Виталий Обедин - Виталий Обедин Слотеры. Песнь крови.

Опустошен до последней капли.

— Кровь и пепел!

— Вот именно, младший, вот именно. Кровь… Можешь представить, что начнется, если Треверсы надумают сводить счеты с Кварталом Склепов? А если они укрепятся во мнении, будто смерть Эдварда не более чем ловкая инсценировка, призванная скрыть истинного убийцу, которым может быть Выродок из другого клана?

— Дядя, меня меньше всего волнует реакция Треверсов на убийство Эдварда! — раздраженно воскликнул я. — На сегодняшний день это самый слабый клан. Куда важнее, что появился вампир, способный…

— Даже самого слабого клана будет достаточно, чтобы повергнуть город в хаос! — стукнув кулаком по столу, загремел Витар. — Ты ведь понимаешь, что я не буду смотреть, как Треверсы вырезают Квартал Склепов. Второму Департаменту придется вмешаться! А из этого, боюсь, выйдет только больше беды. Что, если прочие кланы не пожелают смотреть, как смертные и носферату истребляют Древнюю кровь, пусть даже это кровь ничтожных Треверсов? В былые времена семьи, случалось, объединялись для противостояния общей угрозе.

Черт.

У меня вполне достало воображения представить, чем могут обернуться подобные перспективы. Вся мощь четырех кланов: мощь магов и чародеев, некромантов и демонологов, ведьм и малефиков, непревзойденных воинов и просто чудовищ — обрушится на город. Там, где отступит один Выродок или даже один клан, все четыре пойдут до конца. Блистательному и Проклятому не помогут ни Колдовской Ковен, ни выдрессированные Псы правосудия, ни гвардия короля, ни даже Черная рать — элитный легион, расквартированный в предместьях Ура.

— Ур станет тем, чем его долгое время считают. Адом, — вынес вердикт Витар.

— У тебя разыгралось воображение, дядя, — сказал я, не без усилия отгоняя картину полыхающих руин, вставшую перед моим внутренним взором. — Носителей Древней крови и раньше убивали, а Ур все стоит себе. Не так давно был зарезан Беда Малиган. И хотя все почти уверены, что это сделали Морганы, войны нет. Все может обойтись и на сей раз. Мы не бессмертные полубоги, в кланах это понимают.

— Что ты хочешь сказать, младший?

Я вновь взялся за стакан.

— Что потенциальный конец света в границах этого города волнует меня меньше, чем один реальный вампир, способный пить Древнюю кровь. Такие вещи… не должны происходить.

— Как бы то ни было, мы сходимся в одном: Ренегат должен быть ликвидирован, — суммировал Человеколюб, — Неважно, из каких предпосылок. Его смерть нужна всем: вампирам, кланам, мне и, что важнее всего, городу! Ты профессионал в умении выслеживать неживых и чудовищ из ирреальности. Одно то, как ты в течение пары суток отыскал Ренегата, за которым неделями безуспешно охотились мои лучшие люди и лучшие ищейки Алана Карди, — яркое тому подтверждение. И пусть тебе недостало сил справиться…

— Недостало? Да я почти прикончил его! — возмущенно перебил я. — В последний момент эта тварь просто сбежала!

— «Почти» не считается, младший. Нужно, чтобы в следующий раз ты точно прикончил… гадину. На сей раз Магистрат поможет. Я готов предоставить в твое распоряжение до полусотни Псов правосудия, а если дашь конкретное задание, в течение нескольких часов мобилизую до полутысячи городских стражников. Хватит, чтобы оцепить пару кварталов. По ночам мы также можем задействовать самых лучших, самых проверенных констеблей.

Констеблями назывались вампиры, принятые на службу во Второй Департамент. Это считалось большой честью и великой удачей для любого обитателя гетто. В отличие от прочих носферату, включая баронов крови и ищеек Некромейстера, констебли носили лишь одну Скрижаль, запрещавшую воспроизводство себе подобных. Все остальное (при условии не злоупотреблять полученной свободой) им дозволялось: принимать иные обличья, использовать мнемочары и гипноз, даже пить кровь. Естественно, жертвами констеблей не могли стать мирные граждане.

Бессмертные и практически неуязвимые убийцы на службе государства… Магистрат оставался верен себе в попытках любое зло обернуть на пользу Блистательному и Проклятому. Вампиров-стражников отправляли охотиться на самых опасных и изворотливых преступников, никак не переводившихся на темных улицах древнего города.

— У меня есть свои помощники, — покачал головой я, — Ты же знаешь, дядя, я не силен в стратегии и просто не смогу командовать целой оравой подручных. Я отыщу Ренегата во второй раз и справлюсь с ним своими силами. Но помощь готов принять. Например, все расходы за твой счет.

— Не нужно бравады, Сет, — топнул ногой Витар. — Ты не представляешь, как быстро растет ком слухов! Как много людей и нелюдей, требующих головы Ренегата, ежечасно стучат в мою дверь, всякий раз норовя уведомить, что «за последствия они не ручаются»… Не нужно ничего доказывать, охотясь в одиночку! Только укажи мне, где прячется эта скотина, а уж я обрушу на нее всю мощь правосудия, какая еще осталась в Блистательном и Проклятом!

— Дядя, я…

— Милорд! — В дверь, предварительно стукнув, заглянул клерк в униформе Второго Департамента — серый с черным мундир полувоенного покроя и малиновая отстрочка вдоль рукавов, — Мессир ди Тулл настаивает на немедленной аудиенции. Он намерен уйти, если вы не уделите ему полчаса времени прямо сейчас.

— Пусть проходит! — Дядюшка Витар убрал со стола стаканы с граппой и накинул хрустальный колпачок на графин, — А тебе стоит задержаться, младший. Посмотришь, как выглядит то, о чем я говорил минуту назад.

— Ди Тулл? Не слышал этого имени раньше. Хотя постой, не тот ли это ди Тулл… — Я не успел докончить фразу.

— Тот, тот! Не сомневайся, — одновременно раздраженно и нетерпеливо крякнул Человеколюб. — Пират, подавшийся в борцы со злом. Добро, черт его подери, с пудовыми кулаками.

Мужчина, вошедший в кабинет герцога Дортмунда, лишь самую малость уступал мне ростом, что само по себе кое-что да значило. И сложен он был на совесть: плотная, крепко сбитая фигура, широкая грудная клетка, длинные жилистые руки. Волосы, остриженные на солдатский манер, горшком, открывали высокий лоб, косо пересеченный рубленым шрамом. На правой щеке выделялся еще один — треугольный, оставленный, похоже, стрелой. Подобную отметину человеку проще всего заработать, участвуя в пограничных конфликтах: несмотря на повсеместное распространение пороха, старые добрые луки и стрелы до сих пор состояли на вооружении у восточных и южных кочевых народов, а также орочьих кланов.

Впрочем, происхождение шрамов вошедшего интересовало меня в меньшей степени. Что шрамы? Я сам мог похвастать и более внушительной коллекцией, выставив на каждый его один по три-четыре своих. Нет, с той секунды, как этот ди Тулл переступил порог кабинета вице-канцлера, моим вниманием завладел не столько он сам, сколько стигма, вышитая на левой стороне его камзола, прямо напротив сердца.