Михаил Кликин - Демоны рая

Яр зажмурился, бешено заругался, ударил ладонями по пружинящему рулю. Закричал кому-то — то ли мобилю, то ли себе, то ли своим друзьям:

— Держись!!

И, стиснув зубы до скрипа, до боли, всем телом, всей своей тщедушной силой и ничтожной массой, бросил колесную машину вперед.

Хурбов разметало.

Яр дал задний ход, выкручивая руль до упора вправо, и сшиб еще несколько черных фигур — он слышал тупые удары, будто мячом били об стену.

— Ага! — возликовал Яр, пытаясь локтем выдавить продырявленное стекло. — Ну-ка, достаньте!

Он рванул вперед, налетел еще на одну тесную группу ненавистных хурбов, смял их, разбросал, раздавил. Бешено вращая руль, развернулся почти на месте, поставил машину так, чтоб она прикрывала друзей с правого фланга, и заорал в неподдающееся стекло:

— В кузов! В кузов лезьте!

Херберт, кажется, понял. Срезав клинком неожиданно выскочившего хурба, метнулся за машину, распахнул дверь, замахал рукой, подзывая мешкающих товарищей.

Яр дотянулся до манипулятора огнемета, заглянул в подслеповатый и бликующий экран-визир, хлопнул по красной кнопке. Пламя жахнуло на двадцать метров, облило стоящих в оторопи хурбов, растеклось по земле непреодолимой лужей.

— Быстрей! — рявкнул Яр, выбирая следующую цель. — Что вы там тянете?!

Он не видел друзей, он даже не смотрел в их сторону — сейчас ему было не до этого. Струя пламени ударила в железную будку, внутри которой угадывалось движение.

— Мы тут, друг Яр! — За головой Яра с лязгом отошла в сторону маленькая стальная заслонка. В зарешеченной отдушине показались круглые глаза Херберта. — Сейчас только Угр заберется, и можно будет ехать… Вот сейчас… Сейчас…

Грузовик раскачивался и поскрипывал, пока великан неуклюже пытался устроиться в забитом разным хламом кузове.

Яр в третий раз ударил по красной кнопке, похожей на срезанный бок яблока. Рыжее пламя мгновенно залило бетонную чашу фонтана — в ней явно скопилось нечто горючее. В кабине сделалось жарко, наверху что-то затрещало — кажется, от жара начала коробиться и обгорать краска.

— Мы готовы, — объявил Херберт. — Мы уместились.

— А здорово ты их! — оттеснив сибера, крикнул в зарешеченное оконце Вик. — Бах! Бух! Трах!

Яр, не оборачиваясь, кивнул, усмехнулся криво и бросил машину вперед.

Тяжелый грузовик, громыхая, лязгая и скрежеща, несся по древним пустым улицам и замусоренным проспектам. Его колеса выбивали из мертвой земли странную черную пыль, надолго повисающую в воздухе. Эхо металось меж зданий, оставленных людьми в незапамятные времена. Необычная для этих мест дрожь воздуха и слабые колебания земли, порождаемые движением мобиля, порой нарушали царящее здесь хрупкое равновесие, и тогда потрескавшиеся от старости витрины вдруг рассыпались мелким стеклянным крошевом, и сползали вниз по фасадам целые пласты отвалившейся облицовки, а из проемов выпадали оконные рамы и, спланировав вниз, разбивались со страшным треском и звоном.

Яр не успевал одновременно вести мобиль и следить за картой, так что роль штурмана взял на себя Херберт. Сибер перебрался в кабину во время одной из коротких остановок, бросив в кузове весь свой груз и все свое оружие, в том числе пристегивающиеся к предплечьям клинки. Вику пришлось остаться наедине с Угром. Паренек, конечно, был от этого не в восторге. Он не отходил от крохотной отдушины и непрестанно канючил, упрашивая взять его в кабину, хотя и сам видел, что места там для него нет. Космач же, устроившись в неглубокой нише, где прежде располагался оружейный стеллаж, мирно дремал. Он сам, выполняя распоряжение Яра, выдрал этот стеллаж и выбросил его вместе с остальным хламом, лишь утяжеляющим машину. Они так увлеклись расчисткой и так спешили, что чуть было, не выкинули и железные ящики с патронами. Хорошо, один из ящиков открылся, когда его волокли к выходу.

— Черт побери, — пробормотал Яр, увидев тесные ряды маслянистых гильз.

Снаряжать пулемет им было некогда, так что они просто сунули железные коробки поглубже в кузов и на скорую руку их закрепили, привязав обрывками проводов к одной из откидывающихся скамеек…

Хурбы не показывались: то ли прятались до поры до времени, то ли их здесь действительно не было. Уже заканчивался второй день безумной езды сквозь мертвый город, а Яр так и не увидел ни одной сколь-либо подозрительной фигуры. Даже на коротких остановках, когда беглецы были максимально уязвимы, хурбы ничем не выдавали своего возможного присутствия. И выбравшийся из кузова Угр, зевая и потягиваясь, подтверждал — да, ничего живого поблизости он не чувствует.

Тем не менее, Яр продолжал осторожничать. Машину гнал без жалости, карабин держал поблизости. Места для остановок он старался выбирать открытые, да и там дольше, чем на двадцать минут не позволял задерживаться: размялись, поговорили, перекусили — и вперед. Ему жутко хотелось спать, он щипал себя за уши, хлопал по щекам, тер красные глаза — поочередно то правый, то левый, чтобы ни на миг не отвлекаться от дороги. Он горланил песни и колотил ладонями по рулю. Пожевывал язык и дергал себя за волосы. Он даже велел Херберту рассказывать смешные истории и хохотал над ними, словно безумный.

Они слегка сбились с пути, но Яр не слишком об этом беспокоился. Дорог здесь было много, и все они вели в центр — выбирай любую, не ошибешься.

Ночью стало понятно, что жилые кварталы совсем уже рядом. Небо светилось, по нему скользили яркие цветные лучи, по ясно видимым паутинкам высотных дорог бежали сотни колючих искорок, а неподалеку, чуть в стороне загорались и потухали электрические огни — один из местных домов, видимо, был обитаем.

Утром встретились первые следы пребывания человека: черное пятно свежего кострища, вокруг которого были разбросаны упаковки от чипсов и банки из-под томатного супа «Энди». Яр сбавил скорость, надеясь высмотреть тех, кто здесь недавно трапезничал. Никого не углядел, подумал, что, наверное, это и к лучшему, но вместе с тем испытал сильное разочарование. Он здорово соскучился по людям, он жаждал встречи с ними и немного ее боялся.

Через пару километров они нашли еще одно такое же кострище. Потом им встретилось похожее на шалаш сооружение, на хлипкой стенке которого была намалевана короткая неприличная надпись. Яр остановил машину, выбрался из кабины, встав на колени, заглянул в шалаш. Ничего примечательного там не оказалось: все те же банки из-под супа и пакеты от чипсов.

— Привал двадцать минут, — громко объявил Яр, поднимаясь и отряхивая колени.

Место было не самое приятное — тесный проходной дворик, над которым нависали три больших дома. Кому и для чего понадобился тут шалаш, было совершенно непонятно. Казалось бы, заходи в любой из домов, занимай первую попавшуюся пустующую квартиру, отдыхай, обустраивайся.