Сергей Переслегин - Война на пороге (гильбертова пустыня)

- Что, вводим в документ понятие «новый железный занавес»?

- Да он уже есть. И их будет много... Вот США дошли до полной ручки... Девушка в ЖЖ в состоянии, мол, аффекта написала: ненавижу Дж. Буша, умер бы... Пришли дяди из ФБР и сказали: «Некрасиво...» Чем тебе не Китай?

- Это формальное противоречие к поправке.

- Она регулирует печатные издания... Они же не запретили, они объяснили... И отпустили. По схеме советского КГБ: вы читаете Солженицына, сэр? Это — плохая книга.

- Около пары месяцев назад, я читал, отменили мониторинг «запрещенных-нежелательных» книг и списки тех, кто их читает в библиотеках.

- Странно, что его отменили. Учет в полицейских странах ведется «по определению».

- В странах, где разрешено все, неэффективна пропаганда. Информационное бутлегерство...

- Стоп! Умные слова употребляешь! Молчи и послушай. Будет два сценария: сценарий сохранения глобализации — падает роль пропаганды. Разрушается глобализация — растет пропаганда. При этом структура ее изменится. Станет

Ctfaui UВАША flt+есмль***

работать с «кодонами» — драконами информационными — и архетипами, драконами ручными.

— А как ты конкретно предлагаешь влиять на архетипы?

— Книжки с нестандартными Сценариями. Апеллирую к тому же Лазарчуку. Ну, и игры в Божий промысел на территории отдельно взятой страны.

— Это повлияет на идентичность?

— Смотря, что такое архетип в твоей редакции?

— Это метафора коллективного бессознательного, воплощенная в личности и записанная на соматику...

— Это можно менять. Музыка — один из лучших примеров. Видеоряд «Звонка»... Молодцы япошки. Закодировали весь мир. Блюз, кстати, - это стратегия поражения. Джаз — это американская модель успеха.

— Джаз — это музыка шизофрении...

— Это музыка негров...

— Это делается давно. Мы пока не создали музыку... Или не услышали, что звучит с небес. Архетип — получается такой смесью культурно-родовых программ, помноженных на эффекты территории. Причем тебя могут перевезти в младенчестве или родить в небоскребе. Еще зимние и летние роды имеют значение, а также звезды и определяемые ими пласты культурные, которые всколыхнулись, вдруг, при твоем рождении...Ну, в общем, какие Феи рядом стояли — играет роль. Архетип — это самый крупный сценарий... Или даже коридор...

— Тут я в самолете из Киева летел, читал некоего Само- хвалова «Психический мир будущего». Там воспоминание об истинном сценарии есть возвращение истинной программы, но не выход за ее пределы.

— Человека можно менять и по Лири, индивидуально, посадить в мешок и менять, но в рамках общества этого пока сделать нельзя.

— А ложный аттрактор? Если кто-то хочет проковырять ложный аттрактор, развилку и слиться в нее, и общество поманить?

— Можно — для узкой прослойки... У меня есть ощущение, что японцы давно работают в этой области. Меня это

гишпш пустыня

даже пугает... У нас пока нет возможности создать и социо- лизировать такое...

— Они играют в построение новых сюжетов или — как родиться в одном, а умереть в другом... без точки смерти. Но они существующий Сюжет пока не меняют.

— Проще показать определенному количеству людей, как из него выйти.

— В Европе Гроф близко подошел у этому. Ялом это озвучил... Красиво пишет, жулик. Гроф всю жизнь посвятил переходу в другой Сюжет: все гештальты-де нужно завершить, а жизнь оставить... Только мало кто справился с «бессмысленностью существования»...

— Ну, это т«-загнул...Они жить-то не перестают, осознав бессмысленность.

— Неправда, сударь, бесцелевой стратегией никто еще не овладел... То есть, я бы об этом знал.

— Это ты сказанул. Выходит, на наш уровень сознания «бессмысленность существования» проектируется как создание «бесцелевой стратегии»?

— Нуда... Японцы, кстати, решили еще проблемы смерти и одиночества. Ни мы со своим коллективизмом, ни американцы со своей уникальностью не держим «рамку»: «человек по жизни идет один». И важно то, что он при этом живет, ест, любит, творит, решает проблемы и отступает, если ему не по зубам: Левиафан насел, «кодон» или что-то еще...

— А я вообще не считаю это проблемой... еще там у Ялома твоего значилась свобода... Никто не знает, что с ней делаешь... А что касается одиночества, то будущее человеческое мышление, на мой взгляд, коллективно, иначе, что мы с тобой делаем уже шестой час? Меня, знаешь ли, занимает, как проблему композитной психики узкоглазые решают. Они уже определились про бессмысленность, свободу. И смерть!!!

— И мы подбираемся...

— Пока у нас получается экстрасенс с неприятностями на работе... Был рад побеседовать с тобой о вечном.

Наутро Гурия проснулась в мурашках. Всю ночь она бредила японскими мультиками, в которых ей не удавалось

Сцльи. Г?Цлелммк, Елшл

отыскать двух одинаковых персонажей, а это было почему-то необходимо. Иначе - смерть. Она гуляла, поговорила с Игорем, встретилась с Белкой и даже пошла с ней на концерт. Чтобы уже не возвращаться в этот дом с остатками глобальных войн и полуразрушенных, но не побежденных ТНК.

Гурия любила музыку в наушниках, она хотела быть с ней одна. Видение оркестра пугало и раздражало ее с детства, когда бабушка в пять лет сказала, что она, Ася, вырастет и будет играть в оркестре. Ужас. Она видела себя только дирижером.

Она попала на этот концерт в дурацком Ленинграде. Который недолюбливала с той самой поездки... Впрочем, сейчас ее жизнь изменилась к лучшему.

Молоденькая японка, похожая на зеленую стрекозу, раскачивалась в такт виртуозному Темирканову и играла так, что у Гурии два раза наворачивались слезы, а у Владлена был отрешенный вид, словно он сам сочинил эту хачату- ряновскую игрушку 40-х годов и теперь недоумевает, что сделала с ней в XXI веке маленькая японская ведьма в зеленом при полном зале...

— Я слушала японское соло с русским оркестром, — сказала Гурия вечером Игорю, — это нечто, мне показалось, что Вавилонская башня собирается под чьей-то палочкой. И это не русская дубина...

— Не фантазируй!- ответил Игорь,— Приезжай. Бубуш- ка привезла мне Мишку, а у него какие-то пузыри на щеках. Что-то мы не то съели.

— Дураки! - сказала Гурия и повесила трубку. Владлен сидел рядом и смеялся. Белка умильно строила ему глазки. Белка работала редактором, она не вышла замуж и бросила своего мальчика из военмеха, а в остальном — не изменилась.

— Японцы скоро окучат нас всех, сударыня, вы были нашей последней крепостью..., — Владлен поклонился Гурии. Белка вытаращилась.