Роман Афанасьев - Охотники ночного города

Он выглядел как идеальный мальчик, сошедший со страниц детской книги. Так выглядят отличники, никогда не существовавшие в реальности. Идеальное дитя, умное-благоразумное, никогда не разбивавшее коленок и не прижигавшее муравьев увеличительным стеклом. Из такого в книге обязательно вырастает гениальный ученый, посвящающий свою жизнь исследованию загадок природы – вежливый, немного рассеянный и неимоверно положительный.

Но не в этот раз.

Кобылин завозился на полу, не в силах отвести глаза от насмешливого взгляда мальчишки. Взгляда едкого, злорадного, что был старше облика хозяина на полсотни лет.

– Так и есть, – ухмыльнулся мальчишка и задорно взъерошил светлую челку пятерней. – Большой, тупой, самоуверенный и жалкий. Нисколечко не меняетесь. Всякий раз одно и то же.

Сжав зубы, Алексей опустил взгляд и сосредоточился на белых кроссовках. Ему даже не нужно было строить догадок – что произошло и почему. Обо всем рассказал один лишь взгляд мальчишки. И его плечи, что были чуть шире, чем у обычного ребенка. И руки – с широкими ладонями, какие бывают у взрослого человека.

– Зачем? – спросил Кобылин сквозь сжатые зубы.

– Любопытство, – отозвался упырь.

Он сделал шаг вперед, и Алексей невольно вскинул глаза. Сжался под насмешливым взглядом вампира, вопрошавшим – что, испугался?

Паренек подошел ближе, наклонился, ухватил охотника за грудки. Легко приподнял и прислонил плечами к стене. Сам сел рядом, на корточки, словно ребенок, увидевший на садовой дорожке очень интересного жука.

Кобылин расслабил напряженные, как оказалось, мышцы и поерзал, устраиваясь поудобней. Теперь он сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Руки по-прежнему были за спиной – скрученные, судя по ощущениям, проволокой. Ноги оказались связаны его собственным ремнем. Никакого дробовика рядом, разумеется, не было.

Вампир сидел рядом, с интересом рассматривая охотника. Так, словно тот был забавным представителем животного мира. Алексей, внутренне содрогаясь, встретил пытливый взгляд, и ему захотелось стереть гаденькую ухмылку с игрушечного личика.

– А как же черная куртка? – буркнул он. – Перевернутые кресты, цепи… Мама не разрешает?

– Попса, – лениво протянул вампир. – Голимый отстой. Ненавижу показуху. Это – для людишек.

– И что дальше? – спросил Кобылин. – Насмотрелся уже или нет?

– Не знаю, – отозвался мальчишка и с раздражением дернул плечом. – Мы с тобой, пожалуй, поиграем. Но чуть позже.

Вампир вдруг резко поднялся на ноги, оглянулся. Проем окна казался светлым пятном – где-то там, далеко, уже начиналось утро, и на его фоне хрупкая фигура мальчика казалась темным силуэтом.

– Надо выспаться, – сказал он. – Перед нашей игрой.

Кобылин осторожно пошевелил затекшими руками. В принципе, если он останется один и сможет перевалиться на бок, то…

Упырь резко обернулся и одарил Кобылина широкой улыбкой. Потом подошел ближе, опустился на колени и положил руки на плечи враз окаменевшего охотника.

– Но сначала… – выдохнул вампир.

Он медленно наклонил голову и потянулся к губам Кобылина, выпрашивая поцелуй. Его узкие мальчишеские губы приоткрылись, и Алексей судорожно стиснул зубы. В последний момент, когда охотник уже чувствовал легкое дыхание вампира на своих губах, он не выдержал и резко отвернулся.

Вспышка боли пронзила шею, и Кобылин застонал, – с некоторым облегчением, потому что уже знал, что последует за этим.

Дыхание перехватило, и охотник завалился на бок, царапнув затылком по шершавой бетонной стене.

– Всем чмоки в этом чатике, – выдохнул вампир, поднимаясь на ноги.

Кобылин закрыл глаза.

Серая вьюга застила взгляд. Ветер трепал клочья тумана, вертел их на карусели, заставлял надуваться пузырями, похожими на паруса чайного клипера. Алексей с трудом повернулся, преодолевая поток серой пыли, бьющий в лицо. Он вскинул руку, приложил козырьком ко лбу, пытаясь прикрыть глаза от режущего ветра. Вокруг кружился водоворот из тумана. Кобылин поежился. Он опустил плечи, съежился, стараясь стать меньше ростом, и ветер взлохматил затылок. Алексей сделал шаг в сторону, медленно рассекая ветер, больше напоминавший поток быстрой горной речки. Его едва не опрокинуло, но охотник выпрямился и сделал новый шаг. Потом другой.

Ветер пронзительно взвыл, как охотничья собака, упустившая дичь. Он взвил серые клочья над головой человека и устремился в небо, забирая туман с собой. Воронка огромного вихря поднялась в небеса, всасывая, как пылесос, остатки тумана. Стало светлее. Кобылин опустил руку, прошел немного вперед и вдруг вывалился из объятий тумана – прямо на площадь.

Вокруг площади стояли одинаковые серые многоэтажки. Стекло и бетон были покрыты серой пылью и сливались в единое месиво, напоминая безжизненные лунные горы. Асфальт, такой же серый, словно припорошенный пеплом, был горячим. Алексей обернулся. Он не узнавал это место, но чувствовал – подобное есть в каждом городе. Небольшая площадь, может быть, около старого вокзала или прямо посреди жилого района – как наследница прошлой эпохи, так и не застроенная нерадивыми строителями. Площадь, усыпанная мусором, пустыми картонными коробками, опрокинутыми урнами, тяжелыми контейнерами, в которых что-то подозрительно шуршит…

Кобылин медленно пошел вперед, двигаясь плавно и медленно, словно под водой. Справа, за контейнером, мелькнуло что-то серое, и Алексей остановился. Он привычно поднял руку к поясу… пусто.

Из-за железной коробки с плохо заваренным швами высунулся человечек. Худой, заросший, в грязной и драной одежде, весь сгорбленный, словно ему давно не приходилось разгибаться… Бомж. Уставившись на Кобылина, человечек мерзко ухмыльнулся и снова скрылся за мусорным контейнером. В тот же миг все изменилось.

Серая площадь вдруг наполнилась звуками и движеньем. Призрачные фигуры появлялись прямо из воздуха, делали несколько шагов по мусору, устилавшему асфальт ровным слоем, и снова растворялись в пустоте. Женщины, дети, мужчины… Одна из фигур вдруг замерцала, как ненастроенный канал телевизора, обернулась и взглянула на Алексея, замершего на месте. Кобылин попятился, отступил на шаг, споткнулся и с размаху сел на зад, не в силах отвести взгляд от черноволосой девочки, сжимавшей в руке маленький мраморный шарик.

На плечи внезапно навалилась невыносимая тяжесть. Кобылин застонал и откинулся на спину, провалившись в мягкий слой мусора, и с размаху стукнулся затылком об асфальт. Из глаз фонтаном брызнули искры, Алексей вскрикнул от боли.

Закашлялся.

Открыл глаза.

Он все еще лежал на боку, у стены недостроенной квартиры, уткнувшись головой в грязный цементный пол. Шея затекла и страшно болела, а из уголка приоткрытого рта сочилась слюна. Кобылин с отвращением вытер подбородок о воротник куртки и скосил воспаленные глаза. Сбоку, из проема окна, лился мягкий вечерний свет. Закат. Он пролежал здесь весь день! Вампир должен вот-вот вернуться к своей жертве.