Андрей Левицкий - Воин Пустоши

— А кто такой Алекс Кетчер?

— После Погибели генерал Кетчер собрал войско, убиваливсех без разбору. Мне кажется, Алекс был сумасшедшим, но что касается истребления остатков человечества, его армия действовала вполне организованнои планомерно.

Справа по курсу показалось густое пылевое облако, ползущее наперерез термоплану — приближался большой конвой. Ставро поглядел в бинокль и перевел двигатель на максимальные обороты.

— Чего там, борода?

— Омеговцы. Не хочу с ними сближаться.

— И то верно, от встреч с омеговцами остаются дурные воспоминания. Помню, когда нас отправили на запад, на границы области симбионтов… — Белорус пустился в воспоминания и стал красочно описывать, как встречные убирались с дороги, едва завидев солдат в черном.

Макс в разговоре не участвовала, она стояла у левого борта и не сводила глаз с черной тучи, нависшей над Херсон-Градом. Позже, когда город остался позади, вышла из рубки и приникла к окошку в коридоре — оттуда черное марево было еще видно. «Крафт» увеличил скорость, одновременно набирая высоту, и разминулся с колонной омеговской техники.

Под вечер дороги опустели — кто хотел убраться от Херсона, успел это сделать, теперь с термоплана не было заметно никакого движения. Изредка попадались участки возделанной земли и окруженные оградами фермы. Между постройками никто не показывался. То ли местные сбежали, то ли попрятались.

Когда солнце склонилось к горизонту, и уже вот-вот должно было кануть в черную полосу дыма, Ставро объявил:

— Скоро будем на месте. Тур, идем, приготовим газовый патрубок, объясню тебе, что делать. Когда будем на Яме, время терять не придется.

Яма оказалась пологой воронкой, окруженной кольцом здоровенных камней. Из дна воронки бил гейзер. Вокруг гейзера в грунт были врыты изогнутые трубы. Струя газа то ударяла высоко вверх плотным белым столбом, то опадала. Ставро подвел термоплан к воронке, и Туран закинул швартов на трубу. Потом они, работая вдвоем, подтянули «Крафт» ниже, и бородач спрыгнул на грунт. Туран подал патрубок — длинный шланг с поцарапанным железным штуцером на конце. Ставридес, выбрав момент, когда поток газа ослаб, закрепил штуцер в горловине гейзера. Потом поток ударил снова, и шланг затрясся, направляя газ в емкости термоплана. В дверном проеме показался Крючок — приковылял, держась за стены, медленно сел, свесил ноги и стал равнодушно наблюдать за происходящим. Когда с заправкой было покончено, так же молча встал и поплелся на корму.

В рубке Белорус и Макс сидели рядом на полу и разбирали содержимое поясной сумочки, которую женщина сняла со скелета на энергионе. Белорус, горячась и размахивая руками, показывал, для чего, по его мнению, нужен тот или иной предмет, а Макс молчала и улыбалась. Отчаяние, охватившее Знатока, когда Ставро отказался сразу лететь в Херсон-Град, миновало, она успокоилась. Бородач остался в хвостовой части укладывать патрубок. Из каюты на корме выглянул Крючок.

— Там летит кто-то.

Ставридес кивнул, торопливо уложил шланг и крикнул:

— Тур! Улетаем!

Туран отцепил крюк, глянул напоследок, как в небе смещается огонек чужого дирижабля, и поспешил в рубку.

— Кто это, Ставро?

Тот пожал могучими плечами:

— Мало ли, кому заправиться нужно. Но мы уже улетаем.

Освобожденный «Крафт» медленно набирал высоту, Ставро включил двигатель. Когда термоплан разворачивался над Ямой, на подлетающем дирижабле мигнули фары. Ставридес улыбнулся и просигналил в ответ.

— Это Чак! — объявил он, повысив голос, чтобы перекрыть тарахтение мотора. — Старый мой знакомец.

Все, кто был в рубке, столпились у окна, разглядывая дирижабль Чака: латаный-перелатаный баллон, под которым висел древний автобус. В окошке кабины показались два силуэта, один — словно детский.

— Вон тот, маленький, и есть Чак, карлик он, — рассказывал Ставро. — Второго не знаю. А Чак сам этот дирижабль отстроил, назвал «Каботажником» и доставщиком теперь трудится. Жаль, улетать нам надо, нет времени. Если бы не нужно было торопиться в Херсон-Град, я бы задержался поболтать с ним. Чак интересный, Макс, тебе нашлось бы, что с ним обсудить. У вас много общего, он тоже разыскивает секреты, только не торгует ими, у него иные наклонности.

Когда «Крафт» удалился от Ямы, и огоньки фар «Каботажника» превратились в светлые точки, Макс тихо спросила рыжего:

— Тим, тебе не показался знакомым спутник коротышки? Молодой человек с белыми волосами?

Она понизила голос едва ли не до шепота, однако Туран услышал. Хотя ответ Белоруса не разобрал. Ему бледный светловолосый парень тоже показался знакомым, но где они могли встречаться? Может, не с ним встречались, а с кем-то очень похожим? Туран собирался присоединиться к разговору, но не успел — двигатель «Крафта» стал чихать, сбоить… и вскоре заглох. Наступила тишина.

Ставридес вскочил, прислушиваясь.

— Чего, борода? Заглохли мы?

Не отвечая, Ставро выскочил из рубки. Подошвы его ботинок тяжело простучали по коридору. Вскоре хозяин термоплана вернулся и позвал:

— Тур, подойди к лебедке и жди. Нам придется встать, как только попадется место для швартовки.

— Ставро! — взмолилась Макс. — Херсон-Град! Я и так опоздала…

Туран, выйдя в коридор, услышал за спиной ответ:

― Нас относит ветер, мы не попадем в Херсон-Град без ремонта.

Из кормового отсека показался Крючок.

— Тихо стало. Что случилось?

— Двигатель заглох, — ответил Туран. — Ты лежи.

— Плохо одному там. Мысли лезут.

Крючок сел на пол и затих. Термоплан медленно скользил над Пустошью, внизу проплывал черный, едва посеребренный лунным светом пейзаж — кустарник, похожий сверху на щетину, невысокие пригорки, пустыри. С неработающим двигателем «Крафт» двигался совсем медленно, холмы и кусты под ним едва ползли.

Ставро сказал:

— Тур, внимание! Впереди группа деревьев, попробуй закинуть крюк!

Крючок успел задремать но, услышав свое прозвище, встрепенулся, потер глаза кулаками. Туран вгляделся в темноту под днищем гондолы и стал раскручивать крюк. Когда термоплан оказался над деревьями, швырнул его. Швартов запутался в ветках, внизу захрустело, с треском сломалось несколько сучьев. «Крафт» стал неторопливо поворачиваться. Туран взялся за лебедку, и Крючок встал, чтобы помочь.

Из рубки показался Ставро, увидел, что его вмешательство не требуется, и лишь сказал:

— Медленно опускайте, деревья не очень-то надежный якорь.

Ночью заняться ремонтом не удалось — при свете фонариков смогли только снять кожух двигателя и убедиться, что внешних повреждений нет. Белорус ругался, но это не помогало; Макс уже не просила и не жаловалась, но глядела так, что Турану делалось не по себе.