллюзий. Жила, Злой, Гиря, даже добродушный увалень Фагот – они все оказались заодно с Чугуном и смазливой врачихой. Все объединились против Глухаря. Похотливая сука, устраивающая по ночам оргии с Чугуном, оказалась для них дороже своего командира. Они ловко провели его, отняв оружие, и сейчас все вместе решали, как усыпить его бдительность, чтобы им было легче окончательно расправиться с ним. А врачиха, подговорившая их на этот заговор, так и вилась за их спинами, прислушиваясь к разговору и опять что-то замышляя.

Иногда она пропадала из освещенного круга, который обрисовали их фонари, но Глухарю свет был больше не нужен. Новыми глазами, изменившимися с прошлой ночи, он видел и в темноте. Не так хорошо, как при свете (в темноте все фигуры и предметы приобретали зеленоватый оттенок), но достаточно, чтобы разглядеть снующую по тоннелю ненавистную гадину с белой повязкой на голове. Как же он жалел, что не разбил ее голову о камни. Резче толчок, сильней удар, и ее череп раскололся бы, словно тыква, расплескав по стене ее вонючие мозги. А теперь момент упущен. Теперь они будут настороже и не позволят ему приблизиться к ней на опасное расстояние. Вот если бы удалось добыть автомат или хотя бы нож. С каким удовольствием он перерезал бы ее тонкую шейку.

Глухарь мечтательно закрыл глаза. А когда открыл, увидел, что все вокруг заполнилось густым зеленоватым туманом, тем самым, что просочился ночью в вагончик, когда ему открылось ночное зрение. Однако, приглядевшись, Глухарь увидел, что туман окутал все, кроме освещенного круга, где стояли Чугун и его подручные. Он взглянул на их окрашенные зеленым светом застывшие лица, похожие на восковые маски, и его чуть не вырвало. Но тут послышался свист и шорох. Видно, из глубины тоннеля потянуло сквозняком. Или это клубы тумана скребли по стенам? Звук усилился, но поднявшийся в тоннеле ветер не разгонял туман. Наоборот, зеленая мгла стала еще гуще и плотнее. А ветер все крепчал. В какой-то момент Глухарю показалось, что его шум складывается в слова. Ну да, точно! Туман разговаривал с ним. «Слушай и запоминай!» Туман хочет, чтобы он запомнил, о чем говорит Чугун со своими подручными, и он это запомнит. Каждое слово запомнит. Глухарь приблизился к освещенному кругу и весь обратился в слух.

– А я говорю: надо выбираться отсюда! – заявил Жила. – Пусть ученые сами разбираются с тем, что у них тут произошло. Нам-то какое дело?

– Значит, уйти и все бросить? – спросил у него Чугун. – А как же Мосел с Чирком? Их тоже бросить?

– Чего зря спорить? – ответил за Жилу Злой. – Нам нужны огнепроводный шнур, взрывчатка и запасные батареи для фонарей. Я взял бы еще факелы и больше патронов. Если уж тут творится такая чертовщина, то я хочу встретить ее во всеоружии. За снарягой придется вернуться в лагерь, а чтобы вернуться, нужно сначала найти ворота. Ведь другого выхода из бункера, как я понимаю, нет?

Он поискал взглядом ускользнувшую от расправы врачиху, и та тут же нарисовалась.

– Нет.

– Вот вернемся в лагерь, тогда и будем решать, что делать дальше, – закончил Злой свою мысль.

Предложение казалось здравым, но только казалось. Глухарь знал: все их разговоры ведутся лишь для того, чтобы одурачить его. Туман подсказал ему. Каким-то образом ему вдруг стал ясен весь их хитрый план, записанный в тетради Чугуна. Они собирались выманить его наружу, на свет и уже там разделаться с ним. Сделать это, когда он меньше всего будет этого ожидать. Что и говорить, ловко придумано. Вместе с разгадкой их замысла к Глухарю пришло и понимание другого: пока он внутри бункера, он в безопасности. Глухарю вдруг стало очень жарко, а потом так же внезапно нестерпимо холодно. В голове сразу зашумело, но сознание осталось таким же ясным: чтобы спастись самому и, в свою очередь, расправиться с врагами, со всеми разом, он не должен позволить им выбраться из бункера наружу. Как только он это понял, сразу пришло успокоение. Шум в голове затих, а по телу разлилось приятное согревающее тепло. Выручивший его туман стал вполне осязаемым, и Глухарь блаженно повалился на него, как на перину. Но тут вновь заговорил Чугун, и все блаженство вместе с туманом разом исчезло. Как же Глухарь ненавидел этого выскочку.