Сергей Михонов - Суррогаты

— В малых дозах также полезен, бабуль! Так что всё нормуль!

— Вот я те дам… его самой отведать граммульку, тогда посмотрим, как запоёшь, а и заговоришь! Точно заверещишь, да шиш — поздно будет! Подохнешь!

— Ну, коль вы тут делом заняты — отравой для зверюг — и мы не станем мешать вам, — заявил в продолжение майор. — Пойдём, Петро, немного сами развлечёмся. Постреляем кого ни того. А попадётся на глаза. Постараемся добыть живность…

— Только учтите: кошками и собаками не питаюсь, — ввернула Юлька. — Я вам не азиопка!

— Ты это про чё? — уставился Петро на то самое. — Боишься располнеть в том месте?

— Отвару не желаешь, Петя?

— Не, сама лакай своё зелье. Я такое пойло с детства не пью…

— А чё — типа верблюд?

— Точно — горбачусь, но не горбун!

Он зацепил лбом косяк, забыв наклониться при выходе из избы. С ним явно сегодня что-то творилось, словно ему кто-то влил любовного зелья — не сводил глаз с Юльки. И если раньше всё старался заглянуть ей в глаза, то теперь заглядывался на иные части её молодого тела. Формы она только набирала, но и они были соблазнительны для него. Груди уже второго размера — почти, а бёдра приобретали тот необходимый изгиб при наличии изумительной талии. И ростом вышла, а и статью в остальных местах. Ноги тоже не кривульки. Одним словом — Юлька.

— Ну тады всё понятно… — отметила старуха про себя, почему её ученица постоянно отвлекается и словно не слышит её временами. — Не вздумай, пока не закончим с обучением! Я те дар собралась передать, а ты… Ишь бесстыдница!

— Ты чего, бабуль? Всё нормуль? Сколько надо граммулек в этот суп?

— Нет, ну шо с тобой делать, непутёвой! Хоть и впрямь колдуй!

— Чё, правда, ведьма?! То есть ты — колдунья, ба?

— Кто из нас двоих — ты, глядя на твои познания, отравительница! Ну как тя, дурынду, учить, коль не хошь сама! Из-под палки приходиться заставлять…

— А нет какого-нибудь заклинания, чтобы я разом всё запомнила — ты бы мне и передала через него все свои познания. Типа как — трахтибидох…

— О-о-ох… — вздохнула тяжело старуха. — Совсем сбрендила, девка! Какие трахи с типа охами и вздохами? Очнись! Мужики ушли! О деле думай…

— А я о чём, когда том самом и…

— Что у них в штанах завалялось? Так знамо дело, бесстыдница!

— А чё сразу я, ба! Сама начала — речь завела, что у них там в штанах…

— Трусы!

— А под ними, ба?

— Писка тараканья…

— Правда?

— Ты сама она!

— Ну ты загнула, ба! Я нормальная — девушка, а не эти как их…

— Гермафродиты!?

— Во-во… вроде… трансвеститы…

— Простатит мне на мою старушечью голову!

— Так ты одна из них, ба?!

— Геть отсель… — прогнала старуха мученицу, нежели свою ученицу.

Юлька именно этого и добивалась от неё, поспешив присоединиться к мужикам.

— Явилась… мешать нам? — не выдержал Азаровский. — Бабке надоела, за нас взялась?

— Это она за меня. Достала… — старалась оправдаться Юлька.

— Сомневаюсь, — улыбнулся Петро.

— Возьмите меня с собой…

— Куда? — поразился Азаровский.

— Как — куда! В войнушку "играть"! Я ж умею стрелять!

— Не бабье это дело — воевать, — отказал наотрез Азаровский.

— Ага, как танки взрывать, так я и Петя, а как жрать готовить — опять мы, бабы! И вас обхаживать! Нет уж — дудки! Не на ту напали! Или берёте меня к себе или я сама по себе!

— Дай ей… гранату… — заявил на полном серьёзе Азаровский.

Петро в недоумении покосился на майора, словно переспрашивая: не перепутал ли тот чего? А ляпнул с дуру не подумав.

— Нафига мне граната? Вы мне автомат дайте…

— Это пистолет-пулемёт… — выдал на-гора друг. — ППС…

— Пи-пи… что?

— Это всё — конец! — не сдержался Азаровский.

— Так бы и сказали — пи-пи-ска… — залепила Юлька.

— Сама ты она!

— Нет, ну я так не играю, — обиделась девчонка на майора с Петром.

— Вот и шла бы ты…

— Это куда?

— … подальше от нас! Вали к бабке! Скоро притащим еды — дичи или иной живности, — пояснил Азаровский: не собираются воевать, а что — охотиться.

— Так тушёнка есть… — напомнила Юлька про армейский деликатес.

— Вот сама ей и давись! А мы может, задумали шашлык сварганить! Верно, Петро?

— А то… и самое оно!..

— Да ну вас… — сделала Юлька вид, будто обиделась на них. Не прокатило. Даже Петро не отреагировал должным образом на бабский каприз. — Деревня!

— От колхозницы слышу! Лимита…

— Погодите, вот я покормлю вас, а напою отравой, то есть отваром вместо чая… — бросила Юлька в сердцах и вновь вернулась на хутор. К бабке в избу возвращаться не стала, избегая её нравоучений в поучении при изучении каких-то там кореньев — не собиралась становиться врачом ни тогда, ни сейчас при знакомстве с ней. Вот если бы, какой дар передала сродни волшебства, как тогда, когда захлопнула перед ней дверь — куда ни шло. А так пускай догнивает в своей избушке-развалюшке одна, выживая окончательно из ума. Не подписывалась, даже согласия голословно не давала. Уединилась. И не то что бы по нужде, но приспичило, да не сразу, а при странных шорохах. И приближались, следуя точно в её сторону. — Ой…

Юлька сникла в тот же миг. Лицо побелело, а живот предательски свело, из-за чего согнулась в три погибели, припадая на корточки. Из оружия в руке лишь "подарок" Петра. Он всё-таки сунул ей гранату по настоянию Азаровского. За неё — кольцо-чеку — и ухватилась одной рукой, держа в иной. Запричитала про себя, кляня за то, что не послушалась старуху и сбежала, а затем и мужики отвергли, не взяв в свою компанию, хотя по русской традиции им как раз и не хватало третьего человека. Хотя и пить не собирались, даже её отраву отваром.

— Мама… — занервничала Юлька.

Шорохи усиливались с каждым мгновением, разбитые на короткие отрезки ударами сердца в груди девицы. Она ловила меж ними приближение того, кто крался к ней, как к своей вожделенной добыче.

— А-а-а… — не выдержала Юлька и рванула — сначала чеку с гранаты, а затем и сама в избу, закрывая за собой дверь, навалившись спиной.

Прогремел взрыв. Дверь снесло на пол вместе с девицей при накате ударной волны с улицы.

— Етить твою нах… утор… — разошлась старушка.

— Я это, ба… — спохватилась Юлька, выбираясь из-под ветхой двери, едва ли не развалившейся на щепу в труху, — …чё зашла… Обучаться пришла…

Старуха тут же успокоилась, как ни в чём небывало, словно Юлька ничего не натворила, а такое…

На это первыми и уставились мужики, обнаружив куски разорванной плоти и кровь в радиусе разброса останков при взрыве.

— Юлька-А-А… — не сдержался Петро.

— О… — порадовалась она про себя. — Опомнился, чудак на букву "М"…

— Да не она это, — указал Азаровский на шесть.

— О-О-Оборотень!? — обалдел Петро.