Руслан Мельников - Собиратели голов

Ну что ж…

Борис опустил импровизированный щит. И что было сил шарахнул по крышке ногой. Так бьют, когда вышибают запертую дверь.

Пластиковая крышка ударила по голове и туловищу противника. Сбила дикаря с ног.

Тот упал. Выпавшее копье-заточка отлетела в сторону. Крышка по мокрой траве скатилась с берега. Поплыла, подхваченная течением. Вылавливать ее из воды было некогда.

Борис бросился за арматурным прутом, но упавший противник успел схватить его за лодыжку.

Л-л-ладно! Борис навалился на дикаря. Этого типа надо было добить. Сейчас же! Немедленно!

Удар. Удар.

Правой. Левой.

Кулаком, локтем…

Он методично и сосредоточенно превращал лицо дикаря в кровавое месиво. И как-то упустил из виду руки. Вернее, одну. Правую.

Левая рука дикаря постоянно мельтешила перед глазами и пыталась прикрыть голову от сыпавшегося сверху града ударов. А вот правая… Она нырнула куда-то из зоны видимости, зашарила по заплатам и карманам вонючей вытертой и штопаной куртки. И…

Откуда противник вытащил новое оружие, Борис так и не увидел. Только успел краем глаза заметить тусклый блеск стали. Нож! Еще прежде чем Борис понял, что сжимает дикарь в кулаке и чем размахивает, тело само инстинктивно прянуло вправо. Соскользнуло на землю. Борис извернулся, пытаясь поймать в болевой захват руку противника, режущую воздух.

И уже не успевая ее поймать.

Лезвие пропороло штанину, полоснуло по колену и голени. Не очень глубоко, но очень больно. Потом боль пронзила левое предплечье.

Теплое, липкое заструилось по ноге и руке. Стиснув зубы, Борис перехватил-таки руку с ножом. Но ни обезоружить, ни удержать противника он не смог.

Сцепившись, они перекатились по земле и поменялись местами. Теперь дикарь оказался сверху. Разбитая физиономия, нависшая над головой Бориса, скалилась, рычала и хрипела, словно звериная морда. Густая кровавая юшка капала прямо на лицо.

У дикого словно открылось второе дыхание. Борис же чувствовал, как вместе с кровью, вытекающей из ран, его покидают последние силы. Сказывалась усталость после долгого пути и истощение организма.

Чтобы отвести от себя нож, пришлось вцепиться в одну чужую руку, сжимавшую оружие, своими двумя. И теперь уже не он бил дикаря. Теперь дикарь лупил его. Противник наносил свободной левой рукой удар за ударом. Борис извивался и как мог прикрывал голову предплечьями.

Но долго ли он так продержится? Вряд ли.

В глазах мутнело. Во всем теле нарастала слабость. Даже обе руки уже не могли удерживать вражеский клинок на безопасном расстоянии. Ослабевшие руки Дрожали и сгибались. Нож приближался к горлу. Все ближе, ближе…

Борис прекрасно видел это и отчетливо осознавал происходящее. Только поделать ничего не мог. Он — нет, но…

Спасение от неминуемой смерти пришло неожиданно.

Тупой смачный звук. Сильный толчок в спину дикого… Нет, не толчок — удар.

Противник, взвыв, шатнулся в сторону. Нож в его руке, удерживаемой руками Бориса, дернулся вправо. По рукоять вошел в землю. Сантиметрах в десяти от лица Бориса.

Еще один чавкающий звук. С таким металл выходит из пронзенной плоти.

И еще — удар. На этот раз из груди дикого показалось заточенное острие.

Его же копья!

Дикарь свалился с Бориса. Над ним стояла чернявая. С заточкой в руках. Сама, едва держась на ногах от слабости, она все же сумела нанести смертельный удар.

Ее хватило даже, чтобы помочь Борису перевязать раны.

Потом они медленно приходили в себя. Борис прислушался к своим ощущениям. Нехорошие это были ощущения. Полный триндец и упадок сил! Неподъемной гирей давил на плечи гладиаторский ошейник. Тело оцепенело. И что еще хуже: куда-то делась прежняя живость сознания. Мысли словно застыли в киселе из мозга.

Они просто молча сидели, обессиленные и измотанные. Тяжело и хрипло дышали. Тупо смотрели на диких. Один, пронзенный заточкой, уже не дергался. Второй, посиневший, с проломленной гортанью, тоже затихал. Не было ни сил, ни желания его добивать. И победа не радовала. Проку-то от такой победы!

Как теперь быть? Что делать дальше? Борис мучительно соображал. И не мог найти ответа. Уйти далеко они не в состоянии. Раны, слабость… «Два калеки», — невесело усмехнулся он про себя.

Снова спускать на воду гроб? Нельзя. Во-первых, упавшую в реку крышку уже унесло течением, а плыть дальше в открытом контейнере слишком опасно. Первая же хэдхантерская сволочь заметит.

А во-вторых… Борис скосил глаза на торчащий из гроба топор. Колун дикаря безнадежно испортил их плавсредство. Отправляться в долгое плавание с такой трещиной в борту — самоубийство. В лучшем случае они смогут переплыть реку. И то не факт. Если они не будут сильно грести и быстро вычерпывать воду, то потонут на стремнине. А какие из них сейчас гребцы и черпальщики? Лишний раз рукой шевельнуть не хочется. Да и чем тот берег лучше этого?

М-да, судя по всему, они застряли здесь надолго.

И до чего же сильно все-таки давит проклятый ошейник! Отдышаться бы немного да попытаться для начала снять его на фиг! Действительно, избавление от обременительного напоминания о жизни трéса стало бы хорошим началом.

Борис улыбнулся. У него появилась маленькая, но вполне достижимая цель. Усталость начала потихоньку отступать…

— Лежи смирно. — Борис вздохнул поглубже, стараясь сосредоточиться и унять дрожь в руках. — Вот так… Не дергайся. Бью!

Наташка, подставившая шею под тяжелое лезвие трофейного дикарского топора, зажмурилась. Замерла.

Борис не рубил даже. И не собирался. Полагаться на твердость ослабевших рук в столь деликатном деле было бы неразумно. Тщательно нацелив тяжелое оружие в нужную точку, он просто разжал пальцы и сбросил топор на приложенный к пластиковому гробу боковой выступ широкого гладиаторского ошейника.

Звяк!

Попал! Под собственным весом острый край лезвия неглубоко, но все же вошел в небольшой зазор. Борис добавил ладонью по обуху. Саданул что было сил, вгоняя железный клин колуна в стык на ошейнике. Затем навалился всем телом.

Вот так… Вжать еще хотя бы на пару миллиметров.

А теперь, используя длинное крепкое топорище как рычаг, про-вер-нуть!

Наташка поморщилась от боли, что-то слабо пискнула. Ну да, ошейник, наверное, елозит сейчас по рубцам от ожогов на шее как наждачный камень. Ничего, потерпи малек, чернявая!

Хрясь! Массивный топор сделал с ошейником то же, что и с бортом плавучего пластикового контейнера. Расколол.

Раскрывшаяся колодка соскользнула с тонкой Наташкиной шеи. Из пазов и креплений вылетел спиралевидный нагревательный элемент, способный в считанные секунды обуглить кожу непокорному гладиатору. Обнажились старые шрамы, исцарапанные внутренней стороной ошейника.