Василий Звягинцев - Мальтийский крест

Вадим с ней согласился. Он-то уж наверняка не сторож чужой жене. Ему сейчас нужно было решить проблему совсем другого порядка.

Пока Майя в своей туалетной комнате оформляла внешность для грядущего дня, Ляхов, стоя на площадке винтовой лестницы, невольно стал свидетелем интересного каждому нормальному мужчине зрелища. Воспитанницы, проснувшись в привычное время, уверенные, что в доме нет посторонних, из своих комнат кинулись в душевую на этом же этаже. Никто не хотел спускаться в полуподвал, где мест хватило бы всем. Естественно, выбежали «о натюрель», шумели, смеялись, шутили на известные только им темы, толпясь у двери в ожидании очереди и выбегая из кабинки. Хорошо и весело им было. Вадим за них искренне радовался, одновременно думая о своём.

— Засмотрелся, извращенец? — Вадим дёрнулся от неслабого удара по затылку — Майя подкралась бесшумно.

— При чём тут — извращенец? Будущий командир изучает призывной контингент. Ты ведь сама захотела, чтобы я взял их на службу. А там, сама понимаешь, — казарменные нравы…

— Иди, иди, хватит с тебя. Сейчас я приведу их в порядок, потом поговорим.

— Со мной или с ними? — Если начатая женщиной тема тебе неинтересна или опасна, следует немедленно уводить разговор в сторону, не вступая в пререкания по сути.

— С тобой, со мной — и с ними, — ответила Майя, возвращаясь к роли классной дамы.

Вадим позвонил Лихареву, не заботясь, удобно это или нет в столь ранний час. Оказалось, что Валентин не только не спит, но и вообще находится сейчас в своей машине на пути к Пятигорску.

— К себе едешь?

— Да.

— Значит, жди меня там. Через полчаса-час буду.

Выяснять, устраивает ли его визит Лихарева, не нарушает ли каких-то планов, он не стал. И по нынешней должности научился исходить из того, что начальник всегда в своём праве, и в рамках условной «Табели о рангах» «Братства» отчётливо представлял, как он соотносится с Валентином.

— Машина у вас есть? — спросил он Майю.

— Тебе зачем?

— В Пятигорск сгоняю, к Лихареву. Нужно ведь разобраться, что на самом деле почём, и как с девочками быть. Я их готов взять к себе в «печенеги», а вдруг — нельзя? И у «братьев» на них другие виды.

— Так тебе он и скажет… — Майя изобразила губами и бровями сомнение, смешанное с неприязнью.

— А то я у него спрашивать собираюсь. — Вадим рассчитывал, что жена сейчас воспринимает его не в качестве мужа, а как коллега, сотрудник прокурорской разведки, профессионал с гораздо большим стажем.

— Тогда у кого?

— До кого первого дозвонюсь.

По тону и взгляду Ляхова Майя решила, что большего он не скажет.

— Машина — в гараже. С шофёром поедешь?

— Да лучше бы с шофёром.

Вадим с удовольствием, конечно, проскочил бы сорок километров туда и столько же обратно за рулём хорошей машины, но «пацанские» инстинкты давно остались в прошлом. Слишком много разных вариантов возможны в пути, а также и на месте. А кто такой здешний водитель Иван Иванович, он знал.

Если не взводу штурмгвардии равен, то около того.

Робот, только что бывший чопорной дамой-экономкой, в несколько минут вернул себе облик сорокалетнего мужчины, выглядящего именно так, как и положено шофёру высокопоставленной персоны, и вывел из гаража синий кабриолет Ларисы.

Приехал полковник в дом на склоне Горячей горы, как и рассчитывал, минут на сорок позже Лихарева. Встретились дружески, пусть и знакомы были всего ничего, и виделись не при самых радостных обстоятельствах. Так ведь и жизнь у них по любому счёту совсем другая. Отнюдь не общечеловеческая.

— Сумеешь мне канал связи устроить с Новой Зеландией? — прямо спросил Вадим, после коротких, со стороны Лихарева чуть настороженных приветствий, чашки зелёного чая (на кофе Вадим уже смотреть не мог, не то что бы пить), сигареты.

— Так мне же не велено, — развёл руками Валентин. — Живи, сказали, как сможешь, и не высовывайся. Вот я и не собираюсь больше. Высовываться.

Усмехнулся в некотором роде вызывающе: хоть здесь я вас, друзья-приятели, ущучу. Приказали не подходить к своим приборам и ни в каких внешних делах не участвовать — так я с полным удовольствием. Однако вчера вечером, не прошло и полусуток, вызвали ваших девочек спасать. И сейчас господин полковник Ляхов примчался. За тем же самым.

— Давай-ка я тебя, Вадим Петрович, коньячком угощу из собственных подвалов, или в бильярд сгоняем, — теперь уже с откровенной насмешкой поймавшего свой профит [19] Барыш, выгода (фр.). человека предложил Лихарев. — Даже в гольф можно, есть тут подходящее поле. А с этими делами сам знаешь, к кому обращаться… У тебя же бумаги нет? Настоящей, окончательной?

Ляхов, выросший в другом мире, этой книги Булгакова [20] «Собачье сердце». не читал. Однако суть понял.

— Рискованно играешь, Валентин, — ответил он. — У нас ведь дух и буква отличаются гораздо резче, чем у нормальных людей.

— А мне этого никто не сказал. Хочешь, процитирую прощальные слова Левашова, вчера утром сказанные? «Разместим девчат — и свободен. До особого распоряжения. Вернёшься домой, продолжай жить, как привык, но в полной готовности. Как израильский резервист. Никаких шуточек, хохмочек и прочих инициатив тебе впредь не дозволяется. Уловил?»

Лихарев прямо-таки цинично рассмеялся в лицо Вадима.

— Давай мне это «особое распоряжение». И я — прямо сейчас и сразу. Ты — уполномочен? Ну?

Издевательских и обидно-проигрышных случаев в своей жизни Ляхов встречал не так уж много. Но бывали, бывали. Теперь нужно неожиданно и резко приткнуть этого красавца.

— Не взнуздал, так и не нукай, — вспомнил Вадим подходящую поговорку. Вытащил из наплечной кобуры свой «адлер», что, конечно, не являлось хорошим тоном. Так ведь в другой тональности шутки шутить некогда.

— Дурочку со мной валять не надо. Я здесь сегодня «старший по команде», по причине отсутствия вышестоящего начальства. Полномочия имею. Что не так сделаю — сам и отвечу, — сказал он, начиная выходить из себя.

По своему нынешнему московскому положению собственное членство в «Братстве» и принадлежность Лихарева к инопланетянам казались Вадиму неважными. Флигель-адъютант полковник Ляхов не любил возражений.

В одном из виденных им фильмов гангстер Аль-Капоне говорил, что добрым словом и пистолетом можно сделать гораздо больше, чем просто добрым словом.

— Садись и пиши, — приказал Вадим.

«Я, такой-то, нарушил данное мною слово под непосредственной угрозой моей жизни со стороны такого-то. Каковой таковой, в свою очередь, признаёт, что принял на себя особые полномочия под воздействием крайней необходимости. В чём оба и подписуемся…»