Вадим Вознесенский - Механист

Хорошая песня — Венедис, Моисей и его неприкаянные слушают, затаив дыхание. Неприкаянные. Странный народ — весельчаки и романтики, разбойники и душегубы. Население варварских, с точки зрения каганатов, паханств. Под струнные переборы Вик почти засыпает. Очень далеко слышится голос Моисея.

— Легендарные Танец и Музыка — женщина и мужчина. Во всех каганатах, да не исключено, что и в диких землях, нет такого сохранившегося с давних времен поселка, где бы они ни выступали… или не убивали…

— …очень распространены рассказы о Волчонке, наемнике, для которого не было невыполнимых заказов и который сам выбирал себе заказчиков. Он мог решить, что наниматель должен поменяться местами с жертвой, и тогда ничто не могло его остановить. Прежде чем прибегнуть к его услугам, надо было крепко подумать. И он брал очень дорого за свою работу, а иногда делал ее бесплатно. Так же, как и Тор, Волчонок стал основателем, только не культа, а племени. Сейчас его род практически вымер, рассеялся, участвуя в бесчисленных битвах, и это неплохо — они были очень опасными. Если один ветеран-янычар, должен признаться, стоит трех-четырех неприкаянных, когда в строю, конечно, то один наемник этого племени — трех-четырех ветеранов…

Старьевщик понимает, что слушает речи Моисея рефлекторно, просто настроившись на источник звука, и это мешает ему полноценно спать. Еще он чувствует, что прижался к чьему-то плечу. Будут потом новые невероятные истории об Инженере. Ну да — он ведь только что с каторги, известно, как там утешают плоть. Вик отстегнул от собранного на базе рюкзака толстое шерстяное одеяло, подшитое с одной стороны кожей, завернулся поплотнее и откинулся на спину. В сознание еще стучались обрывки фраз о всяких там Волчатах, Раху, Пришедших, но его это уже не беспокоило — механист спал.

Утром, не успел Вик размять порядком окоченевшие ноги, Моисей уже сидел рядом и разливал по кружкам горячий брусничный чай.

— Ух, кости промерзли. Мою палатку твоя подруга заняла, пришлось рядом с тобой в спальном мешке пристраиваться. Не тот уже сезон, чтобы у костра ночевать. С чего это тебе, Инженер, вздумалось — по свежему воздуху соскучился?

А то кто-то Вика в шатер приглашал. Все из-за репутации — спит чернокнижник, никого не трогает, и нечего его самого тревожить, от греха подальше. Старьевщик втянул носом согревающий запах — намного приятнее, чем у тошнотворного отвара травника.

— Леди… — продолжал Моисей, — глазищи… ух… даже за задницу ущипнуть страшно.

Он громогласно засмеялся и залпом осушил свою кружку. Луженая глотка — у Вика кипяток получалось только прихлебывать.

— И где ты такую только подцепил? Полночи из меня истории вытягивала, настырная, отказать невозможно.

Механист улыбнулся: Моисей, трепач старый, его бы только слушали — готов в свободные уши ночь напролет байки загружать.

— Ладно, Инженер, ты-то по жизни молчун, тебя даже если спросишь — ответа не всегда дождешься. Не о том речь.

Вик кивнул — ближе к делу.

— Вчера стрельбы глянуть обещал…

Быка за рога. Обещал, значит. Старьевщик Моисея другом не считал. Не было у него друзей, и не очень-то он в них нуждался. Но отношения с паханом были хорошие, связанные взаимовыгодным сотрудничеством. Не стоило нарушать сложившихся традиций.

— Сколько их у тебя?

Моисей почесал затылок:

— Из двадцати — шестнадцать. Два уже не восстановишь — стволы порвало.

— Четырнадцать. А твоя вертикалка?

— Вот в ней и порвало. Нижний, ложа в щепки, приклад на ремне болтается.

Жалко. Одна из немногих собранных механистом двустволок, где пресловутый нижний — нарезной. Не иначе, Моисей керамикой зарядил, хоть и предупреждали. Сколько Вик ни бился — быстрый износ нарезного ствола керамической пулей предотвратить не смог.

— Моисей, если я восстановлю хотя бы половину, ты отдаешь мне одно из них, с боекомплектом.

Для специалиста вариант практически беспроигрышный — как правило, из двух неисправных механизмов всегда можно собрать один рабочий. Это закон.

— Эх, ладно, только фарфорок больше десятки не дам. Дефицит. И присадки к пороху совсем немного осталось…

И на том спасибо, оружие больше для охоты необходимо — для того и свинец сгодится. А присадку можно будет сварганить — рецепт эксклюзивный, но на деле несложный. Да и без нее свеча порох воспламеняет, только иногда не с первого раза.

— Тащи свой хлам. Кстати, через Пояс давно ходил?

— Было.

— Чего интересного приносил?

— По мелочи, и то — все дома оставил.

Жалко — можно было бы попытаться соорудить чего для тонкой энергетики, впрочем, не в полевых же условиях. Не помешало бы что-нибудь стимулирующее, путь-то неблизкий. Есть вариант — у шамана натуральных ингредиентов попросить, он и в травах толк знает. Хоть дури какой.

— Слушай, а что твоего видутаны не видно? С трансляцией — его ума дело?

Пахан хитро прищурился:

— Какой трансляцией?

Вик с полуслова развивать тему не стал, но для себя отметил — секретничает. А Моисей, кряхтя, поднялся, кривясь, потянулся:

— Пошли в палатку, там в тепле стрельбы посмотришь. Твоя подруга вроде проснулась ужо.

Сердце кровью обливается — Вик помассировал переносицу. Неприкаянные с удовольствием пользуются его оружием, с удовольствием и полным пренебрежением. Заставить их чистить механизмы каждый раз после использования — пустая трата времени. Смазывать узлы — извольте, в лучшем случае натолкают в корпус прогорклого жира, каким защищают лица, опасаясь обморожения. Механист вздохнул, взвесил стрельбу на ладони и дернул запорный рычаг. Гильза бранд-затвора очень туго вышла из казенной части ствола и повернулась вертикально. Очень туго — неудивительно, Вик осмотрел трубку, открывшиеся детали механизма, глянул на свет в жерло ствола. Взору предстали застывшая, сбившаяся комьями грязь и нагар в канале толщиной чуть не в половину калибра.

Чего ж они хотят? Если ствол еще не разорвало, значит, все должно работать. Единственное, что может помешать выстрелу, за исключением грязи, это отсутствие искры в схеме воспламенителя. Вик несколько раз нажал кнопку пьезоэлемента, глядя внутрь гильзы. Никакой реакции. Центральный контакт, боковые электроды, даже керамика изолирующей втулки — ладно бы просто черные, забиты сажей так, что даже речи быть не может о регулировании зазоров.

Любой неприкаянный знает — применять оружие Инженера совсем не сложно. Надо потянуть рычаг на себя, засыпать меру пороха в выдвинувшуюся трубку гильзы, затем вложить пулю, можно фарфоровую, сверху забить пыж, если сразу стрелять без надобности, вернуть рычаг обратно, при этом гильза войдет в ствол и запрет его — все, можно стрелять. Быстро и практически безотказно. Что он там еще говорил? Слова мудреные — профилактика, обслуживание. Слишком сложная магия механизмов. Уж проще заговор на удачу шепнуть, когда целишься, — так оно привычнее. А если ствол вдруг разворотит, хорошо, глаза целы останутся, помянешь чернокнижника недобрым словом, а что ему сделается? Плюнешь — бесовское орудие, и потянешься за родной саблей, она никогда не подведет.