Михаил Кликин - Демоны рая

Лыжи скрестились, что-то треснуло, и Яр кубарем полетел в снег.

Гонимый ужасом Угр пролетел вперед. Остановился, заметив исчезновение человека. Обернулся.

Огромное восьминогое чудище, появившееся из леса, стремительно приближалось.

Человек пытался встать.

— Угр, — растерянно сказал космач, невразумительно жестикулируя. — Йарр.

— Беги! — прокричал Яр, выплевывая окрашенный кровью снег. — Оставь ты меня, наконец!

Космач, опустившись на четвереньки, бросился к человеку, подхватил его, поставил на ноги.

— Убирайся ты! — Яр снова упал, попробовав шагнуть вперед, попытавшись оттолкнуть людоеда.

— Гррумм, — сказал космач. — Гррумм Йарр. — Он подхватил человека, взвалил его на плечо, придавив тяжелой рукой. И бросился бежать.

— Отпусти, — дергаясь, хрипел Яр. — Отпусти ты меня! Поставь!

Он потерял с правой ноги войлочный сапог вместе с обломком лыжи, выронил карабин, порвал одежду. Ему было больно и обидно, он кусал вонючее косматое плечо, давился, задыхался, кричал.

Синяя тень догнала их и накрыла. Со всех сторон — справа, слева, спереди, сзади — замелькали суставчатые лапы. Космач зарычал, низко пригнулся, метнулся вбок, едва не угодив под удар механической конечности. Вырваться не получилось, и тогда он, резко повернувшись, бросился назад. Этот трюк сработал — они выскочили из тени Фрэнка.

Теперь космач бежал в сторону. Не в лес и не в поле — он бежал к деревне, но не тем путем, что выбрал Яр. Космач по кратчайшему пути спешил к частоколу. Возможно, людоед принял его за массив искалеченных пожаром деревьев и надеялся спрятаться среди стволов от преследующего восьминогого убийцы.

Фрэнк нагнал их секунд через сорок, навис над ними. Яр извернулся, выгнулся, замахал свободной рукой, глядя в темные стекла округлой кабины, видя в них искаженное отражение мира и себя — жалкого, крохотного. Закричал, едва не теряя сознание от дикого напряжения:

— Я живой! Эй, слышите?! Я жив! Не трогайте нас! Не трогайте!

Их не трогали. Их, кажется, и не собирались трогать. Фрэнк бежал ровно, преследуя космача и человека, не отставая от них и ничего не предпринимая. Смертельно опасные инструменты оставались в карманах ниш: бур, пила, молот. Впрочем, сибер и без инструмента одной только лапой был способен расправиться с беглецами.

Космач оглядывался на неотступного преследователя, Пытался бежать быстрей, пробовал петлять. Все без толку.

Яр уже утвердился в мысли, что, пока он живой висит на плече людоеда, Фрэнк их не тронет. Но спокойней ему не стало.

Частокол был уже близок.

И Яр чувствовал, что там, возле бревенчатой стены, опоясывающей деревню, их бег прервется.

Деваться им было некуда.

Петр дернул головой, пытаясь этим движением вернуть на место сползающие наушники с потрескавшимися от старости и потому колючими амбушюрами.

— Следи за ними, — сказал он в микрофон гарнитуры. — Зверь может опять выкинуть какой-нибудь фокус.

В кабине пахло плесенью — избавиться от этого запаха никак не получалось, а после того как сломалась вентиляция, вонь сделалась совсем невыносимой. Петр морщился и жалел, что не стал восстанавливать систему кондиционирования. Раньше она казалась ему ненужной роскошью, но сейчас пришлась бы кстати.

— Я могу схватить космача за ногу и вздернуть, — прозвучал в наушниках ясный голос Батыя.

— Рискованно: космач может не выпустить Яра. Тогда получится, что мы его убьем.

Раскрасневшееся лицо Батыя заняло весь экран — паренек наклонился к передающей камере.

— Но что нам делать?

— Будем ждать. У него сдадут нервы. Или он выбьется из сил. Так или иначе, но он выронит Яра. А дальше действуем, как договаривались: я загораживаю Яра, ты убиваешь космача.

— Я его раздавлю, — пробормотал паренек. — Просто раздавлю.

— Хорошо, — устало кивнул Петр.

Жара и вонь донимали его все сильней. Да и тряска удовольствия не доставляла. Он мечтал о том, чтобы выбраться из кабины: выпасть из нее прямо в снег, умыться колючим холодом, вдохнуть его свежий запах.

Петру очень хотелось, чтобы все поскорей закончилось.

Яр несколько раз прикусил язык, так сильно его трясло на плече космача. Перед глазами у него плавали радужные круги, в ушах гудело, а во рту чувствовался вкус крови. Каждый прыжок космача отдавался тупой болью во всем теле. Когда прыжок получался особенно болезненным, Яр охал и безвольно обвисал. Но через пару секунд он собирался с силами, вскидывал руку и дергал ногой. Больше всего Яр боялся, что преследователи сочтут его мертвым и тут же расправятся с космачом. А он не хотел пострадать вместе с людоедом.

Космач, кажется, понял, что бежит в ловушку, когда до частокола оставалось метров двадцать. Он так запрыгал, так заметался из стороны в сторону, что Яр на какое-то время лишился сознания.

«Вверх!» — послышалось ему. Кажется, это мертвая Алета звала его.

«Вверх! Вверх!»

Он очнулся. Над ним качались острые макушки бревен. Голос, только что звучавший в голове, пропал. Но осталась странная уверенность, что спасение ждет его где-то наверху.

Космач прижался спиной к частоколу — бежать ему было некуда. Яр чувствовал, как дрожит великан.

Фрэнк стоял перед ними, согнув суставчатые ноги, и потому не такой высокий, как прежде, но ничуть не менее грозный. Три его лапы, распустив соцветия стальных пальцев, зависли над беглецами. В бронированных стеклах кабин, закрытых забралом фигурных решеток, сверкало клонящееся к западу солнце. Сейчас и Яр воспринимал Фрэнка не как машину, управляемую двумя его знакомыми, а как монстра, как одержимое убийством чудовище.

— Отпусти меня… — прохрипел Яр. Говорить дальше он не смог, у него ни сил не хватило, ни дыхания.

— Угр, — ответил великан. — Гурх. Храб.

Распростертые механические лапы дернулись, громко щелкнув пальцами. «Вверх» — это слово всплыло в голове Яра и вытеснило из его сознания все прочее. Слово пришло извне, это было чужое слово, слово чужого языка.

— Вверх, — шепнул Яр, бледнея. — Храб.

Ему стало ясно, зачем бежал к частоколу космач. Он понял, что за план был у великана.

— Не нужно, — прошептал Яр.

Космач, понимая, что не сумеет спастись сам, хотел спасти человека.

«Вверх!»

Космач стащил человека с плеча, крепко взял в лапищи, не обращая внимания на слабое трепыхание. Напружинился, присев. Замер.

«Вверх!»

Огромная машина, будто перед прыжком опустившаяся на четвереньки, осторожно и словно бы испуганно отодвинулась метров на пять, но ее длинные лапы с распущенными пальцами все так же висели над космачом. Яр видел их сейчас очень хорошо. Он смотрел вверх: на эти страшные, но для него не опасные пальцы, на заостренные верхушки бревен, на очистившееся небо. Он ждал момента, когда все это окажется ближе к нему. Готовился к полету и боялся его — не за себя боялся, поскольку был почти уверен, что падение сильно ему не повредит.