Вадим Вознесенский - Механист

Его спутница тем временем извлекла из поклажи кожаную сумку, раскрыла ее и начала копаться среди склянок и пакетиков.

— Может, у тебя там пара гондонов завалялось? — заглянул через плечо Кэп.

Вик еще больше проникся расположением к янычару — заговоры от любовных хворей, равно как практика натирания чесноком, считались мерами сомнительными и неэффективными. Разумные люди пользовались изделиями из овечьих кишок.

Ангелочек промолчала. Вик не думал, что она нуждается в контрацептивах, — эта если и подпустит к себе, то только с соответствующей справкой.

Секундой позже девушка нашла нужный препарат и попросила налить в стакан остатки жидкости из бутылки. К несчастью, содержимого оказалось больше, чем вмещала посуда капитана.

— Добей, — приказала она Вику.

— Чего? — Хозяин побагровел от такой наглости.

— Не стоит оставлять, — пояснила девушка. — Если вы после хоть грамм выпьете — эффект не гарантирую.

— А-а-а… га!

Сомневаясь, что эта бутылка у капитана последняя, механист махнул, что называется, с горла. На каторге горячительным отчего-то не баловали. Жидкость огнем осушила ротовую полость и раскаленным потоком устремилась вниз по пищеводу, добралась до желудка и там обосновалась пылающим озером. Температура тела поднялась на пару градусов, а из глаз брызнули слезы.

— А-а-а… га?! — радостно повторил капитан.

Вик тоже оценил чистоту продукта. Спирт. Неизвестно, как с остальным лабораторным барахлом, но с перегонной ретортой на базе работать умеют. Ангелочек высыпала невзрачный белый порошок в стакан Кэпа и начала старательно размешивать грязной чайной ложкой, подобранной рядом на столе. Осадок даже в такой активной среде растворялся медленно.

Все эти яркие цвета в зельях — добавленные красители, бурлящая пена, стелющийся дым, стекающий через края сосуда, — спецэффекты, создаваемые алхимиками для придания значимости в глазах обывателей. А вот таким мутноватым растворам хотелось доверять.

Комендант подозрительно осмотрел стакан на свет, вздохнул, еще зачем-то поболтал и опрокинул в себя. Сначала скривился, потом проглотил и пожал плечами:

— Пойло как пойло.

Закусывать не стал, вроде и нечем было. Вику ведь тоже ничего не предлагали. Аппетитно зевнул.

— Офицер, будьте добры, — напомнила Ангелочек, — распорядитесь насчет нашего ночлега — состав быстро действует.

Кэп закивал головой и свистнул ординарца.

Сославшись на распоряжение моментально отключившегося коменданта, путники получили просторную гостевую комнату с двумя койками и паровым отоплением — роскошь, учитывая удаленность базы от столицы.

— Подействует? — спросил Вик, когда они наконец остались наедине.

— Антидот? Он даже желчь мантикоры выводит. Интересно, проснется капитан до полудня? Вместе со спиртом ожидается убойный эффект.

— Зачем тогда мешала?

— Чтобы быстрее вырубился. Во-первых, дай ему время, он бы еще бутылку вылакал, а это уже чревато, во-вторых — нужны тебе лишние вопросы? Спит и спит, а завтра ему полегчает, так мы будем как старые знакомые.

И все-то у ней просчитано. Вик тоже думал — самый умный, пока чуть не зарезали. Внепланово, из-за того, что одна девчонка приняла его за некую загадочную личность.

— Сходи посмотри — у них тут баня есть?

Вик в глубине души возмутился — раскомандовалась! Может, ей потом еще и спину намылить? Или веником отходить? А неплохо бы. Однако раз назвался слугой — будь на побегушках.

Механист выскочил во двор и отправился искать парную. Изнутри база казалась совсем небольшой. Высокий тын окружали десяток домов и несколько длинных сараев, сложенных из массивных просмоленных бревен. Гарнизон тут, скорее всего, тоже скромный — примерно рота. С другой стороны, в такой заснеженной глуши пять десятков янычар — внушительная сила.

Баню Вику показали быстро, и с этой новостью он поспешил обратно. Самому тоже хотелось погреть кости.

— Так иди и мойся — в одной комнате с тобой задохнуться можно, — с каменным лицом посоветовала девушка.

Спорить не приходилось — аромат от него, должно быть, исходил умопомрачительный. Поэтому решил не обижаться. А Ангелочек с тем же холодным высокомерием продолжила:

— Потом, может, и меня попаришь.

Насчет этого механист был решительно против. За год отсидки он своих пристрастий, на манер покойного Латына, не изменил. Сейчас если на спутницу смотрел, когда не злился или не придирался, в основании живота так подсасывало, что челюсти сводило. Очень боялся не удержаться, окажись в такой неоднозначной обстановке. Решил для себя, что уж лучше пойдет куртизанок поищет, которые от Кэпа попрятались. А если совсем честно: все эти швы на теле, воздух свободы, что пьянит почище спирта… Вику бы до нормальной постели добраться, даже холодной и пустой, выспаться впервые по-человечески — ничего больше не надо. Это все ей и выложил как на духу.

Взгляд Ангелочка потеплел, даже соизволила улыбнуться.

Читает она его, чертыхнулся механист, как книгу, и не помогают никакие талисманы — вот что странно. Ждала такого ответа, проверку на вшивость устроила? Со вшивостью у Вика все в порядке было — буквально в наличии. А в переносном смысле… разочаровывать не хотелось. Пока.

— Посторожишь, — пояснила девушка, — компания здесь своеобразная — не хотелось бы недоразумений.

Вик помылся сам — столько грязи слезло, что на килограмм легче стал. Зря его железная девчонка первым отправила — как бы парную дезинфицировать не пришлось. Потом подождал ее в предбаннике, долго, прикемарить успел.

Когда хлопнула дверь, спохватился, распахнул пошире глаза и… еще шире, с трудом остановив процесс вылезания из орбит. Девчонка опять победила леди — она еще раз прошлась по оголенным нервам механиста, появившись, ну, тоже практически неодетой. Только узкая юбочка — набедренная повязка на бедрах. Вик зажмурился и медленно открыл глаза, по очереди. Не показалось. Главное — не забывать дышать и не делать резких движений. По пышнотелым ханским канонам — тощая. По ханским, не по его.

Ноги — точеные, вышедшие из-под резца гения; талия — гармония форм музыкального инструмента; совершенный, подтянутый живот — нежная округлость, скрывающая настоящую мускулатуру; грудь — священные полушария минаретов великого Ишима.

И в завершение, словно мало взыгравшему на поэзию Вику всего этого, завораживающий, сводящий с ума рисунок на теле. Выныривающая из-под мышки змееподобная тварь извивается широкими кольцами на животе и выдыхает из оскаленной пасти клубящиеся языки пламени в районе паха. Невероятная, расправившая перепончатые ажурные крылья и выпустившая сабельные когти на костлявых лапах. И еще более замечательная из-за техники выполнения рисунка. Не просто яркие, переливающиеся краски: каждый штрих, каждая чешуйка рельефного изображения — шрам, след от ожога, извращенное и гениальное сочетание барельефа и художественного полотна.