Сергей Москвин - Контакт третьей степени

Договорить она не успела. В разбитый электрощиток за ее спиной с оглушающим треском ударила неизвестно откуда взявшаяся молния. Между оголенными концами оборванных проводов замелькали искры, а затем заискрилась и вся огораживающая лифтовую шахту стальная сетка. На глазах Дмитрия искры превратились в язычки зеленого пламени, слившиеся в один ослепительно-яркий огненный факел. Что последует за огненной вспышкой, Дмитрий знал слишком хорошо.

– Все на лестницу! Быстро! – выкрикнул он и, схватив за руку стоящую перед ним женщину, рванул ее на себя.

Он едва успел выдернуть Ольгу из разрастающегося огненного сгустка, когда пламя уже лизало ее форменные брюки и неуставные трекинговые кроссовки. Жила и Злой обошлись без посторонней помощи. Жила даже успел выскочить на лестничную клетку еще до того, как Дмитрий вытолкнул туда Ольгу. Следом за ним бросился Злой. Дмитрий отпрянул в сторону, освобождая прапорщику дорогу.

– Куда, Чугун?! Сгоришь! – опешил тот.

Дмитрий и сам чувствовал близость бушующего пламени. Удивительно, как у него еще не вспыхнули волосы! Но последовать за остальными значило бросить отрезанного огнем товарища, которому больше неоткуда было ждать помощи.

– Фагот! Ко мне! – истошно закричал он, но услышал в ответ лишь свист ревущего пламени и треск электрических разрядов. Зато в дальнем углу погрузочной площадки, за лифтовой шахтой, шевельнулась освещенная пламенем человеческая фигура.

– Фагот!!!

У Дмитрия заложило уши от собственного крика, но Кожевников так и не услышал его. Вместо того чтобы бежать к спасительной лестнице, он бросился в темноту тоннеля, постепенно замедляя свой бег, пока совсем не остановился, и лишь тогда повернул назад.

Дмитрий чувствовал, как чьи-то сильные руки, Злого или Жилы, тянут его в дверной проем, прочь от стремительно разгорающегося огня. Он прекрасно понимал, что, оставаясь на месте, смертельно рискует. Даже если пламя не доберется до него, в любой момент из огненного пузыря могут вылететь жуткие щупальца, от которых ему сейчас никак не увернуться. Но он не мог отвести глаз от приближающейся фигуры Кожевникова, мелькающей за стеной пламени, и изо всех сил отчаянно сопротивлялся. Между стеной и бьющим из лифтовой шахты фонтаном зеленого огня оставался узкий проход, по которому, как надеялся Дмитрий, можно добежать до лестницы, но то ли Фагот не заметил его, то ли еще по какой причине, но вместо того, чтобы двигаться вдоль стены, он шагнул прямо в огонь. На какую-то долю секунды Дмитрий увидел искаженное пламенем лицо Фагота, поразившее его до глубины души. На лице Кожевникова не было ни боли, ни страха, а только одно невероятное блаженство и бессмысленная торжествующая улыбка. В тот же миг он сам превратился в огненный факел, но не сгорел, а «растворился» в нем, исчез, как исчезает в костре залетевшая туда снежинка.

Пораженный увиденным Дмитрий перестал сопротивляться, чем и воспользовались Злобин с Жилиным, наконец затащив командира на лестничную клетку. Едва Дмитрий оказался там, как дверь, отделяющая эвакуационную лестницу от площадки перед лифтовой шахтой, молниеносно захлопнулась. Со скрежетом провернулся запорный механизм, и вставшая в дверные пазы стальная плита отрезала оказавшихся за ней людей от первого уровня.

«Будь начеку», – сказал голос, когда они вышли к лифтовой шахте.

И хотя Фагот давно уже настороженно наблюдал за своими товарищами (бывшими товарищами!), сейчас почувствовал искреннюю признательность бункеру за своевременное предупреждение. Чугун подал знак остальным, и все разошлись вокруг, делая вид, что что-то сосредоточенно ищут на погрузочной площадке перед лифтовой шахтой. При этом лейтенант что-то сказал, но Фагот не разобрал слов. Он давно уже ничего не слышал, кроме ведущего его голоса. Чугун с Жилой сдвинулись вправо, Злой в противоположную сторону. Фагот понял: его зажимают в кольцо.

«Приготовься! Пора сделать выбор!» – раздалось в голове.

Выбор? Какой выбор? Фагот ничего не понял, но послушно отступил к стене, чтобы никто не смог зайти к нему за спину, и незаметно сдвинул флажок предохранителя, переведя оружие в режим автоматического огня. Ему не хотелось стрелять в людей, с которыми прежде ходил под пули, которые прикрывали его от огня противника, так же как и он, в свою очередь, прикрывал их. Но если до этого дойдет, если они попытаются… Фагот не представлял себе, что именно собираются предпринять против него бывшие друзья, но твердо знал, что будет отчаянно бороться за свою жизнь. И если ради этого придется кого-то убить, он перед этим не остановится.

Врачиха о чем-то заспорила с лейтенантом. Скорее всего, эти двое просто имитировали спор, чтобы отвлечь его внимание. И это у них почти получилось. Но тут в мозгу Фагота полыхнула предупредительная вспышка. Полыхнула настолько сильно, что от нее загорелась передняя стенка лифтовой шахты. Все, кто находился на площадке перед лифтом, жутко перепугались. Фагот тоже испугался. Сорвавшись с места, он бросился в темноту, где не было ни огня, ни приговоривших его к закланию бывших товарищей. Не думая ни о чем, он мчался по черному тоннелю и неминуемо заблудился бы и сгинул в темноте, если бы голос не остановил его.

«Стой!» – повелительно грянуло из темноты.

Фагот повиновался. Это произошло еще до того, как смысл полученного приказа дошел до него. Его ноги вдруг стали невероятно тяжелыми, так что он не мог больше сделать ни шага, а чернота впереди – плотной и вязкой, как густое желе, так что Фагот на секунду почувствовал себя мухой, приклеившейся к полоске липкой бумаги. Но когда он, следуя приказу голоса, повернул назад, и липкое желе, и тяжесть в ногах сразу исчезли. Фагот понял, что голос не оставит его. И когда в голове прозвучало: «Иди ко мне!» – его губы расплылись в благодарной улыбке.

Направление указывал зеленый свет, ярким маяком горящий в глубине тоннеля. Сразу отпали сомнения. Все стало ясно и понятно. Голова прочистилась, и Фагот уверенно зашагал к свету. Скоро он увидит голос. Увидит того, кто заботился о нем, кто спас от лживых безжалостных друзей, которым он так доверял, кто не позволил заблудиться в темноте и направил к свету. Зеленое сияние впереди приятно согревало лицо и шею, словно Фагот вдруг оказался не в темноте подземелья, а под жарким летним солнцем. Похожее ощущение он испытывал, когда подаренный бункером автомат впервые заговорил с ним. Фагот опустил глаза к автомату, который по-прежнему крепко держал в руках, и сразу услышал повелительное:

«Сконцентрируйся! Иди ко мне!»

Он поспешно поднял глаза к свету, чтобы не злить голос. Что-то подсказывало, что этого делать ни в коем случае нельзя. Но он и не собирался противиться приказам. Только оказавшись перед сияющим пятном, которое почему-то не освещало окружающую темноту, а, наоборот, делало границу между светом и тьмой еще более контрастной, и, ощутив на коже лица обжигающее жжение, Фагот на мгновение замешкался. Но голос приказал: