Владимир Свержин - Война ротмистра Тоота

— Почему?

— Крайне нетипичный случай. Но это, энц ротмистр, уже вопросы медицинской практики, которых я не имею права касаться.

— Верно. — Тоот начал складывать бумаги на столе в стопку, чтобы не смотреть на старшину. — Но ведь этот горец тоже весьма нетипичный случай.

— Ага, и вам так показалось? — радуясь возможности начать беседу, оживился Зэф. — Об этих горцах, конечно, мало что известно. Но, согласитесь, рисунки, которые он тут демонстрировал, свидетельствуют о высоком развитии того, что называется мелкая моторика.

Тоот поднял на собеседника суровый взгляд.

— Простите, энц ротмистр. Всё понял. Когда-то, ещё в прежние времена, я бывал в музее изобразительного искусства. Там сейчас Галерея Преданности. Так вот, я как раз попал на выставку горских мастеров. Картины очень яркие, но, как бы так сказать, простые. Это вообще свойство малоразвитых народов — игнорирование деталей и любовь к ярким цветовым пятнам. Рисунок же этого Мака Сима как раз, наоборот, очень точен в деталях, и ещё… — Зэф взволнованно поднялся со стула, — этот, с позволения сказать, горец умеет готовить и, по всему видно, хорошо готовит земляные клубни.

— К чему вы ведёте?

— Энц ротмистр, — почти с превосходством в голосе ответил бывший психиатр, — никто по обе стороны Голубой Змеи не станет есть земляные клубни! А уж в горах они и подавно не растут.

— Занятное наблюдение. И кто же, по-вашему, этот, — Тоот ухмыльнулся, — найдёныш?

— Признаться, не могу даже предположить. — Старшина запустил пятерню в огненно-рыжую бороду. — Он не относится ни к одному известному мне народу, что, как бы я посчитал в прежние времена, невозможно. И ещё, у него очень устойчивая психика, хотя в то же время парень явно неадекватен.

— Вы говорите загадками, воспитуемый Зэф.

— Увы, для меня самого эти загадки без ответа.

— Ладно, оставим разговоры. Честное слово, Зэф, мне жаль, что вы, — Тоот замялся, — выродок. Лучше бы вам заниматься вашей странной находкой, а не фугасами на Территории укрепрайона.

— Полностью с вами согласен. — Бывший психиатр развёл руками и вновь вцепился в бороду.

— Ладно, старшина. — Ротмистр, опираясь на трость, поднялся с места. — Разговор окончен, через полчаса рядовой Кросс должен быть у крыльца блокгауза.

Командирский бронеход, лёгкая приёмистая «Куница», мчал по дороге, легко преодолевая колдобины, глубокие лужи и разбитые танковыми гусеницами участки трассы. Спаренный с камерой прожектор внешнего обзора быстро вращался на крыше штатного транспортного средства ротмистра Тоота, ежесекундно передавая на экран довольно чёткое изображение округи. Встроенный каталог давал возможность обнаружить попавшие в сферу обзора бомбомёт, орудие или вражеский танк.

Эта часть укрепрайона не зря считалась надёжно очищенной.

— Выезжаем за пределы Территории, — сообщил вахмистр Грас, указывая на экран. — Слева двести — блокпост.

Погруженный в свои мысли, Тоот кивнул и приказал сбавить ход. Выскочившие на дорогу легионеры, увидев командира гарнизона, замерли по стойке «смирно», поднеся ладонь к лихо сдвинутым набекрень беретам. Служба здесь считалась знаком особого благоволения, даже противопылевые маски тут носили в лучшем случае пять-шесть раз в месяц, когда ветер дул от Голубой Змеи. И потому чаще всего в наряде оказывались видавшие виды, прошедшие через огонь ветераны — цвет и гордость Легиона.

С улыбкой отсалютовав в ответ, Тоот для проформы отдал на проверку свои бумаги, и дежурный фельдфебель с сознанием выполнения торжественного ритуала тщательно изучил документ и перезвонил в комендатуру для сверки данных и сообщения времени, когда бронеход энца ротмистра покинул территорию базы. Покончив с этим, он пожелал командиру счастливого пути и хорошего отдыха в столице.

«Вот же славный парень, — подумал Тоот, чувствуя, как у него начинает звенеть в ушах. — С такими — в огонь и в воду! Такие — хребет нации, стержень народа! Пока они есть — нас не сломить!»

— Вам нехорошо, энц ротмистр? — участливо спросил Грас. — Вы побледнели.

— Всё нормально, это проклятый яд.

— Да, не повезло вам! — Вахмистр сбросил газ. — Я медленнее поеду, чтоб вас не растрясло.

Тоот нахмурился. Не хватало ещё какому-то воспитуемому жалеть меня, боевого офицера легиона, кавалера Пламенеющего Креста!

Атр собрался уже возмутиться, но усилием воли сдержал вспышку гнева и коротко выдавил:

— Рассказывайте!

— О чём, энц ротмистр?

— Дурацкий вопрос! — возмутился Тоот. — О брате, о вашем задании! Не о кулинарных же пристрастиях вашей бабки?!

— Тут ведь, энц ротмистр, вот какое дело, — на миг повернувшись к командиру, начал Вал Грас. — Я и сам мало что помню.

— Это ещё что за новости?! Темнить вздумал?!

— Никак нет! Я уже сказал, что провалил задание. Так оно и было, только не по своей воле провалил. Контузило меня. Вот теперь где-то помню, где-то нет. Где-то — вижу и вспоминаю. Да вам это проверить — раз плюнуть.

— Говори, — хмуро глядя на подчинённого, процедил Тоот.

— Ваш брат послал меня с заданием организовать транспортную контору в Белле.

— Транспортную контору? Зачем?

— Не могу знать, энц ротмистр. Не помню, да и вряд ли ваш брат говорил мне об этом.

Тоот заскрипел зубами.

— Хорошо, что было дальше?

— Я натурализовался, устроился в одну компанию, которая возила рыбу из Беллы в Харрак, а обратно — всякие консервы. Во время одного из первых же рейсов такая вот незадача: огибаем мы горку, спускаемся к береговому шоссе — и тут на тебе! Всплывает прямо перед нами белая субмарина и ка-ак жахнет по нам! Снаряд почти у колеса взорвался, грузовик — в кювет, меня в окно выбросило, а товарища моего — в клочья. Когда нас обнаружили — ни субмарины, ни консервов, что мы везли.

— Похоже на засаду, — нахмурился Тоот. — Наверняка кто-то сообщил, что и когда вы повезёте.

— По всему видать, засада. Да только мне-то уже что, — он постучал по лбу, — контузия, и вот ещё следок на память. — Он коснулся пальцем ожога.

— Ладно, проверю. Что ещё ты помнишь?

— Обрывки всякие, почти ничего. Бункер. В нем какие-то люди и ваш брат, он отдаёт мне команду.

— Какой бункер? Какая команда?

— Не помню, господин ротмистр. Одно только скажу: ещё до войны под старой крепостью Торнаты делали новую, подземную цитадель. Аж до самого Харрака. Такие бункеры там строили — никакой бомбой не развалишь.

— Я был в Торнате после взрыва. Там не осталось ничего.

— От верхней крепости. От неё ничего остаться не должно было.

— Это я помню. Когда в крепость уже ворвались хонтийцы и начали поливать из огнемётов последний очаг нашей обороны, полковник Тоот распорядился взорвать фугасы. Батальона три вражеских полегло, не меньше.