Артем Каменистый - Сафари для победителей

Очень хотелось денег — много и сразу. Для чего они были нужны, он теперь уже не помнил. Из-за денег и пошел в конокрады. Всякий знает, что самый дешевый конь — ворованный конь. Украсть несложно — гораздо труднее уйти с добычей. С конокрадами крестьяне поступали незатейливо — ломали ноги в коленях, а руки в локтях, после чего прогоняли по калеке общинное стадо. Если после этого тело все еще подавало признаки жизни, сжигали в соломенном стогу, а обугленный огарок топили в помоях — в праве на погребение таким отказано.

Попадаться было нельзя.

Он придумал отличную идею — тогда она показалась ему отличной. Тропа ведь приходит в упадок, паломников больше нет, и посторонние там не шастают. Идеальная дорога для перегона ворованных лошадей. А что касается правил Тропы — конокрадам правила не писаны.

Коллеги по ремеслу его идею восприняли благосклонно. Они уже привыкли к его находчивости и получили благодаря ей немало дивидендов. И в тот раз тоже не думали ни о чем — шанс пополнить карманы заставил позабыть о древних суевериях.

Раньше он много чего интересного придумывал…

Блистал оригинальными идеями…

Давно…

Даже очень давно…

В те времена он еще живой был…

Идея с перегоном лошадей по Тропе оказалась не столь прибыльной, как предполагалось — древние суеверия превратились в реальность…

Зато теперь ему не нужны деньги — он даже не помнил, зачем они вообще нужны. В шкале нынешних ценностей монеты были примерно там же, где шишки на елях — висят себе и висят, вообще не нужные из-за своей полной бесполезности. Лошади хранителю тоже к чему — нельзя осквернять Тропу ленью: изволь передвигаться по ней своими ногами. Даже боги здесь пешком ходили — не ставь себя выше их.

В бывших друзьях по шайке он тоже больше не нуждался, и держался с другими хранителями лишь из соображений практичности — вместе проще окружать добычу. Да и подходящих дневных убежищ у Тропы не столь уж много — солнечный свет вреден для мертвой плоти, поддерживаемой псевдожизнью. Вот и ютились все вместе в маленькой сырой пещерке чуть западнее поворота Тропы.

Все его приоритеты и ценности после смерти резко поменялись. Высшее благо теперь не деньги, а кровь. Кровь стала всем.

Не вся кровь подходит, но в этом деле хранители предпочитали действовать методом проб — сперва убить, а потом разбираться. Добыча поступила свински: сделала правильные выводы, и все реже появлялась возле Тропы. Это очень плохо: отходить от следов богов он не мог — это действовало на него гораздо хуже, чем прямые солнечные лучи. Приходилось голодать, а это тоже не шло на пользу: темный падальщик — призрачная сущность из межмирового пространства, что завладела его телом, нуждалась в обильной пище. Без еды она хирела — отмирали те нити тонких энергий, что поддерживали внутриклеточные процессы. Ткани постепенно загнивали; к ходячему трупу начинали проявлять интерес насекомые. Особенно опасны были мухи — их личинки способны нанести невосполнимый ущерб телу. Действовали они гораздо эффективнее солнечных лучей — немного медленнее, зато разрушения от них колоссальны. Сохранись у него чувство юмора, он бы смеялся над байками крестьян — те искренне считали, что нежить убивает Солнце. Бред — он легко мог пережить полуденное пекло, но потом… Потом бы его сожрали черви, вылупившиеся из яиц, отложенных мухами.

Так что свет вторичен — просто его любят мухи. В пещере приходилось укрываться вовсе не от светила — мухи в темноте летать не любили.

Он не знал, кто были те люди, что забрели в ночной лес. Старик, двое мужчин, ребенок, и еще зверь с ними. Но он знал, что в их жилах течет живая кровь. В людях всегда течет живая кровь. И в животных тоже.

Остатки человеческой личности сосуществовали с магической сущностью в причудливом симбиозе. Сущность поддерживала в трупе биологические процессы, а человек занимался рутинными делами — искал пропитание для поддержания псевдожизни. В пищу годилось лишь одно — живые кровяные клетки, отобранные у тех, кого прокляла Тропа или отданные добровольно. В действия человеческой личности падальщик не вмешивался без нужды; вот и этой ночью не возражал против нападения на пятерку теплых существ.

Сперва не возражал.

Ребенок, умышленно поранивший свою ладонь, все изменил.

Кровь бывает двух видов: ценнейшая в ночном мире… и бесполезная. С первой все понятно: нечистые животные, коим запрещено топтать следы богов; нарушители законов Тропы; добровольцы, обсидиановым ножом вскрывающие свои вены для пропитания храмовых хранителей. Эта кровь подходит для магической сущности — именно такую пищу ищет для нее человеческий носитель.

Увы — попадается она нечасто. Обычная добыча хранителей — это заблукавшие крестьяне, неосторожные охотники, азартные золотоискатели. Их кровь сущности не подходит — эти суеверные людишки редко нарушают законы Тропы. Умертвив подобную добычу, приходилось ее бросать — ни на что она не годилась. В такую даже твари межмирья вселяться не желали — это все равно, что пытаться влезть в раскаленный докрасна доспех.

Первой крови он был рад. При виде второй ощущал нечто вроде огорчения — тень человеческой личности все еще испытывала бледные подобия эмоций.

У ребенка кровь была не первая.

И не вторая…

Он ничего не боялся — мертвецу бояться нечего. Магический паразит тоже был не из пугливых — нет в этом мире оружия, способного ему навредить.

Этой ночью паразит испугался. Испугался так, что человеческий носитель забился в судорогах, упал на колени со столь сильным криком, что изо рта вылетели клочья подгнившей легочной ткани.

Магическая сущность обделалась от страха — к такому сюрпризу она не была готова.

А потом ребенок произнес несколько слов. Это не было приказом: он просто выдал хранителям информации о предполагаемом месторасположении носителей с кровью первого вида.

Информацией, полученной от столь авторитетного источника, пренебрегать не стоит.

Магическая сущность нуждалась в новом носителе. Старый уже обветшал — поврежденные ткани плохо подчинялись. Тело разлагалось, процесс разрушения ускоряли вездесущие насекомые и их личинки — даже ночная жизнь и пещерное укрытие не спасали от подобных неприятностей. Если впереди действительно расположились чужеземцы — это хорошо. Вряд ли они скрупулезно соблюдают законы Тропы — хоть в чем-то наверняка их нарушили. Здесь все просто: нарушил закон — превратился в изысканное лакомство. Теперь твоя кровь законная добыча, а мертвое тело подходящий сосуд для новой жизни.

Ну, или не совсем жизни…

Тропы не привязаны к конкретному миру — тянутся так, как им вздумается, пересекая их иногда по несколько раз. Местами они вообще не принадлежат рукотворной вселенной — именно по такому участку в срединный мир забралась эта сущность. В пространстве, лишенном материи и смысла, существование вечно и полно неутолимой тоски. Здесь оно немногим лучше, но все же приятнее — хочется продлевать его вновь и вновь. А для этого нужен физический носитель — бесплотная сущность в материальном мире обречена на постепенное растворение.