Лиланд Модезитт - Эффект Этоса

Больше десяти часов ушло на торможение, чтобы снизить относительную скорость «Джойо» до пределов, рассчитанных им ранее. Но, в конце концов, он был удовлетворен. Безгранично трудной оказалась последняя минута борьбы с собой.

Вопросы эхом проносились в его мыслях.

Если ты ничего не сделаешь, то кто же? Но ты действительно думаешь, что если разрушить Новый Ойсин, это что-то изменит? Как ты можешь оправдать подобное деяние? После всего, что Республика учинила в последний год, видя, как она поступила с системами Кельтира, как можно не воспрепятствовать ей стать новой Ревенантской Империей? А кто это сделает, кроме тебя? Разве Ардженти и Коалиция не уступили Кельтирские миры варварам, не решившись встать на их защиту и рисковать кораблями и людьми? Но разве даже целая череда варварских поступков оправдывает еще один такой поступок? Не слишком ли много ты на себя берешь?

Ван покачал головой.

Принимая во внимание… что больше никто ничего не делает, а если миллионы уже мертвы на Сулине, как может не быть новых миллионов мертвых в предстоящие годы?

Это не ответ, всякому ясно. Но что еще было ясно, так это то, что никто ничего не собирается предпринимать в сколько-нибудь обозримом будущем. Протекторат и уступка систем Кельтира Республике наглядное тому подтверждение.

Наконец, он отмахнулся от вопросов и в последний раз посмотрел ИЭВ и экраны дальнего обзора. Ни одно из судов РКС не изменило курс.

Ван покинул командирское кресло и пошел на корму к рундукам близ грузового трюма. Там он облачился в скафандр и прошел в трюм, завинтив шлем, закрыл за собой люк. Затем освободил спасательный стручок от удерживавших его лап. Если применить систему быстрого сброса в аварийном режиме, стручок, чего доброго, вылетит кубарем, и тогда направить его точно в цель окажется почти невозможно.

Когда стручок был свободен, Ван присоединил трос к одной из петель для удержания грузов около наружной двери. Далее приладил второй и третий тросы по обе стороны от грузового люка. И лишь удостоверившись, что тросы закреплены прочно, послал команду корабельной сети сбросить внутреннюю гравитацию до нуля. Затем снизил давление в трюме и открыл люк. Как он и надеялся, хлынувший поток воздуха оторвал стручок от палубы достаточно, чтобы вывести его из люка. Ван применил как можно меньше физической силы, не желая перегружать тросы удерживающих петель. Стручок отлетел настолько, насколько позволяла привязь. Тросы слегка натянулись, но помешали ему двинуться дальше, и он остановился в десяти метрах снаружи люка грузового трюма.

Прежде чем продолжать, Ван снова связался с корабельной сетью, вызвав ИЭВ и экраны дальнего обзора. Один-единственный корвет начал ускоряться в направлении «Джойо», но, быстро подсчитав, тарянин убедился, что корвет даже не приблизится к радиусу полета торпеды около трех часов. Произведя новый расчет, он почувствовал, что хмурится в своем скафандре. Если на корвете вздумают рискнуть и прыгнуть при высокой плотности пыли, вполне вероятно, что судно РКС справится с коротким прыжком в течение часа. Точность при таком малом расстоянии для прыжка проблематична. Как раз поэтому Ван не попытался еще раз прыгнуть, чтобы оказаться ближе к цели. Но он не мог исходить из того, что корвет изрядно промахнется. Это означало, что, в худшем случае, у него менее сорока пяти минут, чтобы послать стручок во внутрисистемный короткий прыжок с достаточной точностью, чтобы избежать солнечного ядра. А это все равно, что вдеть нить в иглу с помощью стометрового шеста. С глубоким вздохом, из-за чего стекло шлема мгновенно затуманилось, Ван двинулся наружу, вдоль ремней, державших спасательный стручок.

Очутившись снаружи, он крайне тщательно отсоединился от собственного троса и прикрепил его конец к кольцу на стручке. Люк стручка с трудом пропускал скафандр, и один заход внутрь почти исчерпал бы атмосферные запасы, но они никому не понадобятся после того, как на панели управления будут установлены нужные курс и скорость.

Очутившись внутри стручка, лишенного всех сидений и прочих удобств, за исключением главных атмосферных устройств, с тем, чтобы разместить громоздкое оборудование, Ван снял шлем и перчатки. Затем, полуплывя, переместился к панели управления и более крупной панели над ней, управлявшей генератором вспышки.

Связь с «Джойо» была слабой, но четкой. Он произвел общую проверку, затем запросил информацию о координатах. Воспользовавшись экранами стручка и сравнив их данные с полученной по сети информацией, Ван сосредоточил мысль на руле и поворачивал стручок, пока тот не оказался направлен на Солис. Затем занялся указанием траектории полета и модификациями прыжкового генератора. Дальше требовалось задать операцию с отсрочкой. Пот омывал его тело, особенно обильно спину, вызывая ощущение, будто тарянин облачен в лед.

Еще двадцать минут спустя он был готов уходить. Медленно и осторожно отплыл от панелей, двигаясь назад к крохотному шлюзику. Ван вновь завернул шлем и опять надел перчатки, затем скользнул в шлюзик и тщательно запечатал внутренний люк.

Клочья атмосферы зашипели вокруг, когда он выбрался из стручка. Требовалось очень осторожно присоединить корабельный трос к скафандру, это первое, а затем отсоединить от стручка два других троса, избегая приложения к ним слишком заметной силы. И вот стручок, освободившись, отплыл от «Джойо», но в направлении, самом благоприятном для запрограммированного курса.

Тогда Ван вернулся на корабль, втянул внутрь два других троса и запер грузовой люк. Восстановил в трюме давление и стал ждать, пока индикаторы тепла дойдут до янтарного, после чего снял шлем. И все-таки во время первого вдоха воздух чувствительно щипнул его ноздри. Еще не освободившись от скафандра, он вошел в корабельную сеть.

Три корвета шли к нему, оставалось менее десяти минут, прежде чем они окажутся в радиусе запуска торпед. Ван понятия не имел, откуда они взялись, если только не переместились с дальнего края системы. Но то был чисто академический вопрос. Он бросил скафандр на полу в проходе, метнулся на кокпит и закрепил ремни. Затем пробежался по процедуре для стручка и начал отсчет. Трехминутный, как и полагалось.

«Восемь минут до подхода противника к радиусу запуска торпед», — сообщила корабельная сеть.

У Вана оставалось менее пяти минут. Он не мог вести «Джойо» прочь от стручка, ибо тогда рисковал сместить стручок и уничтожить все свои старания, лишив себя надежды на успех.

Ты уверен, что хочешь такое совершить? Тарянин прогнал эту мысль, вызвав в памяти опустошение, учиненное Республикой на Сулине и безжалостное истребление флота Кельтира, которому не позволили сдаться, хотя его корабли даже не попытались атаковать силы Республики.