Андрей Белоусов - Мнимые люди

Пройдя вестибюль, вслед за основной группой, оператор вступил на неработающий эскалатор и начался неспешный спуск вниз. Картинка на экране сменила спектр, включился режим ночного видения и мир сразу, став зеленоватым, приобрёл чёткость.

Из темноты вынырнул свод, лестница, плафоны освещения, а чуть спереди, по ходу, проступили фигуры солдат, неспешно спускавшиеся по эскалатору, освещая пространство перед собой, посредством ультрафиолетовых фонарей.

Также, по бокам эскалаторов, на стенах, проступали очертания рекламных плакатов, и можно даже было их прочитать. Но самое интересное зрелище ожидало впереди. Камера не обладала высокой чёткостью не способна была заглянуть вдаль и поэтому перед зрителями разворачивалось поистине фантастическое зрелище, как, казалось бы в абсолютной тьме, мелькали лучи множества фонарей и не просто мелькали, а жили, казалось бы своей непонятной и непостижимой жизнью. Они суетно метались по помещению, то приближаясь, то удаляясь; то проваливаясь во тьму, то возвращаясь обратно, весело крутясь. Потом ударялись о стены и ощупью начинали скользить по ней. Затем снова, испуганно вспархивали и уносились прочь во тьму и так раз за разом, как осмысленные живые столбики света, парили они в холодной и бездушной мгле.

Люди чаще всего, даже и не задумываются, насколько может быть, по настоящему темно под землёй, в данном случае, в туннелях метро. Они привыкли, каждый день спеша на работу или по своим личным делам, видеть что метрополитен — это что-то светлое, чистое и более менее просторное и безопасное. Мы даже не обращаем большого внимания на тот факт, что свет, освещающий нам дорогу, на протяжении всего нашего пути, пока мы находимся под землёй — электрический, а вовсе не идущий от солнца, который мы привыкли видеть на улице. И мы не задумываемся, как на самом деле может быть жутко и страшно, в метрополитене, случись беда и электричество отключится — этот бог, всецело властвующий под землёй, без которого вся жизнь в метрополитене замрёт и полностью закончится. Непроницаемая тьма, обрушится на нас, враз дезинтегрировав все наши органы чувств превратив нас в слепую, загнанную в ловушку мышь. Мы превратимся полностью в безвольных существ, не смеющих сдвинуться с места. Мы, даже просто, не будете представлять, куда надо двигаться, дабы выбраться на поверхность, потому что мы полностью лишимся какой-либо ориентации.

Когда же нас накроет абсолютная тьма, мы напрочь лишаемся зрения и как не старайся привыкнуть к темноте и попробовать хоть что-то разглядеть, всё будет бесполезно, абсолютная тьма закроет нам глаза, непроницаемым покрывалом, полностью парализуя. Нас охватить паника и это-то и погубит нас. Не поддавайся панике. И как бы не было страшно находиться в кромешной тьме, старайся не двигаться с места, дождись помощи.

Повсюду тьма, тьма, тьма… Хоть глаз выколи. И ты абсолютно один, хотя и рядом тоже люди, но ты один, привыкший видеть во свету…

Наблюдая за пляшущими светлячками по стенам, неизвестный оператор ненароком засмотрелся и камера мерно покачиваясь, следила за таинственным танцем света. Неожиданно в самом низу образовалось столпотворение и лучи фонарей, бесновавшиеся по стенам, синхронно устремились вниз, как будто тоже заинтересовавшись происходящим. Оператор, от чьего имени велась съемка, обогнал солдат с баллонами и лавируя между военными, поспешно устремился вниз.

Вот уже и голоса людей прорезались в кадре, и их интонация не предвещала ничего хорошего:

— Боже, здесь тела!

— Мёртвые люди.

— Да что же здесь могло произойти? Откуда столько тел?

— Мёртвые гражданские, взрослые и дети.

— Да сколько же их здесь?

— Они повсюду. — Голоса передавались посредством рации, поэтому слышались немного глуховато и рация не могла передать, всю полноту эмоций, охвативших людей в форме, в тот момент. Невольным зрителям самим приходилось эмоционально окрашивать их.

Вот оператор достиг окончания эскалатора и зрителям открылась жуткая картина — мёртвые, всюду, докуда мог только дотянуться глаз камеры, были мёртвые люди. Телами мертвецов была усеяна вся платформа, от самого края и до края. Они лежали в беспорядке, как брошенные, ненужные куклы, создавая некий, дикий хаос. И в то же время присутствовала в этом страшном зрелище некая странность. Несмотря на то, что тела людей лежали на бетонном полу, в полном хаотичном беспорядке их позы находились в полном покое и умиротворении. Мертвецы не были навалены, друг на друга, как если бы их сюда стаскивали кровожадные палачи. И их конечности не были разбросаны в разные стороны, а тела не находились в искривленных позах, как если бы людей застигла внезапная смерть и они попадали бы на месте. Нет. Позы людей, наводили на мысль, что они сами пришли сюда умирать, просто пришли и легли дожидаться неотвратимой смерти…

Вот что предстало перед военными и зрителями сидевшими у экрана. Особенно это зрелище поразило профессора Мирного, видевшего запись впервые. Его глаза расширились, рот его открылся от удивления, руки уцепились за крышку стола, а тело его вытянулось, по направлению к экрану и застыв, замерло, внутренне сжавшись.

Тем временем, солдаты справились с первыми приступами шока и уже появились первые смельчаки, что не побоялись подойти к мертвецам вплотную:

— Уже окоченели, твёрдые как дерево и похоже холодные, как ледышки, — послышался голос.

— Выходит они здесь с конца зимы. Форма одежды зимняя.

— Что же здесь могло такое произойти? Как такая куча народа, разом погибла?

— Спроси Бога, авось ответит. Чё ты, у нас-то спрашиваешь.

— Странно, а следов трупного разложения не наблюдается и трупные пятна на их лица отсутствуют, — кто-то поделился своим наблюдением.

— Скорей всего — это оттого что, здесь до сих пор холодно как в склепе. Метро без вентиляции не успело нагреться. Свежий воздух с улицы не поступает, а этот застаивается и остывает, — пришёл ответ, новоявленного специалиста.

Следом, сквозь общий шум разговора, прорвался особо громкий, командирский голос:

— Хватить трепаться! У нас нет времени, разбираться в обстоятельствах случившегося и на то, чтобы вытаскивать трупы на поверхность, у нас тоже нет времени и средств. Так, что живо принимайтесь за работу, парни! Разговоры закончились! Давайте пробирайтесь в центр и устанавливайте баллоны. Устанавливаем, отходим, пускаем газ — и всё наша работа закончена. Остальное пусть разбирают те, кому это надо, а нам этого не надо. Так что, вперёд марш! И постарайтесь ни на кого не наступить, мертвецы этого не любят, — последними словами, невидимый командир, видимо хотел расшевелить бойцов, немного разрядив обстановку.