Сурен Цормудян - TOD MIT UNS

— Что с бэтэром?!

— Броня пробита справа. Колесо одно пробито, кажется. А так цел… Михей, что же это твориться? Кто они?

— Заткни, хлебало! Собери оружие, одень маску и в наш броневик, живо!

— А как же командир?! Зверью оставим?

Сержант опустил голову и вздохнул. Ему тоже очень хотелось снять треклятый противогаз.

— Ладно. Поступим так. Мы тебя вытащим сейчас. Погрузим литеху к тебе. И ты что есть мочи мчишь обратно на базу. Только доберись, прошу тебя. Расскажи все, как было. И Птицу похоронить как офицера надобно. Ты слушаешь меня?!

— Да… Да…

— Я пока цепляю твой бэтэр. А ты собери оружие этих уродов. Проверь, может жетоны, какие или документы. И смотри по сторонам. Может еще, кто в кустах есть.

— Да, я сделаю…

Ветер шуршал в кронах изуродованных деревьев. Свистел между замерших лопастей трех мачт ветрогенераторов, которые торчали закрепленные за стену полуразрушенного здания общежития. Гонял опавшие сухие листья и, заставляя высокую траву тереться друг об друга. Вечерело. Спускающееся к морю солнце подсвечивало землю сквозь пену плывущих облаков, то и дело, выныривая в просветах и обжигая зрение. Стечкин рассредоточил своих бойцов вокруг ангаров и входа в бункер. Сделал он это так, чтобы каждый боец мог видеть ближайших и обмениваться по цепочке информацией посредством жестов. В трех местах скрытно сосредоточены по одному бронетранспортеру. Стечкин то и дело поглядывал с холма, на котором выбрал себе позицию в сторону каждого из них, желая еще раз убедиться, что сухой кустарник и свисающие ветки надежно маскируют технику.

— Зараза, еще минут пять, и солнце будет светить в прицел. — Проворчал майор после того, как светило в очередной раз подмигнуло в разрыве облаков.

— Что? — шепнул Колесников, повернувшись к нему.

— Мне бленда нужна подлиннее на прицел. Иначе засветим зайчиком так, что все равно как с оркестром встречать и шариками.

Борис снял свою перчатку и принялся орудовать ножом. Уже через пару минут он надел на оптический прицел СВД командира цилиндр, скрученный из резины этой самой перчатки.

— Так лучше?

— Ты кой хрен вещь казенную испортил?

— Казенную? — Борис тихо засмеялся в маску. — Ну, ты шутник, Василич. Да ничего. Гостей положим тут костьми, я у них возьму. У них они пятипалые.

— Вот было бы занятно, если шестипалые, да? — ухмыльнулся майор и тут же затих, вслушиваясь в далекий звук. — Ты слышал это, капитан?

— Что?

— Да сними ты капюшон. Взрыв не слышал?

— Нет кажись. Я подумал про шестипалую ладонь и…

Стечкин заметил, что один из бойцов лежавший в кустах на склоне чуть повернул голову в том направлении. Значит, тоже услышал. Значит, не показалось.

— Хреново дело. Конвой Скворцова туда ведь отправился. И взрыв.

— Ты думаешь, что…

— Боюсь даже думать.

Они замолчали, вслушиваясь в шелест ветра и любые иные звуки, которые могли пронзить влажный воздух янтарного края.

— Вот! — громко шепнул Борис. — Точно! Еще взрыв. Или два сразу.

— Тише ты! Твой шепот в наморднике слышно почище этих взрывов.

— Ребята в засаду попали…

— Это очевидно. Тихо… Стреляют. О… КПВТ. Так… Стихло все.

— Последним стрелял, кажись КПВТ?

— Именно. Значит наши засаду перебили. Надеюсь. Так. Все. Ползи на свое место. Дальше только жестами.

— Слушай. Василич.

— Ну чего еще?

— Может… в самом деле зря ты того на пляже положил?

— Ну, давай я пойду, извинюсь, а? — раздраженно бросил Стечкин.

— Да нет… Но…

— Они пришли к нам. Скрывали свою численность, идя след в след. Пришли с оружием. Отрыли по нам огонь. Мы им должны были выставить ноту протеста, подставить другую щеку, задницу и уступить территорию?

— Ты слышал про инстинкт указательного пальца?

— Чего? Какого еще к хренам пальца?

— Ну, ты всю жизнь военный. На твоих глазах мировая война прокатилась. А ты так никого и не убил. И тут возможность. Оружие, палец на спусковом крючке. Есть в кого пострелять… Убиваешь и находишь этому обоснование…

— Слышь, Колесников, ты часом желтый мох не куришь как эти в пятом форте, а? Инстинкт указательного пальца, говоришь? А про эффект отбитого копчика ты не слышал?

— Да чего ты кипятишься, командир…

— Вали на свою позицию, Махатма Ганди, тоже мне.

— Кто?

— Пшел отсюда я сказал!

— Ухожу, ухожу, — проворчал Колесников и перекатился на пятнадцать метров вниз по правому склону.

На левом склоне боец снял с руки перчатку и поднял кулак. Это означало внимание. Боец сигнализировал далее по цепи, что ему передают информацию. Разжал кулак и указал ладонью в сторону. Значит в том направлении… Поднял четыре растопыренные пальца. В том направлении четыре человека. Снова сжал кулак и указательным пальцем сделал «стреляющее» движение… Значит эти четверо вооружены.

Стечкин прильнул к окуляру прицела. Вскоре четверку, вышедшую из зарослей, заметил и он. Оказавшись на открытом пространстве, они присели, оставаясь в пределах подступающего к территории базы кустарника. Долго оглядывались. Всматривались в следы ПТС-ки. Решиться выйти из скрывающего леса было не просто, и противник долго этого не делал. Смущали их большой холм над бункером и остатки зданий. Тот самый холм, на вершине которого расположился Стечкин и по склонам несколько его подчиненных. Однако едва ли заметят. К тому же их маски сильно ухудшали видимость, как впрочем, и противогазы обороняющейся стороны. Наконец, противник стал осторожно выдвигаться. Теперь стало очевидно, что их не четверо, а пара десятков. Как минимум. Движение неприятеля было слаженным. Причем когда одни приседали, распределяя сектора обстрела своим оружием, другие тут же начинали двигаться на некоторое расстояние. Потом приседали они и роли менялись. Майор заметил что они одеты, так же как и убитый им. И тоже свастики на левом рукаве комбинезона. На правой руке тоже были повязки. У одних черные, у других белые. Так. Ясно. Это первые и вторые номера. Первые присели, вторые идут. И наоборот. Так. А кто командует ими? После недолгого наблюдения, Павел заметил, что у двоих черные перчатки, тогда как у остальных они серые под цвет комбинезонов. И они подают руками какие-то знаки. Ясно. Это командиры. Стечкин сжал кулак. Затем приподнял этой рукой свою перчатку и осторожно покачал перед собой. После этого опустил ее и средним и указательным пальцем три раза постучал себе по плечу, словно показывая на погон, которого конечно на ОЗК не было. Это был сигнал остальным. Обратить внимание на перчатки. У кого они отличные от остальной массы, тот командир. А значит, приоритетная цель для огня на поражение.

Однако пока никто не стрелял. Бойцы знали, что первый выстрел сделает командир. А уж потом… Но Стечкин медлил. Указательный палец поглаживал спусковой крючок снайперской винтовки.