Алексей Степанов - Сердце дезертира

— Не надо, а? — робко попросил Рябой. — Давайте тогда уж ни о чем вообще не рассказывать. Сходили на Свалку, обернулись без особых проблем, вот и все.

— Не-е-ет! — Насваю такой поворот не нравился. — После того, что мы пережили… Вся Зона должна знать, какой ты засранец!

— Тем более вся Зона уже это знает. Просто все думали, что это фигуральное выражение… Я хочу сказать — шутка такая, — уточнил Гоша для Насвая. — А теперь будут знать, что ты засранец самый настоящий. Подробности сейчас обсудим и затвердим.

Рябому ничего не оставалось, как согласиться. Да его в общем-то никто и не спрашивал. А он и сам прекрасно понимал, что история, в которой замешаны Дезертир, расстрелянный им военный патруль и погибшие люди Бубны, — не та тема, о которой стоит судачить. Говорят, что сталкеры умеют бояться только в Зоне. Но и по эту сторону Периметра есть кое-что, с чем даже сталкер связываться не захочет. По крайней мере если еще не слишком пьян.

Выбравшись из опасной Зоны, приятели поскорее отправились к ближайшему скупщику, работавшему на Бубну, — таким, как они, полагалось продавать артефакты только тем, у кого пьют. Скупщик, длинный жилистый одессит по прозвищу Барбос, оказался совершенно пьян, что не было удивительно, учитывая позднее время. Он даже не смог сам открыть, но не успели сталкеры постучаться, как из квартиры выскочила полуодетая дама со смутно знакомым всем троим лицом и бросилась вниз по лестнице.

— Шею не сломай! — посоветовал ей вслед сердобольный Рябой. — Ишь, сучка. Расстроилась.

Положив руку на короткоствол, Гоша вошел в квартиру. Рассредоточились без команды: Рябой прикрыл спину, а Насвай быстро проверил кухню и совмещенный санузел. Барбос мирно почивал на смятой постели, вот только обутые ступни его утвердились на полу, а узкие джинсы доходили до колен.

— Хотел раздеться, но устал, — резюмировал Рябой. — Эх, нелегкая наша доля!

— Теперь прямо как ты! — хихикнул Насвай и Барбос проснулся.

Сперва, конечно, пришлось навалиться на него втроем и отнять выхваченный из-под подушки кольт. Потом слегка похлопать по щекам, чтобы Барбос не очень громко кричал о своей погибшей любви, потом обнять, когда Барбос расплакался, и, наконец, принести ему с кухни водички.

— Шайтаны вы, — сказал наконец скупщик и утер последние слезы. — Что притаранили?

Сталкеры показали небогатую добычу, и Барбос, достав из-под матраса мятую пачку евро, «отслюнил» им, сколько полагается. Разве что чуть-чуть меньше. Зато теперь у него можно было оставить оружие и снаряжение, а потом отыскать на захламленных антресолях «гражданские» шмотки.

— Угощаю! — рявкнул Барбос, почесывая смуглую татуированную грудь. — Шляетесь, шляетесь… А тут такое творится. И еще Нинка… Нинка — дрянь!

Насвай хотел было поддержать разговор о Нинке, но Гоша показал ему кулак — с этим вопросом пускай Барбос сам разбирается, не их дело.

— А что творится-то? — спросил Рябой, отыскав приблизительно чистый стакан и присев на койку рядом со скупщиком. — Тебе, кстати, удобно так джинсы носить? Со мной тут одна история приключилась — не поверишь!

— Потом! — Гоша пнул Рябого в ногу. — Так что, говоришь, Барбосик, случилось?

— Что случилось?! — Барбос изумленно уставился на Гошу, но быстро нашел ответ: — Нинка ушла! Тварь!

— Ага. А еще?

— А еще… Бубна сказал, что если его кто потревожит до завтра — будет умирать долго, вот что. — Глаза Барбоса вдруг стали совершенно трезвыми. — Вот и все, что вас касается.

«Профессионал!» — восхитился про себя Рябой.

— Но в «Шти» — то мы зайти можем? — не унимался Гоша. — Положено.

— Конечно, положено! — кивнул Барбос, разливая какую-то местную вонючую водку. — Бизнес без выходных. А к Бубне не лезьте.

У нас там… В общем, хреновые, видать, дела, мои прекрасные маркизы.

Наскоро переодевшись кто во что, потому как разбредаться по собственным норам не хотелось, зато очень хотелось выпить среди своих, трое покинули опять уснувшего Барбоса и захлопнули за собой дверь. В подъезде воняло обыкновенной кошачьей мочой, и это успокаивало. Чувствуя себя законопослушными гражданами, невзначай поднявшими нехилого для такой публики бабла, сталкеры вышли на пустынную улицу. О такси в этом районе городка можно было и не мечтать, но Насвай, оказывается, подготовился.

— Прогуляемся! — сказал он, вытаскивая из кармана драной джинсовой куртки прихваченную у Барбоса бутылку. — Воздух свежий, плотей здесь не водится. А если напрямую, через «частный сектор», то выйдем ко «Штям» за часок.

— Ладно, — согласился Гоша. — Только чтобы никто даже спьяну не сболтнул о том, о чем не надо!

Может быть, кому-то Насвай и особенно Рябой показались бы людьми, мало заслуживающими доверия в плане «промолчать», но Гоша знал обоих не первый год. А в Зоне год за… Трудно даже сказать, за сколько, это уж кому сколько кукушка накукует. Теперь, немного успокоившись, получив деньги и промочив горло, Гоша почти любил обоих.

Вот так и вышло, что к монументальным, непробиваемым воротам бара «Шти» сталкеры подошли чуть пошатываясь и нестройно напевая народную песенку про «Черную быль». Впустивший их Гоблин, здоровенный «вахтер» Бубны, даже слегка прихватил толстыми пальцами за плечо Рябого, но тот дружелюбно ему улыбнулся.

— Не унывай, жандарм! Нам до нормы еще раз пять по стольку, с ходки идем!

— Ну и что, что с ходки? Радости, поди, полные штаны?

Гоблин отпустил Рябого и брезгливо отер пальцы о штанину. У босса были неприятности, пропали несколько ребят, и, похоже, насовсем. Не допущенный до секретов Гоблин считал своим долгом переживать из солидарности. Но что взять с троих оболтусов? Бизнес есть бизнес, а выкинуть можно и попозже, когда денежки сольют.

Внутри бара всем, конечно, было глубоко наплевать на проблемы Бубны. Нормальный сталкер будет только рад, если толстый безногий кровопийца нарвется на неприятности. Вслух об этом, конечно, не говорят — но кто и когда любил рисковать головой, зная, что большая часть прибыли останется вот у такого бизнесмена? Поэтому за фигурными решетками по углам все так же извивались полуголые девицы, все так же повсюду висел ароматный сизый дым — курить что попало в «Штях» не принято, а присутствующие джентльмены и некоторое количество леди были всерьез подшофе и говорили громко, чтобы не сказать орали во все горло. По-другому, впрочем, и быть не могло: «центровые» девочки по очереди танцевали вокруг шеста на подиуме, и музыка жарила вовсю.

Друзья разбрелись. Гоша подсел к стойке, сделав серьезное лицо, — решил хоть попробовать что-нибудь разузнать. А Насвай подвалил к первому попавшемуся столику, за которым увидел немало знакомых лиц, и, сам себе подхохатывая, рассказал о подвиге Рябого.