Игорь Абакумов - Модератор реальности

Мальчик смешно поморщился:

– Не любу суп…

Старик рассмеялся и потрепал маленького гурмана по светлым волосам.

– Это не просто суп. Это волшебный суп, из очень свежей рыбы. В городе такого не бывает. – Рыбак зачерпнул несколько дымящихся капель и, надув щеки, остудил. – На, пробуй.

Мальчик нерешительно оглянулся на медленно идущих по берегу озера к костру родителей, серьезно сдвинул бровки и солидно кивнул:

– Холосо, поплобую.

Вытянув губки, малыш с шумом втянул в себя ароматное варево и неопределенно чмокнул. Старик выжидательно смотрел на серьезное маленькое личико.

– Ну? Хорошо?

Мальчик в ответ кивнул.

– Вкусно?

– Кусно.

– То-то же.

Родители карапуза уже подошли к стоянке рыбака и с улыбкой поздоровались.

– И вам здравствовать, люди добрые. – Старик сделал широкий жест рукой в сторону булькающего котелка. – Отведайте и вы ушицы свеженькой.

Молодые, с виду лет около двадцати, люди переглянулись и улыбнулись друг другу. Мужчина посмотрел на часы:

– Благодарим, у нас как раз есть время.

Старик тут же засуетился, снял котелок с огня и начал пристраивать его на небольшой пенек. Глава юного семейства подтащил бревно ближе к огню и усадил на него жену и сына. Девушка поправила короткие пепельные волосы, разгладила на коленях сарафан и забрала под накинутую на плечи мужнину куртку сынулю.

Неподвижная гладь озера замерла великанским зеркалом, словно приготовившись укрыться одеялом подступающих сумерек. Прибрежные деревья и камыши оборвали свой шепот, отпустив легкий летний ветерок к горизонту – проводить на покой уставшее за день солнце. Мальчику очень быстро надоела неторопливая беседа старших, и он, несколько раз приложившись к передаваемой по кругу ложке с ароматной наваристой ухой, выскользнул из-под теплого маминого бока и бросился гоняться по берегу за большой беспечной стрекозой.

– Вот и говорю я, что вся перестройка эта… – Старик-рыболов любил, оказывается, порассуждать о политике.

Отец мальчика поцеловал жену в щеку и достал сигареты. Прикурив от извлеченной из костра щепки, он поднялся к тянущейся вдоль берега проселочной дороге. Проводив его глазами, рыбак смущенно прокашлялся и тихо спросил:

– Извините, Ирочка… – Он поискал глазами мальчика. – Нескромный вопрос… Ведь ваш муж – Слава, зачем же вы сынульку Анатольевичем кличите? – И тут же сокрушенно замахал руками: – Нет-нет, не отвечайте. Простите не в меру любопытного старого дурака.

– Ничего. – Ирина улыбнулась. – Это у него кличка такая. На память нам всем. Длинная история… А нам, кажется, уже пора…

Ира встала с бревна-скамейки и, приложив ладонь козырьком к бровям, внимательно посмотрела против заходящего солнца. Мальчик был уже с папой, и они медленно шли по свежескошенному полю в сторону от дороги. Анатольич выдернул ручку из отцовской ладони и вприпрыжку побежал к горизонту.

– Слава, куда вы?

Вячеслав обернулся, застыв темным силуэтом на фоне вечерней зари.

– Мы хотим дойти до неба… – Постояв неподвижно еще несколько секунд, он развернулся и пошел за сыном.

– Пора. – Ирина встала и улыбнулась старику. – Спасибо, Василь Петрович, за угощение. Уха была очень вкусной. До свидания.

Она легко нагнулась и поцеловала небритую щеку.

– Ну, вы… – Старик расчувствовался и потер зачесавшийся вдруг глаз. – За таранькой непременно зайдите, у меня ее нонче много будет…

– Непременно. – Ирина оглянулась уже на гребне берега и снова улыбнулась. – Вот только дойдем до неба – и обратно.

Рыбак долго смотрел в удаляющиеся спины и встал на ноги, заслышав далекий рокот. Приложив ладонь ко лбу, он разглядел над горизонтом вереницу пузатых транспортно-десантных вертолетов, медленно тянущихся в сторону Москвы. Из-за деревьев далекого леса вынырнул и сел прямо на опушке краснозвездный Ми-8. Боковая дверь вертолета сдвинулась назад, и из его нутра выпрыгнули двое мужчин и девушка в военной форме. Рыжеволосая девица поцеловала поочередно Вячеслава и Ирину, присела рядом с мальчиком и начала ему что-то рассказывать, показывая на винтокрылую машину. Мужчины, один высокий, второй низкий и щуплый, пожали Славе руки, обнялись с Ирой и жестами позвали их внутрь. Через несколько секунд вертолет с ревом взмыл в воздух и помчался догонять своих больших собратьев.

Старик смотрел в небо, пока машины не скрылись из виду и не затихли звуки моторов. Вздохнув, он глянул на темнеющее небо и вылил в костер остатки ухи. Он решил назавтра остаться дома, отдохнуть и посмотреть телевизор. Кажется, обещали какую-то комедию…

Санкт-Петербург – Москва – Рязань

2005 г.

Вот и все, книга кончилась. Герой сказал последнюю фразу, автор сделал последнюю ремарку, читатель перелистнул последнюю страницу. Можно отложить томик в сторону и заняться другими делами. Важными, необходимыми, срочными. Но что-то мешает. Книга сопротивляется, не желает захлопываться, не отпускает от себя. Что-то ей еще от вас нужно. Или вам от нее? Черт возьми, да ведь вы же так и не нашли в ней самого главного, того, ради чего и дочитывали ее до конца. Ради чего она, по идее, и была написана. Ответа на все вопросы, вольно или невольно возникавшие по ходу чтения. Должны же они здесь быть! Но нету. И вы вопрошающе смотрите в лицо воображаемому автору: «Ну, в чем дело-то? Договаривай, раз уж начал!»

А он молчит и тоже выжидательно смотрит на вас. Он ведь считает, что сказал все, что хотел. По крайней мере – все, что смог, что успел, что имел право сказать. А теперь ему самому хотелось бы узнать, удалось ли задуманное. Не напрасно ли он тратил время и, извиняюсь, душевные силы на сочинение романа? Какие чувства и мысли он у вас вызвал? Но и вы не готовы ему сразу ответить. Возникает неловкая пауза, грозящая вылиться во взаимное недовольство, раздражение, неприязнь.

Наверное, на этот случай и придуманы послесловия. Чтобы некто, привычный к подобным оказиям, заполнил паузу своими ощущениями, предположениями и выводами. После чего вам уже легче будет либо согласиться с ним, либо выразить собственное мнение. Или, допустим, недоуменно пожать плечами: «О чем это он? Да разве в этом дело?»

В этом, в этом, в чем же еще?! Так ли вам действительно нужно знать, который же из миров настоящий, кто эту игру придумал и зачем она ему понадобилась? Гораздо важнее то, как действовали герои в сложных ситуациях, как поступил бы читатель, оказавшись на их месте, и что он теперь станет делать, оставшись на своем. Потому что хорошая книга не может хотя бы чуть-чуть не изменить человека, не заставить его по-другому смотреть на мир. Автора, вероятно, тоже, но в первую очередь, конечно, читателя. Насчет себя с определенностью сказать не берусь, я ведь уже читал эту книгу раньше. А впрочем, публикация романа «Модератор реальности» стояла на одном из первых мест в моем личном списке необходимых мер по восстановлению на Земле справедливости. И стало быть, раз уж вы его только что прочитали…