Вадим Филоненко - Девять граммов на удачу

– Хочешь проверить?

– Н-нет. – В его ответе все же была крошечная заминка. – Ерш на тебя зуб имел. Здоровенный такой клычище.

– С чего бы? Дорожки наши вроде не пересекались.

– Из-за Юрун. Он прям кипел от возмущения, что иргичи отбивают наших девок.

В вольном переводе с эвенкийского «иргичи» – нечто вроде «волки позорные». Изгои между собой так называли всех нормальных людей, не мутантов. Могильщик использовал слово машинально, без намерения меня оскорбить.

– Ерш все твердил, что сделает из тебя гриль. Тогда, мол, Юрун ему достанется, – продолжал Могильщик. – Несколько раз пытался подловить тебя на маршруте, но я мешал.

– Защищал меня, значит? – фыркнул я.

– Защищал, – совершенно серьезно кивнул изгой. Наши взгляды встретились, и мне вдруг показалось, что он не врет! Говорит правду! Действительно, он защищал меня от Ерша!

Чтобы потом убить самому?..

Я убрал клинки в ножны и кивнул на труп лупоглазого изгоя:

– Хоронить будешь? Могу помочь.

Некоторое время мы молча работали саперными лопатами.

– Могильщик, а рации и КИПы кто сломал? Ерш?

– Ерш? – искренне удивился изгой. – Нет, конечно! На хрена ему?

– Потому что так приказал Будда.

Могильщик прекратил копать и уставился на меня:

– Это тебе Ерш сказал?

– Да, – соврал я. – Он рассказал о секретном совещании с Буддой и Петровичем, на котором вам четверым было приказано устранить всех егерей сразу, как только будет обнаружена база чужаков.

– Выходит, я это совещание пропустил, – хохотнул Могильщик. – Первый раз такую чушню слышу!

– Мда? А сейчас Ерш за каким хреном от группы отстал? Не затем ли, чтобы вернутся к кургану и сломать маячок?

– Маячок? Сломать? – чуть ли не по слогам переспросил Могильщик и вдруг заторопился: – Ну-ка пошли…

– Куда? – не понял я.

– На берег! – Изгой бросил могилу недокопанной и бегом бросился в сторону реки.

…Маячок не работал. Уж не знаю, что послужило причиной поломки, но знакомого едва слышного «бип-бип-бип» не было. И проблесковая лампочка не горела. Радиосигнал мы проверить не могли из-за поломки собственных КИПов, но ни Могильщик, ни я ничуть не сомневались в его отсутствии.

– Бедуин, как по-твоему, Ерш мог его сломать?

– Нет. Потап включил маячок перед самым уходом. Ерша тогда рядом не было. И вообще, я все это время с него глаз не спускал. Он отстал от группы только один раз – когда якобы захотел в кусты.

– Почему якобы? У него и в самом деле живот прихватило, – возразил Могильщик. – Не надо было воду из реки пить. Сто раз ему говорил: не лакай из каждой лужи, там заразы всякой, как дерьма в Ванаваре. А он в ответ: у меня желудок луженый. Мда…

Изгой снял с пояса флягу с водкой, сделал огромный глоток, занюхал рукавом:

– Тебе не предлагаю, Бедуин. Сам понимаешь почему.

Я коротко кивнул: убийце и в самом деле не пристало поминать убитого.

– Ладно, пошли к Ершу. – Могильщик убрал флягу. – Закончим похороны и будем потихоньку догонять группу. Кстати, по поводу его смерти правду лучше пока не говорить. Скажем, что его панцирный пес сожрал.

– Не поверят.

– А это их трудности, – отрезал Могильщик, бросил взгляд на неработающий маячок и вполголоса прогудел: – А все-таки интересно, какая падла это сделала?

– Мда… Я бы тоже не прочь посмотреть этому долбаному диверсанту в глаза… – Я достал из кармана припасенный заранее новенький маячок и установил возле кургана. Включил, послушал жизнерадостное «бип-бип». – Вот так. Обломаешься, гад! Запаришься наши маячки ломать…

День близился к вечеру, но мы и не думали делать привал – Юрун утверждала, что «дичь» прет вперед без остановки.

Потап сменил состав первой разведдвойки: вместо Лося и Толмача теперь со следопытом в авангарде шли мы с Механиком.

Этот участок маршрута выдался спокойным, монотонным и однообразным – скучное болотистое редколесье. Изредка оно сменялось безлесными равнинами, а те, в свою чередовались с пригорками и косогорами.

За одним из таких вот довольно высоких пригорков нас поджидал сюрприз…

– Ого! – удивленно воскликнула Юрун. – Первый раз такое вижу!

Мы остановились на вершине холма, рассматривая открывшийся вид.

Перед нами лежала странная каменистая пустошь. Плоская, как столешница, она тянулась вперед и в стороны насколько хватало глаз.

Как я сумел рассмотреть в бинокль, на пустоши не росло ни единого деревца, кустика или травинки, зато имелось очень много камней и валунов. Некоторые были сложены в подобие коротких стен разной высоты. Другие – в кривобокие пирамиды. А прямо перед нами возвышалось и вовсе необычное сооружение: небольшой, размером с человеческую голову округлый камень держал на себе огромнейший бесформенный валун размером с вертолет. Как ни странно, конструкция из двух разнокалиберных камней шаткой не выглядела. Наоборот, казалось, никакая сила не сможет спихнуть верхний валун с его ненадежной опоры.

– «Памятник равновесию», – пробормотал Механик.

– Как ты сказал? – переспросила Юрун.

– Эта хреновина так называется, – пояснил наемник. – А прямо за ней начинается Змеиная пустошь.

– Область измененного пространства? – уточнила Юля.

– Да. И весьма пакостная. Здесь очень пригодится твое мастерство следопыта. Без тебя нам через пустошь не пройти.

Я не стал уточнять у Механика, откуда ему столько известно про здешние земли, потому что как раз в этот самый момент разглядел среди каменных пирамид человека. Он медленно шел… Нет, бежал… Вернее, застыл на месте, так и не сделав следующий шаг. Поднял ногу и даже качнулся вперед корпусом, да так и… окаменел?!

– Мех, Юля, гляньте на северо-северо-запад. Видите?

– Да. Там человек стоит, – откликнулась Юрун.

– Голем, – поправил ее Механик. – Тут таких много. И людей, и зверей.

– А поподробнее?

– На пустоши каким-то образом трансформируется структура организма живых существ. Человек или зверь каменеют. Превращаются в «песочных людей» – големов. Причем, как ни странно, на какое-то время они остаются живыми. Двигаться или говорить, правда, не в состоянии, но глазами вращают весьма активно… Забыл сказать: единственное, что не подвергается трансформации, это глазные яблоки и мозг. Человек все видит, осознает, но поделать ничего не может – ни шевельнуться, ни закричать.

– Они, наверное, испытывают жуткую боль, – предположила Юрун.

– Панику, дикий страх – это точно, испытывают. А насчет боли не уверен, – покачал головой наемник.

– И откуда ты…

– …все это знаю? – договорил за меня Мех, криво ухмыльнулся и пояснил: – Я прожил в здешних местах ровно пять лет. Был в плену. А потом мне удалось сбежать. Вдвоем с Лажей. Он был моим ключиком к этой пустоши – тоже видел эти самые нити, что и Юрун. Без него мне бы не выбраться…