Василий Звягинцев - Мальтийский крест

— Сейчас всё будет.

— Давай, пошли. Но если ещё и Ибрагима потеряем…

Уварову было наплевать на турка с самой высокой колокольни. Не велено соваться в геополитику, так он и не сунется. Его задача — генерала живым вытащить.

Внизу суматошно, перебивая друг друга, замолотили до десятка автоматов, глухо хлопнули несколько гранат.

В дверь заглянул парень с длинной ссадиной поперёк щеки, с явно трофейным «МП» в руке. На вооружении группы их не было. За ремень летних брюк засунуто несколько магазинов.

— Пошли, командир, проход чистый…

— Давай. Я вперед, ты генералу помоги…

Заставляя себя не думать о боли, стреляющей вверх по бедру, Чекменёв довольно бодро, придерживаясь за перила, сбежал по подвальной лестнице. Несколько чужих трупов валялись перед и за массивной, явно позапрошлого века дубовой дверью.

— Всё, дальше чисто, — сказал поддерживающий Чекменёва офицер. — Вы идите, — это уже Уварову, — а я ребят дождусь и — следом.

— Сколько наверху осталось?

— Должно быть шестеро. Живых…

— Понятно. Мы до первого поворота дойдём, там вас ждать будем…

— Лучше сразу ко второму запасному выходу, Валерий Павлович. А мы догоним. Не впервой. Надо ещё всех, кто «за фронтом» остался, на базу отправить. Здесь ловить больше нечего…

Придерживая локтем автомат, парень, фамилии которого Чекменёв не знал (успел отключиться от оперативной работы, раньше каждого и в лицо знал, и по всем анкетным данным), извлёк из одного кармана перевязочный пакет и оранжевую коробочку со шприц-тюбиками, из другого — сигаретную пачку переговорного устройства.

«Запасливый, — подумал генерал, — не то что командиры».

— Держите, а я пошёл…

Чекменёв спрятал пистолет, подобрал со ступенек один из валявшихся там автоматов, у двух трупов забрал магазинные подсумки, подвешенные под пиджаками.

— Мы тоже пошли. Возвращайтесь живыми… — А что ещё скажешь? Родина вас не забудет?

— Будет исполнено, — кивнул «печенег». — Только вы ещё и фонарики возьмите. — Он подал откатившийся в сторону мощный фонарь в стальном корпусе. Тоже чужой, аккумуляторный. Если полностью заряжен, часов на шесть непрерывной работы хватит.

— У меня свой есть, — сказал Уваров, — но этот тоже пригодится… На связь со мной выйдешь минут через пятнадцать. Дальше — по обстановке.

«Всё правильно, — отметил Чекменёв. — За пятнадцать минут всё должно проясниться. В любую сторону».

Отошли метров на сто, миновали две боковые штольни, помеченные неизвестными офицерам значками. На всякий случай Валерий тщательно затёр нанесённые восковым мелком закорючки пылью с пола. В третью свернули.

— Давайте начинать лечиться, Игорь Викторович, — предложил Уваров. Для начала дал генералу хорошенько глотнуть из фляжки весьма качественного виски, сам приложился.

— За упокой души рабов божьих. Когда сами выберемся, узнаем, кто и как. Тогда и помянем…

— Да может, ещё все и живые, — возразил Чекменёв. — Не хорони раньше смерти…

— Тоже правильно. Что тут с вашей ногой?

Чтобы не прислушиваться к пульсирующей боли, генерал говорил без остановки. Больше его сейчас волновала возможная судьба Катранджи: ведь если убьют турка, или в плен попадёт неизвестно к кому, бо-ольшая игра сорвётся. А неприятностей будет — не приведи господь!

— Что это за девушки, почему не знаю? — не удержался от лишнего, в общем-то, вопроса генерал. Какое ему сейчас дело, к какому подразделению относятся люди, выполняющие свою часть общей задачи.

— Надёжные девушки. Ляхов прислал, — коротко бросил Уваров, — ручается с гарантией. Подготовка — великолепная. Не наша, правда…

Он закончил бинтовать, воткнул в бедро Чекменёва первый тюбик, потом второй. Универсальный антибиотик и обезболивающий стимулятор. Часа три генерал сможет шагать, как новенький. А там пусть хирурги разбираются. Главное, кость в основном цела, только надкостница повреждена, насколько понимал в военной травматологии подполковник.

— Так что если хоть одна уцелеет, Ибрагима она на секретную точку доставит в лучшем виде…

— Не наша, говоришь? Опять из войска Берестина?

— Не похоже. Другой типаж, другой стиль. Мне разбираться некогда было. Старший начальник представил «новых сотрудниц», я наскоро проверил, на что годятся. На многое, ох, на многое… — Валерий то ли сокрушённо, то ли восхищённо покрутил головой. — Служат в седьмом «Печенеге», командиром характеризуются блестяще. Если они не справятся — никто не справится…

— Твои бы слова, да богу в уши. Так что, пошли?

— Сейчас, Игорь Викторович. Мне тоже взбодриться надо… Глотнуть, перекурить. Да и сигнала от Окладникова дождаться. Не верю я, что парни не прорвутся… Не тот народ.

Ибрагим не успевал осознавать, что с ним происходит. Он в своём положении давно отвык от непосредственного участия в «острых акциях», тем более в качестве даже не руководителя, а простого статиста.

Из зала они выбежали последними. Девушки действовали, как опытные телохранительницы. Две тащили его за руки, третья зигзагом перемещалась на три шага впереди, чётко фиксируя окружающую обстановку. Четвёртая вообще куда-то исчезла.

— Спрячь пистолет, — резко приказала та, что держала Катранджи за правый локоть.

Турок молча повиновался. Ничего другого ему не оставалось. Только полностью довериться Чекменёву и его сотрудницам. Генерал прав — и убить, и захватить в плен его могли бы давно и без всякого шума. Значит, действительно обстановка начала развиваться непредвиденным даже для московской контрразведки образом. И сейчас нужно использовать шанс. Но где сам генерал? Они должны были бежать вместе. Неужели прогремевший за спиной взрыв вывел его из строя? Окончательно или настолько, что Игорь Викторович потерял возможность активно передвигаться. Ладно, для Ибрагима сейчас это неважно. Главное — самому выбраться…

Толпа гостей ресторана, постояльцев, снимавших номера кто посуточно, а кто и на пару часов, а также официантов, горничных и прочей обслуги с подобающими панике в обозе криками и нерассуждающей волей к жизни, катилась по лестницам и коридорам к единственному выходу. Вовсе не задумываясь, что как раз на улице — стреляют, неизвестно кто и в кого, но часто. Внутри же дома с толстыми стенами и множеством всяких помещений можно попробовать спрятаться и отсидеться, хотя бы до прояснения обстановки. Так на то и паника…

Внизу, уже непосредственно в вестибюле, часто загремели выстрелы, одиночные и очередями. Поток людей на парадной лестнице забурлил, те, кто оказались внизу, сделали попытку остановиться и ринуться вспять. Прочие тупо валили в прежнем направлении. Кто-то впереди упал, и тут же вступил в действие принцип домино. Женский визг, вопли и ругань достигли невероятной силы.