Дант - Далёкий гром

- На Северном фронте немного - 4 горных орудия, 22 миномёта, 2 зенитки. На Пангунском много больше - 9 танков, 2 лёгких танка, 11 бронетранспортёров, 17 орудий, 8 зениток, 84 миномёта, 119 грузовиков. Но это не главное - главное - это настроения в вооружённых силах и в стране. Вместо испуга и страха - гнев, горечь и желание поквитаться. Настроения прямо противоположны тому, чего добивался Упырь. Военные озлоблены, кроме того, события на севере и под Пангуной дали им надежду на альтернативу.

Дэк смутился, он давно так патетически не говорил.

- Ну что ж, мёд мы съели, теперь перейдём к дёгтю, - Экселенц мрачно посмотрел куда - то мимо него, - есть неприятная тема.

Теперь заговорил Координатор:

- Какие у тебя отношения с Даной?

- В каком смысле?

- Она простит тебе измену? Ну если? скажем, по нужде... Для конспирации...

Дэк растерянно смотрел на него, не понимая, зачем ему надо изменять Дане.

- Простит, - нехотя ответил за Дэка Ларченко, глядя в угол, - Женщины здесь мужчинам многое могут простить.

- У тебя есть знакомые проститутки? - осторожно, глядя на Дэка исподлобья, спросил Экселенц.

- Есть, но я с ними два с половиной года не общался.

- Понимаешь, твоя легенда базируется на том, что Рельо предаётся разврату. Теперь за тобой будут следить, Слава. Недолго, и агентов будет немного - трое - четверо, но день, может два, за тобой будут ходить шпики...Тебе придётся подтвердить свою легенду... Дана сама подпольщица, Дэк, - он сидел растерянный, печальный. Иногда и так бывает.

- Она поймёт.

- Ты же не хочешь, чтобы... Она попала в контрразведку, - Координатор внимательно смотрел ему в глаза.

- Да, она поймёт... Только неприятно это всё.

- Такая у нас работа, Слава.

- Глава 17 (18) -

В красноватом свете Зорана всё отчётливо было видно, даже иголки вечнозелёного, пышного кустарника, отбрасывавших огромные тени на заснеженную аллею парка. В чистом, морозном воздухе пахло хвоей. Вместе с Зораном за ним следили из бездонной синевы ночи рубиновые звёзды. Генерал привычно бесшумно шёл в тени высоких кустов. В полной тишине послышались шаги. Офицерские сапоги громко скрипели по сухому снегу. Стек отбивал ритм по кожаному голенищу.

"Пришёл. Не забыл, не побоялся," - с щемящей теплотой подумал он. Из сапфировой тьмы навстречу ему вышел среднего роста, плечистый, подтянутый, как атлет, дивизионный генерал Торо Иллано.

- Генерал Иллано, с кем имею честь говорить?

- Помните, что вы мне на Горелой Плеши говорили? Ты, Нано, солдатам отец - они тебе дети. Не бросай - пока живы. За каждую жизнь на сердце зарубка...

В холодных, точно сталь на морозе глазах на секунду что-то блеснуло, дрогнуло.

- А тебя и не узнать уже, Нано, заматерел, окаменел. Сколько уже лет не виделись?

- Уже шестнадцать лет. А вы совсем не изменились.

Они до хруста в костях обнялись и минуту, тепло улыбаясь, глядели друг на друга. Иллано заговорил о делах первым - он всё же был на одиннадцать лет старше.

-Итак, о чём ты хотел со мной говорить, Нано?

- К Вам никто не подходил в последние дни - с предложением поучаствовать в заговоре?

- Да. Гридо. Он ведь тоже был тогда на Горелой Плеши... У тебя, сначала взводом командовал, потом ротой.

- Помню. Что вы ему ответили?

- Ну что можно на такое ответить? Сказал, что не представляю такой ситуации.

- Гридо придёт ещё, месяца через два.

Они не спеша шли по аллее, снег хрустел под сапогами.

- А ты, Нано, что скажешь?

Иллано едва-едва, уголками губ, улыбнулся.

- Тоже заговор. Против заговорщиков и против Системы.

- Ты всегда такой был. Всё норовил в самое пекло броситься...

- Неужели вам это всё не надоело?

Генерал Иллано шёл, усмехаясь каким-то своим мыслям, постукивая стэком по голенищу сапога.

- Гридо сулил армейского генерала.

- Мы щедрее. Я вижу вас начальником генштаба, и теневой ЦК тоже.

- А министром обороны в случае успеха будет ротмистр Талку?

- В случае успеха...

Некоторое время они шли молча в полной тишине.

- В 589-м полку вчера офицер застрелился. До ротмистра ещё как то - можно перекантоваться, а капитанам, лейтенантам - конец. Про солдат я вообще молчу. Прокормить-то трудно.

Он выдержал паузу.

-Даже если вы потом меня с корпуса на дивизию поставите, всё равно я в вашей авантюре участвую.

Он смотрел ему в глаза спокойно и твёрдо.

-Обижаете меня, командир. ЦК решил - вы в новой Армии начальник генштаба.

-Ну ладно, ладно. Уговорил. Теперь к делу. Что я должен сделать? Через кого связь? Время, место?

- Вам надо принять предложение, но поторговаться.

- Да, но я...

- На этот раз поторгуйтесь. Не забудьте о деньгах. И не стесняйтесь - вам дадут любую сумму. Любую!

- Потом?

Связь тем же порядком, со мной. Гридо скажет подобрать офицеров. Подберите, но уже по другому критерию. Время определяют они.

- Кто?

- Упырь, Гридо. Наверное, уже ещё кто-то. Мы вступим в дело через двенадцать часов после их сигнала вам. От вас требуется держать связь прежним порядком, сообщать нам об их планах.

- Что делать?

- Что они хотят. Но в районах, которые я вам назову, нужно будет принять наших людей, как десант. А дальше... Дальше бой в городе. Вы этому меня учили.

- Неожиданно! И интересно! Вы превзошли себя, Нано! Отлично! Змею им всем в глотки сто раз!

Глаза Иллано блеснули азартным огнём.

Анто, изумлённый, глядел в бездонную тьму. Там краснолицый Зоран чуть заметно и таинственно улыбался им. Иллано оглянулся:

- Понравилась твоя затея брату - Зорану. Если он, покровитель всех воинов, её одобрил - не видать им, дерьмоедам удачи. Она наша!

В голосе его слышались сразу и торжество и тихая, хорошо упрятанная, давняя ярость.

- глава 18 (19 ) -

Дэк изнемогал. Совещание в штабе, как всегда бессысленное и до головной боли скучное, тянулось уже больше двух часов. Он уже не знал, куда себя деть.

- Итак, кто за подготовку всенародного плебесцита? - спросил председательствующий. Над столом взметнулись в едином порыве шестнадцать рук.

- Принято единогласно, - подытожил председательствующий. Повестка на сегодня исчерпана. Все свободны, товарищи.

Цекисты с гомоном хлынули в соседний отсек - к курткам и пальто. Дэк уже третий раз приходил на заседание штаба, но слежки не замечал. Пора бы уже. Если всё правильно рассчитано, то сегодня за ним увяжется хвост.

Он оделся последним, пошёл прочь, мельком попрощавшись с Олу - потерянной, несчастной. Оказывается, у них с Учителем были какие-то особые отношения. В последний день восстания погиб ещё Могильщик, больше ничего внешне не изменилось в ЦК и штабе Сопротивления.

То же бессмысленное время провождение, те же пустопорожние заседания с разговорами ни о чём. Те же вопросы, не имеющие к происходящему никакого отношения. Всё по старому, будто и не было восстания, гибели десятков тысяч людей. Правда, пить товарищи из ЦК стали все. Видно, всё же мучили их совесть и сомнения, только никто не решался об этом заговорить вслух.