Сергей Переслегин - Война на пороге (гильбертова пустыня)

ги/шртш пустыня

Будущем, обязательный для ознакомления аутов, назывался «Frontier within», то есть первоочередные задачи — внутренние. Ну, боги с ними, с гегемонами. Сидят за своим геополитическим забором, который устаревает на глазах. Вот совсем как эта ограда, и защитное поле, и прочая электроника. Миса не позволила мысли о том, что девчушка — чья- то дочь, подойти на расстояние выстрела. Выстрел был внутренней жесткой перезагрузкой, она оставляла ее на час перед сеансом. Нечего разбазаривать себя. Сгущение событий превысило вчерашнюю норму, но Миса знала, что в день сеанса бывают брызги. «Она была чья-то дочь», — сказал старик у дороги. «Черт, начиналось»... и опять помимо ее юли. Хотелось симфонической музыки, записанного с небес транса богов или джаза — этой чудовищной американской обманки, на которую ихний жирный Левиафан купил весь мир, назвав его свободным. Джакузи привела ее в чувство, потом она сделала мимическую гимнастику и вернулась к компьютеру. Русский писатель Достоевский никогда не родился бы в современной Японии. Когда она прочла Достоевского, она поняла, что русские проиграют. Это было хорошо для грядущей войны. Страшно оказалось другое — никто в отделе не знал, как они сумеют утилизировать поражение. Ее начальник был этим озабочен, Миса вежливо делала вид, что не читает его мыслей. Он вежливо позволял ей молчать. Система подчинения в их подразделении была срисована с русского домена, безвременно погибшего в сибирском городе Красноярске в начале 2000-х. С тех самых лет японские аналитики изучали не изобретения русских умельцев, а российские кучки, группки, фирмачки и кружки по интересам. Это было экономно. Можно посмотреть, как развивается: нужно взять, остальное отвергнуть, — понять базовый процесс и вставить в разведгруппу именно его, а не сопли вокруг коммуникации. Из исследований по культуре тоже падала приличная добавка к методам по развитию у себя уникальных способностей. Несколько русских учились с ней в Токио. Потом один сильно просился работать на Японию, интересно, как он это себе представлял? Тыкался в официальную прессу. Его быстро убили. Он был самый дурной из группы. Две женщины не выдержали япон-

Ctpi&Z flt+имгм* Емм Гlt+илш**

ской безупречности и умотали в Европу. Миса была тогда слишком занята, чтобы прослеживать их судьбу. В Санкт- Петербург она попала по делу о «мировом кризисе». Петербург был щедр на галлюцинации, но их никто не ловил, люди отталкивались от стен потемневших дворов-колодцев и жили в культуре, расписывая старыми мыслями обветшалые стены. Но Они имели Души. Все до одного русского, которых Миса встречала, даже отбросы общества. Но они совсем не растили в себе Духа. Воинственность их заканчивалась как пшик разбитыми челюстями и слезами за случайно убитую чеченскую куколку с гранатовым поясом. «Не воспользовалась, эх-ма, все там будем!» Вице-консулом по культуре в этом городе Миса не стала, что-то случилось в управлении, и ее отозвали. Правильно. Она тогда читала по- русски довольно медленно. Положив на свой написанный текст семантический ключ, Миса подсчитала результаты, ввела их и открыла синтезатор: минимализм, размешанный с визгами рвущейся стали, — вот вам и все послание. Впрочем, ключи к расшифровке сигналов она всегда подбирала во сне. Миса приняла препарат и выключила аппаратуру. Ее день неудержимо кончался, завтра коллективным меди- умполем они завершат еще один штрих своего плана. Ей приснился мужчина с рыжей бородой и густыми косматыми волосами, он ее бил. Лицо превратилось в кашу. Управление сном рухнуло, и горбатая реальность 2008 года врезалась в ее тело, как насильник.

Кто-то сканировал ее мозги. Кто? Сон затягивало голубым шлейфом, он тянулся от дымовой шашки. Итальянский мачо стоял на краю степи и ржал, как конь. Было душно. Когда Миса проснулась, здание горело. Это было благо по сравнению с картинками из сна. Она схватила оружие и выпрыгнула в окно. Никто не суетился. В бассейне плавали горящие пятна, с периметра стреляли вовнутрь. Чертовы дети! Выиграть у русских было легко, трудно унять своих, и совсем невозможно — утилизировать. Можно открыть им дверь и выпихнуть вперед, но тогда они будут возвращаться и устраивать нам «чистки» в качестве Хеллоуина. Так считал начальник. Своего младшего сына он пристрелил в прошлом году. Старший ушел в их систему и был успешным агентом.

гишртш пустыня

Через несколько минут все было кончено. Она села в машину, нащупала флешку в кармане пиджака и помчалась в другой офис, потому что еще нужно было работать. Утилизаторы спасут ее форму и ноут, а флешки дружили между собой уже два года, и это изобретение Миса находила очень полезным. Форма держалась Меньше. Уже пять комплектов за этот год были испорчены в различных приключениях. Завтра нужно заказать еще один, съездить к короткорукой Юю, и пусть она своими толстенькими пальчиками обмерит ее, обтрогает и запишет заказ. Средневековая система, почему нельзя сшить ей десяток форм сразу? Дурацкий ритуал. Что-то от Жизни, которой становится все меньше. В машине заиграл торжественный Бах. Раньше боги посылали на землю приличную музыку созидания, а теперь какофонию спонтанных переходов. Было бы хорошо научиться летать и писать историческую летопись разбившихся крыльев и опаленных солнцем героев, а не воевать каждую минуту со своими детьми, чтобы потом слить, наконец, их пыл в войну с Россией, которая, по иронии судьбы, летать умеет, но забывает признаться в этом на саммитах большой десятки.

Глобальное потепление (1) 2006 год, август

Однажды Первый взял двухдневный отпуск и просидел в квартире матери. Думал. Двое суток — огромный срок. Наврал Маринке, что уезжает. Она не поверила, но все поняла. Она - лучшая из всех. Отключил мобильник. В среду, на второй день, его нашел Владлен. Величайший Хам. Проговорили до ночи. Прояснилась ситуация с японскими туристами, японскими театрами, японскими сушами и японскими методологами. Последние виделись изрядно заимствованными из России. Плохо лежало, стало быть. Вот и технологизировано на чужбине. Все складывалось, как направленная экспансия, бескровная «революция культур» и отстрел тех, кто против. РЭНДовцы величественно спят, как всегда. Документ, который узкоглазые называли «Фронтир внутри», потихоньку выворачивался наружу, втягивая в себя мировой ресурс развития. Первый тупо и в одиночку планировал войну. Бесполезно пугать Шефа и начальство угрозами. Они — пуганые. А вот план действий — это всем любо. Придется сверстать его и отдать даром. Вроде — за Родину, как в матушкины времена. Он твердо выучил, что коды противника нужно знать в лицо, и еще не помешает родить в застенках бывшего КГБ «хомяка, который все пожрет».